Книга Королевская книга - Наталия Сова

— Ну же…

— А ты не торопись, — посоветовал я и огляделся.

Четверо в черном лежали на мокрых плитах двора среди расплывающихся кровавых луж. Лежали там и наши, и было их удручающе много. Кто-то из близнецов оттаскивал раненых под навес. Остальное воинство, поредевшее и помятое, жадно наблюдало за мной и Алеком.

— Вот что, Мордашка, — сказал я громко, — ты скажешь королю, что Даугтер — мой, так же как и все, что лежит выше по течению рек, до самой Гары. Отныне и навсегда. Если король с этим не согласен, пусть будет война. Ты запомнил, Мордашка?

Он беззвучно ответил «да», и я убрал ногу с его груди. Пока он вставал, отплевываясь и переводя дух, я подхватил его меч, мимолетно удивившись тому, как легко и ловко легла в мою ладонь витая рукоять.

— Ножны, — приказал я. Он медленно отстегнул пояс с ножнами и бросил мне под ноги. — Ты невежлив со старшими, Мордашка, — сказал я назидательно. — Подними и подай.

Он упрямо закусил губу. Тогда, шагнув вперед, я коротко ударил его снизу в подбородок. Он пошатнулся, но устоял.

— Теперь можешь идти, — разрешил я, поднимая ножны.

— М-м-х, — чуть слышно сказал Алек. Он стоял, опустив голову, и прижимал к губам запястье.

— Убирайся, а то передумаю. Сумасшедшие очень непоследовательны.

Не отнимая руки от лица, он сделал нетвердый шаг в сторону лошадей.

— Куда! — осадил я его. — Пешком, господин посланник.

Тихим-тихим голосом Алек пообещал, что мы еще встретимся, и чуть громче добавил, что клянется предать меня смерти так скоро, как только будет возможно. Я отсалютовал трофейным мечом и гаркнул:

— Пошел вон!

Он подобрал свой плащ и, волоча его, побрел к воротам. Необычайно довольный, я любовался его враз ссутулившейся спиной. Дать королевскому посланнику в морду и отправить восвояси пешего и безоружного — именно то, что надо. Этого король не простит никогда. Чего-то не хватало для полноты картины. Штаны бы с него спустить, вот что. Чудесное зрелище — посланник в серебряной кольчуге и без штанов.

— Стой! — скомандовал я. Он замер.

Но тут, на его счастье, я заметил Перегрина, неизвестно сколько времени уже стоявшего рядом со мной. Представление отменяется, подумал я с сожалением, а на немой вопрос Перегрина спокойно ответил:

— Королевские посланники привезли письмо от его величества. Мы немного повздорили, вот и все, — я улыбнулся, но Перегрин, кажется, испугался моей улыбки.

— Вы с ума сошли… — сказал он, растерянно озирая место побоища.

«И этот туда же», — подумал я.

Вдруг солдаты засвистели и заорали. Обернувшись, я увидел, как Алек длинными прыжками несется к воротам, и тоже засвистел и заорал.

— Догнать? — подскочил ко мне Барг Длинный.

— Не надо, — отвечал я, смеясь. — Он теперь не остановится до самого королевского дворца.

Посланник миновал ворота и прибавил ходу, оскальзываясь на колдобинах раскисшей дороги. Я повернулся к Перегрину, но его уже рядом не было.

— Что у вас там? — спросил я Длинного.

— Ну и заразы эти посланники, — сообщил он. — Я зашел ему сзади, а он, паразит, как лягнет меня в пузо. Ну я потом ему тоже вломил, конечно…

Раненых оказалось одиннадцать человек.

— Недоделки, — вымолвил я с отвращением. — Вас же пятеро на одного было. Крестьяне.

— Всяко, не рыцари, — согласился Длинный, облизывая ободранные костяшки пальцев. — Вот тут близнец подскочил, не знаю который, — стойте, говорит, ребята, отойдите, хочу, говорит, один на один, чем я хуже князя. Так тот его с первого же выпада… — И он указал через плечо под навес, где рядком лежали и сидели раненые и суетился хмурый, озабоченный Фиделин с охапкой чистого полотна для перевязки. Поодаль в уголке Анч (или Хач?) осторожно укладывал брата.

— Это ничего, — убежденно сказал он, когда я подошел. — Щас очухается. Так с ним было уже. На охоте. Я думал — все, а он полежал маленько и опамятовался. Это ничего. Крови только много. Щас.

Мельком взглянув на бледное неподвижное лицо раненого, на темную от крови одежду, я опустился на колени, взял его холодное, тяжелое запястье и тут же отпустил.

— Нет, Анч, — сказал я тихо.

— Я Хач, господин, — отозвался он не поднимая головы. — Что — нет? Вы натуру нашу не знаете. Мы крепкие.

Подошел Фиделин и, присев рядом, принялся вытирать кровь с моего лица. Глянув на Хача, он горестно молвил:

— Хач, сынок… Я ведь тебе сказал уже…

— Пошел ты, — прошептал Хач, старательно подсовывая под голову брата свернутый плащ.

Я вышел из-под навеса. Солдаты сгрудились вокруг меня. Странно они на меня смотрели — не так, как всегда. С каким-то оторопелым восхищением. И только тут я понял, что почти слово в слово повторил легендарную речь Зэ-Боброзуба, ознаменовавшую когда-то начало войны за независимость этого края. «Что ж, тем лучше», — подумал я и сказал громко:

— Тот, кто всерьез испугался королевского гнева, может убраться из замка сегодня до захода солнца. Сегодня я не наказываю за трусость.

Все зашумели. Каждый, оказалось, желал теперь лишь одного — сражаться рядом с господином и умереть вместе с ним, если такова будет судьба.

Перегрина я нашел в его комнате. Он сидел за столом, опустив голову на руки. Было как-то по-особенному тихо — и шелест дождя за окном, и звук моих шагов казались лишь частью тишины.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал я.

— О чем? — тихо отозвался он, не двигаясь.

Я сказал, что армия короля Йорума будет здесь недели через три-четыре, и к тому времени замок должен быть готов принять ее.

Перегрин поднял голову, и я внутренне вздрогнул. Он был старым. Только мгновение спустя я понял, что так показалось из-за выражения его глаз. У него был взгляд человека, прожившего долгую-долгую жизнь и бесконечно уставшего. Ему было вредно видеть кровь, не говоря уже об убитых. В этом я убедился после случая с Верзилой. Идя сюда, я знал, что застану Перегрина в печали. Но таким его увидеть никак не ожидал.

— Малыш, ты что? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал мягче.

— Мысль одна пришла, — ответил он. — Простая-простая. Странно, что я раньше об этом не задумывался. Просто строил. Замок ради замка. И только теперь, когда все закончено, только теперь я понял, во что все это может превратиться…

— Закончено? — Я не поверил своим ушам. — Ты сказал — закончено?

Он скорбно кивнул, будто речь шла о конце света.

— И ты нашел то… недостающее?

— Да, — ответил он печально. — Нашел. Это вы.

Я онемел.

— Вы, — повторил он. — Ваши мысли. Ваши желания. Даже ваше настроение.