Книга Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тенёк оказался занят.
Тихое хриплое рычание Иван услыхал за полсотни шагов до намеченной цели. Что там за зверюга, мужчина не знал. Но, судя по долетающим звукам, зверь там был не один. На миг застыв столбом, перетрусивший Маляренко вытащил дедов тесак, в другой руке сама собой появилась самая большая отвертка. Не отрывая глаз от тени, из которой доносился рык, Иван потихоньку включил задний ход, даже и не пытаясь геройствовать и храбро отвоевывать себе место без солнца у неведомых диких зверей. Пройдя вверх по течению примерно с километр, мужчина приметил на берегу ручья замечательную «клумбу». Осторожно приблизившись, Ваня не обнаружил никаких жильцов, кроме десятка пичуг, моментально порскнувших в разные стороны.
— Сойдет.
Перенервничавший Иван вытер лоб дрожащей рукой. Ноги сами собой подогнулись, и Маляренко мешком рухнул в долгожданную тень.
— Ни хрена себе! Чуть не попал.
Иван вспомнил, как ходил с племянником в зоопарк. Припомнил степных леопардов, и ему стало худо. Вспомнил клетку с волком. Волк Ване как-то «не показался». Маленький какой-то. Щуплый. А потом волк посмотрел прямо ему в глаза, и Маляренко испугался. Испугался, несмотря на то что их разделяла стальная решетка, потому что, как бы это банально ни звучало, на него смотрели глаза убийцы. Тогда, сославшись на вонь, шедшую от клетки, Маляренко поспешил оттуда уйти.
Проверять, кого же он потревожил у дерева, уставший и голодный человек не испытывал ни малейшего желания и, объявив самому себе: «Нормально. Заночую здесь», — он принялся вырубать себе очередное убежище.
Закончив работу, напившись воды до отвала и слопав предпоследнюю шоколадку, Иван занялся стиркой изрядно пропыленных и просоленных вещей, попутно пожалев, что оставил хозяйственное мыло в багажнике. Пришлось потратить чуток шампуня. Развесив одежду сушиться на ветках, Маляренко достал из сумки все свои походные банные принадлежности, сложил их на берегу и решительно полез мыться.
Чистый, побрившийся, благоухающий одеколоном Иван сидел на берегу ручья, опустив в воду ноги, и глядел на далекий лес. Скорее, это была большая роща. До нее, по всем прикидкам, оставалось никак не меньше пяти километров. Солнце садилось, и вся степь стала красновато-оранжевой. Как и небо. Это было красиво, но любоваться на красоты Ивану совершенно не хотелось. Настроение у Маляренко было подавленным. Сложив два и два, он получил ответ, который его совсем не устраивал.
— Вчера двадцать пять. Сегодня… ладно, пусть десять, — вслух рассуждал Иван. — И ничего. И никого. Ни кораблей, ни бакенов. Ни самолетов, ни проселочных дорог. Следы от машин в степи надолго остаются. Куда ж вас, Иван Андреевич, занесло? Был бы это военный полигон, так следов было бы до черта.
Солнце окончательно опустилось в море, и стало резко темнеть. Вдалеке какая-то тварь начала подвывать и тявкать, заглушая даже извечный свист ветра в ушах. Плечи непроизвольно дернулись. «Брррр!»
С невеселыми мыслями о больших и жирных неприятностях, в которые он угодил, Иван вылез из ручья и пошел спать.
Послав подальше очередной концерт цикад, трещавших со всех сторон, шум ветра и далекий вой зверья, Маляренко заткнул вход в свое логово, хлебнул для профилактики глоток водки и отрубился.
Эту ночь Маляренко запомнил на всю жизнь. Какая-то пыхтящая и вонючая тварь, урча и подвывая, толкалась в сложенную из веток баррикаду. Проснувшийся Иван не стал орать, хотя сердце от-испуга готово было выскочить из груди. Он молча уперся обеими ногами в хлипкую стеночку и стал бороться за свою жизнь. Временами ему казалось, что неведомый, зверь сейчас ворвется в убежище. Под напором когтей ветки трещали, гнулись, но, к счастью, не ломались. Пободавшись таким образом полчаса, противники остались «при своих». Ваня, тяжело дыша, лежал в кустах, а представитель местной фауны, убедившись, что ему ничего тут не обломится, напоследок порычал для порядку и побежал по своим делам дальше.
Сон не шел. Маляренко лежал и считал звезды, вспоминая родителей, родных и приятелей. Несмотря на одержанную победу, настроение было не ахти. Все, что произошло с ним за последние несколько дней, сильно подкосило веру Ивана в собственные силы и возможности, а поход показал, что задница, в которую он свалился, гораздо больше, толще и глубже, чем он мог подумать.
«Всё-таки это, наверное, не заповедник».
Маляренко закрыл глаза и, холодея от страха, высказал вслух давно пришедшую на ум мысль:
— Это, наверное, параллельный мир какой-то. И людей здесь нет.
Следующие пятнадцать минут Иван посвятил громкой ругани. В этом он был не мастак, так что мат получался, хоть и громкий, но однообразный и неизобретательный. Маляренко понимал всю бесполезность крика, но поделать с собой ничего не мог. Страх, отчаяние и злоба требовали выхода. Прооравшись как следует, мужчина постепенно успокоился. Начинало светать, ветер стих, и Ивана окружила абсолютная тишина. Маляренко застегнул молнию куртки до горла, покрепче сжал рукоятку ножа, проверил, лежит ли в кармане отвертка, и молча вышел из укрытия.
«Бояться нельзя. Бояться нельзя. Терять уже нечего».
Зубы все равно предательски постукивали. Холод из живота разлился по всему телу, и Ивана заметно потряхивало.
— Да я эту тварь!.. Ой!
Маляренко, забыв обо всем, застыл на месте: вдали горел огонь. Маленькая точка неровно мерцала, ее можно было бы спутать со звездой, висящей прямо над горизонтом, но Иван нутром почуял — это костер. Это люди. Второй раз за эту ночь сердце готово было выскочить из груди. В ушах шумело. Сбросив оцепенение, Маляренко прочертил ножом на земле полосу, указав направление на огонь. Теперь, когда появилась хоть какая-то надежда, что он здесь не один, Иван решил поберечься. Мужчина развернулся и, счастливо улыбаясь, нырнул в свое убежище.
«А может, все-таки это и заповедник».
Несмотря на ночные приключения, Маляренко спокойно проспал все утро и проснулся около полудня. Выскочив из укрытия, он бросился к черте. Как Иван и ожидал, она точно показывала на далекую рощу.
— Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога…
Повеселевший Маляренко быстро собрался и почти бегом рванул к людям.
Маляренко шел быстрым шагом, иногда срываясь на трусцу, на лице его застыла глупая улыбка. Поправляя часто сползающий с плеча ремень сумки, Иван не отрывал глаз от приближающейся рощи, совершенно позабыв о том, чему его учила мама, — всегда смотреть под ноги. Лишь в последний момент, спохватившись, беспечный ходок затормозил. Совершенно незаметная на первый взгляд, укрытая травой, перед ним лежала еще одна промоина — родная сестра той, возле которой он ночевал. Правда, эта оказалась пошире — метра три — и значительно глубже. Иван осторожно посмотрел вниз и присвистнул:
— Долбо…б ты, Ваня!
