Книга Внутренняя красота - Маргерит Кэй

Джованни избрал для студии одну из мансард дома. Там свет свободно лился сквозь слуховые окна до самого вечера, и они могли остаться наедине, не потревоженные домочадцами. Чтобы найти свободное время, Кресси вызвалась каждое утро забирать с собой четверых мальчишек, но предоставить их заботам няни Джейни днем, когда Белла обычно спала после чаепития. Сегодня Джованни приступит к преобразованию Кресси в доказательство ее собственной теории, он станет писать согласно математическим правилам, которые она изучала, и изобразит ее теорему на полотне. Портрет, написанный маслом, станет обманчиво привлекательным вариантом реальной сущности Кресси. А другая картина, на которой будет изображено второе «я» Кресси, то есть она сама, станет другим ее ликом. Как же Джованни напишет ту Кресси, которую она сама, по его мнению, тщательно скрывает внутри себя? И будут ли оба ее портрета действительно как-то связаны с ней самой? В чем будет заключаться красота, в обеих картинах или в сюжете, который видят глаза художника? Кресси так взволновали мысли о портретах, что она представляла их лишь абстрактно. Но кто-то ведь утверждал — кто это был? — что художник способен заглянуть в душу того, кого изображает. Наверное, Джованни знает ответ на этот вопрос, но она не станет спрашивать его. Она не желала, чтобы кто-либо заглядывал ей в душу, хотя и не верила, что такое возможно.

Отвернувшись от окна, она поймала на себе его пристальный взгляд. Как долго он уже изучает ее? Его рука порхала над бумагой, запечатлевая то, что он видел, запечатлевая ее, а не братьев. Его рука двигалась, но взгляд застыл. Заметив столь напряженный взгляд художника, Кресси показалось, будто в классной комнате остались только они. Она робко коснулась своих волос. Ей не нравилось, что на нее так смотрят. Она чувствовала себя почти раздетой. Никто раньше на нее так не смотрел. Никто по-настоящему не смотрел на нее. Во всяком случае, не столь пристально.

Кресси откашлялась и сделала вид, будто внимательно смотрит на стенные часы.

— Джеймс, Гарри, а ну-ка, посмотрим, как вы справились со своими задачами.

Искоса взглянув на Джованни, она заметила, что тот взял чистый лист бумаги и снова занялся набросками мальчиков. Неужели она вообразила, что между ней и художником существует какая-то связь? Только сейчас, когда нить этой связи оборвалась, Кресси почувствовала, как громко стучит ее сердце, в глотке пересохло.

Она вела себя глупо. Джованни — художник, она — модель, вот и все. Он просто изучал ее, анатомировал черты лица, как обычно поступает с образцом ученый. Таких красивых мужчин, как Джованни ди Маттео, не интересуют столь невзрачные женщины, как Кресси Армстронг. Она сделает правильно, если не станет забывать об этом.

В мансарде стало тепло, дневное солнце сильно нагрело душную комнату. Пылинки летали и кружились в восходящих потоках воздуха. Джованни снял фрак и закатал рукава рубашки. Перед ним стоял мольберт с чистым полотном. На противоположной стороне Кресси неуклюже устроилась в кресле, обитом красным бархатом. Он обнаружил это кресло в одной из многочисленных комнат верхнего этажа и решил, что оно послужит идеальным символом для своей композиции. Оно выглядело официальным, рациональным и материальным и немного напоминало женщину, неуютно устроившуюся в нем. Джованни одобрительно улыбнулся:

— Вы похожи на французскую королеву, которую ведут к гильотине. Я не лишу вас головы, всего лишь напишу ваш портрет.

Кресси рассмеялась, но не очень весело.

— Написав мой портрет, синьор, вы точно проиграете. Я ведь…

— Только скажите мне еще раз, что вы некрасива, синьорина, и у меня наконец-то появится соблазн отрубить вам голову. — Джованни раздраженно вздохнул. Хотя он точно знал, как желал изобразить Кресси, та сидела скованно, и трудно было приступить к работе. — Подойдите сюда, я вам вкратце объясню, как это делается.

Он заменил полотно рисовальной доской и закрепил на ней большой лист бумаги. Кресси приближалась настороженно, будто чистый лист мог наброситься на нее. Все утро она была подавлена, почти готова в любой миг перейти к защите.

— Тут нечего бояться, — говорил Джованни, заставляя Кресси подойти ближе.

— Я и не боюсь.

Кресси надула губы, скрестила руки на груди и заняла обычную замкнутую позу. Или это была поза, которую она демонстрировала перед всеми?

— Я никогда не встречал модель, которая позирует столь неохотно, — заметил Джованни. — Вы ведь не опасаетесь, что я могу похитить вашу душу?

— Какие у вас причины так говорить?

Она сердито уставилась на него, что не предвещало ничего доброго.

— Говорят, картина отражает душу так же, как зеркало. Кое-кто утверждает, что нужно пожертвовать душой, чтобы можно было запечатлеть чей-то образ. Я шучу, Кресси. Математик вроде вас вряд ли поверит такой чепухе.

Кресси уставилась на чистый лист бумаги и нахмурила лоб.

— Наверное, это сказал Гольбейн. Художник, отразивший душу в глазах. Неужели это был Гольбейн? В классной комнате я так и не смогла вспомнить, кто это сказал.

— Ханс Гольбейн-младший. Вы боитесь, что я не стану похищать вашу душу, а лишь загляну в нее?

— Конечно нет. Даже не знаю, почему я упомянула это. — Кресси чуть встряхнула головой и выдавила улыбку. — Кстати, вы говорили, что объясните, как это делается.

Большинство моделей, особенно женщины, были готовы в качестве первого шага обнажить перед ним свою душу, а затем предложить и свои нагие тела. Однако Кресси, видно, твердо решила вообще не раскрываться перед ним. Она старалась не терять бдительности, но Джованни уже знал ее достаточно хорошо, чтобы преодолеть воздвигнутый ею барьер самозащиты. Он взял угольный карандаш и повернулся к рисовальной доске.

— Сначала я делю полотно на равные сегменты, вот так. — Он набросал координатную сетку. — Хочу, чтобы вы находились в центре картины, так чтобы ваше лицо разделяла эта линия, которая пройдет посередине тела, выстраивая в один ряд ваш профиль, руки. Таким образом, портрет будет разделен на трети. Вот так, видите, на вертикали уже возникают пропорции?

Джованни отвернулся от очертаний, набросанных углем, и обнаружил, что Кресси растерянно следит за ним.

— Тело симметрично, так что изображать его одно удовольствие. Сложите руки вот так. Теперь видите вот эту линию?

Джованни провел пальцем с макушки ее головы вниз к носу и рту. Палец двинулся дальше, не обращая внимания на нежность ее губ, дошел до подбородка, шеи и того места, где ее прикрывало платье. Джованни пришло в голову, что ткань платья, ставшая барьером на пути его пальца, своевременно позволила закончить эту демонстрацию. Палец прошелся по долине между ее грудей, мягкой выпуклости живота и, наконец, остановился на ее руках.

— Эта линия… — Джованни откашлялся, сохраняя прежнее расстояние, — эта линия… — он еще раз повернулся к листу бумаги на мольберте и взял карандаш, — является осью портрета. А ваши локти станут самым широким местом, образуя треугольник.