Книга Огненная стрела - Тильда Гир

— Здесь только полки, а на них банки, запечатанные воском, — ответила снизу Лэса. — Вдоль всех стен полки, множество банок.

— А что в банках? — поинтересовался Горм.

Лэса мысленно охнула и попыталась передать изображение того, что видела. Картинка, даже неотчетливая и смутная — поскольку иир'ова просто не понимала, что такое находится в банке, — ужаснула священника. Он поспешно полез в подвал, надеясь, что Лэсе все это лишь почудилось. За священником протиснулся в люк медведь. Эливенер остался наверху.

Лесенка, ведущая вниз, была почти вертикальной и довольно длинной — глубина подвала оказалась немалой, около четырех метров. Его площадь равнялась площади дома, и вдоль стен стояли крепкие стеллажи из толстых неоструганных досок. Стеллажи стояли и в центре помещения, ряд за рядом. Большая часть полок была занята широкогорлыми банками, выдутыми не слишком старательными или не слишком опытными стеклодувами. Каждая банка была тщательно закрыта притертой стеклянной крышкой и запечатана желтым воском. И каждая была доверху заполнена формалином, в котором плавали…

Иеро, засветив фонарик на ладони левой руки, пальцами правой осторожно прикоснулся к толстому зеленоватому стеклу банки, первой бросившейся ему в глаза. Зародыш был мертв уже давно, священник не мог определить, сколько времени тот плавает в формалине. Но сам по себе факт существования подобного монстра мог напугать кого угодно.

Недозревшее чудовище, похоже, представляло собой смесь сразу нескольких существ — точнее, это был неудачный результат попытки произвести монстра из… Священник присмотрелся повнимательнее. В формах зародыша явно просматривалось нечто от осьминога — круглое небольшое тельце, от которого отходило множество конечностей, но это не были щупальца. Это были конечности со множеством суставов — Иеро насчитал на одной «руке» восемь сочленений, на другой — целых двенадцать. Каждая конечность заканчивалась кистью руки, которая могла бы быть и человеческой, не будь на ней восьми пальцев с крохотными загнутыми коготками. Иеро попытался сосчитать сами «руки», но многие из них обвивались вокруг туловища, образуя такую путаницу, в которой и сам черт не разобрался бы. Но во всяком случае их было намного больше десятка. Священник покачал головой и немного наклонился, заглядывая под брюшко неудавшегося монстрика. Он увидел множество тоненьких коротких ножек, явно слишком слабых для того, чтобы нести туловище с таким количеством «рук». На каждой ножке можно было рассмотреть зачаточное копытце.

Иеро глубоко вздохнул, стараясь справиться с захлестнувшим его отвращением, и попытался определить, где же у монстра голова. Но головы он не нашел. Ни головы, ни глаз, ни ротового отверстия.

Священник посмотрел на соседнюю банку. Там плавало похожее существо, но с чуть более крепкими ногами. И тоже без головы. Иеро пошел вдоль полки, на мгновение-другое останавливая внимание на каждой из банок. Он убедился в том, что десять банок подряд заполнены результатами попыток создать некое чудище, и работа шла, судя по всему, долго и упорно. Однако в данном случае добиться успеха генетикам Безымянного так и не удалось. Да, ножки монстра становились все крепче, копыта крупнее, но голова появилась лишь у последнего экземпляра. По форме она была птичьей, с толстым коротким клювом, как у попугая, но вместо перьев ее покрывали острые роговые шипы. А глаз вовсе не было. И на этом эксперимент завершился.

Следующая серия экспонатов этого странного подвального то ли музея, то ли хранилища представляла попытку создания другого монстра, попроще. Генетики Безымянного на этот раз взяли меньшее количество исходных существ, и все они отчетливо просматривались в монстрах-недоростках. Эти монстры обладали плоскими рыбьими телами, покрытыми короткими иголками, явно позаимствованными у ежа (возможно, даже морского), а вместо плавников имели клешни, немного похожие на крабьи, но более приплюснутые и явно с чрезвычайно острыми режущими кромками.

Горм и Лэса тоже бродили между стеллажами, освещая банки своими огоньками и рассматривая то, что находилось за толстым неровным стеклом. Ни медведь, ни иир'ова ничего не говорили, до священника время от времени доносились лишь короткие реплики вроде: «Ох! Ну и ну! Жуть какая!..»

Наконец Иеро решил, что рассматривать все эти гадости дальше совершенно незачем. И без того все было ясно — генетики Безымянного Властителя без устали работали над созданием все новых и новых чудовищ. Что-то им удавалось, что-то — нет. Священник направился к выходу из подвала, крикнув:

— Эй, пошли наверх! Мне лично эта пакость уже надоела.

— Мне тоже, — откликнулся Горм.

Иир'ова промолчала. Наверное, Лэса представила вот такие же банки, в которых где-то в другой лаборатории Нечистого хранятся поэтапные результаты работы по созданию ее собственных предков. Обогнав священника, Лэса пулей выскочила из подвала, и когда она проскользнула мимо Иеро, он почувствовал облако жгучей ненависти, окружавшее кошку.

— Бедняжка, — донеслась до Иеро мысль Горма. — Ей сейчас тяжелее всех.

— Да уж, — пробормотал священник, поднимаясь по крутым узким ступеням.

Лэльдо ждал их не в кладовке у люка в подвал, а в маленькой спальне. Эливенер стоял, глядя в окно, хотя вряд ли видел высокие клумбы с электрическими цветами, стриженую траву и высокую серую стену. Он просто думал о чем-то своем, и даже не заметил, как мимо него промчалась разъяренная Лэса. Лишь когда хлопнула, опускаясь, крышка подвала, эливенер вздохнул, отвернулся от окна и шагнул навстречу Иеро, вышедшему из крохотного чулана.

— Ну, насмотрелись? — спросил брат Лэльдо.

— Вдоволь, — коротко ответил священник и вышел в коридор.

Лишь когда все снова устроились на веранде и, убедившись, что Лэса бродит где-то поодаль, начали рассказывать Клуцу подробности увиденного в подвале, Иеро вдруг спросил, обращаясь к брату Лэльдо:

— А ты ведь знал, что там, правда?

Лорс и медведь уставились на эливенера, сверля его пытливыми взглядами, и брат Лэльдо, решив наконец, что довольно уже играть в тайны, ответил просто и честно:

— Да, я знал. Старейшины нашего Братства знают все о лабораториях Нечистого.

— Но откуда им это известно? — тут же последовал вопрос Горма. — Они что, бывали здесь?

— Вряд ли бывали, — задумчиво сказал брат Лэльдо. — Но они умеют видеть так много, что вы и представить себе этого не сможете.

— И ты умеешь так видеть? — спросил Клуц.

— Нет, — покачал головой брат Лэльдо. — Так — не умею. Я…

Он умолк и низко наклонил голову, спрятав лицо в большом коричневом капюшоне. Все долго ждали, глядя на него, но больше не дождались ни слова. Наконец Горм мысленно проворчал:

— Ну, наверное, ты еще слишком молодой. Придет время — научишься.

Наконец вернулась Лэса, но не села на веранде рядом с остальными, а молча ушла в дом. Было уже довольно поздно, и пленники решили, что пора отправляться на покой. Но эливенер снова ушел в маленькую комнату, изначально предназначенную для Горма, и попросил его не беспокоить. Горм только хрюкнул в ответ и демонстративно развалился посреди веранды. Иеро, улыбнувшись, ушел в свою спальню. Ему очень хотелось заглянуть к Лэсе и поговорить с ней, но священник решил, что иир'ова должна сама справиться с той душевной тяжестью, что навалилась на нее в этот день. Он улегся на мягкую лежанку, накрылся легким теплым одеялом, но заснуть не смог. Он снова и снова вспоминал все, что знал о Нечистом и его слугах, о событиях последних лет…