Книга Удел Упыря - Александр Матюхин

Он слетел с ветки. Так плавно, что ива даже не заметила его ухода. Крылья раскрылись, заполняя половину неба, и он исчез где-то вдали совершенно бесшумно.

– Ненавижу трети! – Голос Алаиды, как обычно тонкий и чуть визгливый, разбудил Юсупа. Он приоткрыл оба глаза, лениво разглядывая освещаемую несколькими свечами лачужку. Света и так было достаточно – мутно-зеленый из-за мохнатых веток елей, он пробивался в два окна, оставляя на полу разводы.

В одном из углов лачужки уже свил себе паутину паук, залез в самый ее центр и теперь сидел недвижно. Жрать-то, конечно, всем хочется. Окна тоже давно не мыли, но надо ли вообще? Вот они завтра уедут, а лачужка все равно останется. Кто-нибудь в нее придет, он и помоет, не поленится. Наверное.

Алаида сидела за столом – необычайно красивая и неприступная. Если бы Юсуп не знал Алаиду близко, он бы мог в нее и влюбиться. Но, к сожалению, он уже сталкивался с ее характером и научился отделять слепящую красоту снаружи от того, что таится внутри.

Напротив Алаиды за столом сидел Ильнур, крепко-накрепко перетягивающий кожаный мешок холщовой веревкой.

– Представляешь, Ильнур, трети то и дело стараются выпасть у меня из рук! Сколько я их ни считаю, они постоянно так и норовят просочиться сквозь пальцы и смешаться с остальными. И я готова поклясться, что их с каждым разом становится все больше!

Золотые монеты из мешка были для девушки настоящей головной болью. Никто не знал, где Алаида нашла этот мешок, но оказался он поистине бездонным. Помимо нескольких волшебных предметов (просто так попробуй достать их в миру!), которые сами подворачивались под руку, даже когда были абсолютно не нужны, мешок был до половины наполнен золотыми монетами разного достоинства. Самое интересное – сколько бы кто ни брал из него золотых, количество денег не уменьшалось. Проверив это однажды на опыте (и зачем ей понадобилось покупать целый батальон отборных головорезов-наемников?), Алаида заразилась навязчивой идеей во что бы то ни стало подсчитать реальное количество имеющихся у нее денег. И с тех пор даже самые трезвые рассуждения на тот счет, что денег там попросту бесконечно много, не могли ее остановить. В определенные дни на Алаиду что-то находило, и она, спрятавшись в уединенном местечке, начинала лихорадочно считать монетки. Досчитать до конца ей пока ни разу не удалось.

Ильнур крепко завязал мешок и передал его Алаиде, девушка крепко прижала его к груди (совсем не маленькой груди – заметил Юсуп сквозь полудрему).

– Все же я их досчитаю когда-нибудь! Они у меня получат, проклятые! – выкрикнула она в пустоту, и взгляд ее, полный чисто женской злобы (такой рождается, когда женщине вдруг что-то становится неподвластно), устремился на Юсупа.

– А ты чей-то разлегся, оглоед?! Думаешь, для тебя стелили?! Для тебя, что ль, подушки взбивали?! А?!

– А для кого? – удивился Юсуп, садясь. Голые кончики пальцев едва коснулись холодного, покрытого пылью пола.

– Уж не для тебя! – уперла руки в бока Алаида.

– И не стелила, – тихо добавил старик.

Юсуп тоже знал, что Алаида и пальцем никогда не пошевелит, чтобы что-нибудь сделать. Она и к их отряду примкнула только из-за того, что страсть как любила приключения. Но не работу.

– Ну и не стелила, – теперь гневный взгляд обратился в сторону Ильнура. Алаида была рассержена, и ей хотелось излить на ком-нибудь злость. – А вам-то что?! Я, может быть, не обязана кровати стелить! Я делаю черную работу за вас всех! Снабжаю вас, в конце концов, деньгами! Вещи полезные выдаю!

– Успокойся! – замахал четками Ильнур. – Откуда у тебя такой скверный характер?

– От мамочки! – выдохнула Алаида, поправляя сбившуюся на лоб челку. – Ну, Юсуп, рассказывай, чего добился? Золотые все потратил?

– Все, – честно сознался Юсуп, умолчав о том, что после того, как он купил лошадей и много никому не нужного тряпья, золотые еще оставались, и он потратил их на пиво (как турки ни были плохи, но пиво варить они умели!). А потом пересказал Алаиде все, что уже не так давно рассказывал Ильнуру.

Алаида за весь рассказ успела три раза вставить слово «болван», сходить в другую комнатку, спрятать мешок и несколько раз влезть в разговор со своими собственными новостями. В общем, когда Юсуп закончил, он так и не мог понять, дошел ли смысл рассказанного до прекрасной головки барышни.

Когда Юсуп переключился на разговор охранников, ему вспомнился сон с борловым, и он не преминул упомянуть о немецком после Гиберте, который тоже каким-нибудь образом может быть замешан в этом деле.

– Не забывай, Юсуп: мы до сих пор не уверены, действительно ли Аиша и есть та самая, которую мы ищем, – заметил Ильнур, поглаживая бороду, – а твой немецкий посол может быть просто ее любовником. Она же, стервеза, кого хошь своей красотой зачаровать может.

– Так уж и всех? – презрительно фыркнула Алаида, как и всякая представительница слабого пола, считавшая, что никто на свете не может быть прекрасней ее самой.

Ильнур промолчал, оставив мнение на этот счет при себе.

– Но Гиберта проверить надо, – продолжил Юсуп. – Первым делом – кто он такой есть и что делает в Назараде? А еще – почему так резво принялся ухаживать за Аишей?

– Эт я беру на себя, – оживился старик, – дайте только в город переехать, я вам такие слежки устрою – любой сыскной воевода позавидует!!

Юсуп припомнил свой недавний сон, но отмахнулся от него: борлов никогда не умел проникать в сны. Скорее всего, небольшая переделка, в которую Юсуп попал, да еще неудача с монеткой смешались в его голове и вылились вот в такое видение. Хотя кто его знает?

– А монетку свою использовал? – к месту вспомнил Ильнур.

Юсуп рассказал и о монетке.

– Да, дела с борловым у тебя неважные – Ильнур молча осмотрел Юсупа с Алаидой, стуча костяшками пальцев по потрескавшейся поверхности стола.

Алаида была занята тем, что тонкой металлической стружкой полировала свои ногти, сдувая с них пыль. Юсуп же выковыривал из ноздрей остатки сухой крови.

– Ну? – тихо и с присвистом вопросил Ильнур, продолжая мерить обоих хмурым взглядом.

– Что – ну? – спросил Юсуп, чуть шепелявя. Разговаривать с пальцем в носу было не очень удобно.

Старик сделал торжественную паузу, постукивая пальцами по столу, но, видя, что его никто не понял, раздраженно пояснил: – «Ну» означает, что мне не терпелось услышать от вас вопрос. «Ну, Ильнурчик, что ты там говорил насчет своего блестящего плана по поимке Упыря?» Разве не ясно, деревянные ваши головы!

– Я никогда не разбирался в тонких намеках, – смутился Юсуп, – ну, скажи нам, Ильнур.

– Да, скажи нам, Ильнур, – подхватила Алаида, которая так и продолжала полировать ногти.

Старик скрипнул зубами, но сдержался от слишком гневного и не очень культурного заклятия. Он не знал точно, что оно производит, только поэтому и сдержался.