Книга Желтый Кром - Олдос Хаксли

Дух лжепророка сыграл в этой войне такую же значительную роль, как и два других злых духа. Инцидент с «клочком бумаги» — самый последний и наиболее очевидный пример приверженности Германии этой по своей сущности нехристианской иезуитской морали. Цель — мировое господство Германии, и для достижения этой цели оправданы любые средства. Это подлинный принцип иезуитства в применении к международной политике.

Итак, все три злых духа опознаны. Как предсказано в Откровении, они появились, как раз когда приближался к своему завершению процесс упадка Оттоманской империи, и объединились, чтобы подготовить мировую войну. «Се иду, как тать» — сказано, таким образом, для нынешнего периода — для вас, для меня, для всего человечества. Нынешняя война неизбежно приведет к Армагеддону, и конец ей будет положен лишь личным возвращением Господа.

И что же случится, когда он вернется? Те, кто во Христе, говорит нам святой Иоанн, будут званы на вечерю Агнца. Тех же, кто окажется в войне против него, позовут на великую вечерю Божию — эту страшную трапезу, где не они, а ими будут пировать. «И, — говорит святой Иоанн, — увидел я одного ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громовым голосом, говоря всем птицам, летающим посредине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих». И все враги Христа будут убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст его, и все птицы напитаются их трупами. Это и будет великая вечеря Божия.

Это может быть скоро, а может не скоро, в зависимости от того, как люди считают время. Но раньше или позже Господь неизбежно придет и избавит человечество от его нынешних бед. И горе тем, кого позовут не на вечерю Агнца, а на великую вечерю Божию. Они осознают тогда — но слишком поздно, — что Бог—не только прощение, но и гнев. Бог, который послал медведей, чтобы разорвать тех, кто дразнил Елисея, Бог, поразивший египтян за их неисправимые пороки, — этот Бог, без сомнения, покарает и их, если они только не поспешат раскаяться. Но, быть может, сделать это уже слишком поздно. Кто знает, возможно завтра, возможно даже через мгновение, Христос окажется среди нас, неузнанный, как тать? И вскоре — кто знает? — ангел, стоящий на солнце, возможно, будет сзывать воронов и ястребов вылететь из щелей в скалах и напитаться разлагающимися трупами миллионов неправедных, которых поразил гнев Господний. Посему готовьтесь: пришествие Господа близится. Да будет оно для всех вас освящено надеждой и ни на мгновенье не заставит ожидать его с ужасом, трепетом».

Мистер Бодиэм закрыл брошюрку и откинулся в кресле. Доводы его были убедительны, совершенно неотразимы. И все же... Четыре года прошло с тех пор, как он произнес эту проповедь. Четыре года, а в Англии установился мир, солнце сияло, жители Крома были греховны и равнодушны, как всегда, — более, чем всегда, пожалуй, если это только возможно. Если бы он только мог понять это, если бы небеса подали хоть какой-нибудь знак! Сидя здесь в коричневом лакированном кресле у окна в стиле Рёскина, он готов был громко кричать. Он сжал подлокотники кресла — сильнее, сильнее, чтобы восстановить самообладание. Суставы его пальцев побелели. Он прикусил губу. Через несколько секунд он был в состоянии расслабиться и начал корить себя за свою мятежную нетерпеливость.

Четыре года, думал он. Что такое, в конце концов, четыре года? Неминуемо понадобится намного больше, чтобы Армагеддон созрел, взошел, как на дрожжах. События 1914 года — лишь первое столкновение. Что же касается окончания войны — оно, конечно же, иллюзорно. Война все еще продолжается, тлея в Силезии, в Ирландии, в Анатолии. Недовольства в Египте и Индии, возможно, расчищают путь к распространению кровопролития среди нехристианских народов. Китайский бойкот Японии и соперничество между этой страной и Америкой в Тихом океане, возможно, становятся семенами новой большой войны на Востоке. Будущее, старался уверить себя мистер Бодиэм, сулит надежду. Настоящий, подлинный Армагеддон, быть может, скоро начнется, и тогда, как тать в нощи... И все же, несмотря на утешительные объяснения, его томили грусть и неудовлетворенность. Четыре года назад он был таким уверенным. Помыслы Бога казались такими ясными. А теперь? Теперь он был разгневан и в гневе своем прав. Но этого мало: он страдал...

Тихо и внезапно, как призрак, появилась миссис Бодиэм, бесшумно скользнула по комнате. Бледное лицо над черным платьем отливало матовой белизной, глаза бесцветны, как вода в стакане, соломенные волосы почти так же бесцветны. В руке она держала большой конверт.

— Это пришло для вас по почте, — тихо сказала она.

Конверт был не запечатан. Машинально мистер Бодиэм разорвал его. В конверте оказалась брошюра, потолще его собственной и изящнее оформленная. «Фирма Шинни. Доставка одежды для священнослужителей, Бирмингем». Он раскрыл брошюру: каталог был отпечатан со вкусом, в старинной манере, с замысловато расписанными в готическом стиле буквицами. Каждую страницу окаймляли красные линии по краям полей, пересекавшиеся в углах на манер оксфордской рамы для картин, вместо точек стояли маленькие красные кресты. Мистер Бодиэм перевернул несколько страниц.

«Готовая одежда.

Сутаны из лучшей черной мериносовой шерсти — всех размеров.

Сюртуки для священников. От девяти гиней и выше. Изящное облачение, скроенное нашими опытными портными, специализирующимися на платье для духовных лиц».

Иллюстрации, выполненные способом автотипии, представляли молодых священнослужителей. Одни были маленькие и щеголеватые, другие рослые и мускулистые, каким впору играть в регби, третьи с аскетическими лицами и большими исступленными глазами. Они были одеты в сюртуки, стихари, в вечерние одеяния, в черные норфолкские костюмы.

«Большой выбор церковных облачений.

Пояса из вервия.

Особые полурясы, только в нашем магазине. Подвязываются шнуром у пояса. Надетые под стихарь, выглядят совершенно как полное облачение. Незаменимы для летней погоды и в условиях жаркого климата».

С ужасом и отвращением мистер Бодиэм бросил каталог в корзинку. Миссис Бодиэм взглянула на него. В ее бледных тусклых глазах ничего не отразилось.

—Люди здесь, — сказала она своим тихим голосом, — становятся с каждым днем хуже и хуже.

—Что еще случилось? — спросил мистер Бодиэм, чувствуя себя внезапно очень усталым.

—Сейчас расскажу.

Она пододвинула коричневое лакированное кресло и села.

—В Кроме, видимо, второй раз явились на свет Содом и Гоморра.

(Проповедь, приписываемая в девятой главе мистеру Бодиэму, воспроизводит содержание выступления преподобного И. Г. Хорна в 1916 году нашей эры перед священнослужителями, позднее опубликованное. Оно было переиздано им в качестве приложения к его же небольшой книге, озаглавленной «Значение воздушной войны» (издательство «Маршалл, Морган энд Скотт». — Примечание автора).

Глава десятая

Дэнис не танцевал, но когда потоками приторного горячего запаха духов, вспышками бенгальских огней из пианолы поплыла мелодия регтайма, все в нем подчинилось ее ритму. Маленькие черные корпускулы плясали и барабанили, как негры, в его артериях. Он стал пленником движения, двуногим дансингом. Это было неприятно, как первые признаки болезни. Он сидел на одном из диванов у окна, угрюмо притворяясь, будто читает книгу.