Книга За синей рекой - Елена Хаецкая

Уж как я мечтал избавиться от хозяина! Бежать, правда, не пробовал. На таких лапках далеко не убежишь. А покупателей на меня, понятное дело, не находилось. Да еще старик вечно заламывал непомерные цены…

Однажды вечером подступил я к Косорукому Кукольнику с разговором. Хозяин сидел у огня, окруженный толпою красивых кукол, которые наперебой ему льстили. Кое-как просочился я к нему, подергал за штанину. Он почему-то сжалился, взял меня на руки. Надо сказать, был я в то время очень плох: в груди полно воды, уже кашлять опилками начал… Он и пожалел – подвесил меня сушиться. Вот я ему и говорю:

– Для чего ты меня в такого урода вселил? Что же мне, – говорю, – до скончания века у тебя в мешке болтаться?

А он подумал-подумал, поморгал-поморгал…

– Ты, – говорит, – кто? Что-то я тебя, убогого, и не припомню. Неужто это я, болван косорукий, такое смастрячил? Ну и ну…

От огорчения я чуть в огонь не свалился. Вот, значит, как. Я уже сто с лишком лет жду решения своей участи, а заодно и судьбы королевства, а обо мне, значит, благополучно забыли!

– Ах ты, старый душегуб! – говорю. – Да знаешь ли ты, кто тут висит перед тобой, пришпиленный за уши к каминной решетке? Да я Людвиг фон Айзенвинтер, сенешаль его величества Ольгерда Первого Счастливого!

– А, да-да… Припоминаю. Приблудился ко мне как-то раз какой-то Доннерветтер… А это, значит, ты и есть? И чего же ты от меня хочешь?

– Подыщи ты мне какого-нибудь приличного хозяина! Если уж не суждено мне снова стать человеком, хочу, по крайней мере, окончить свои дни достойной игрушкой, другом и поверенным какого-нибудь человечка.

Тут Косорукий Кукольник перестал лыбиться и цыкнул на кукол:

– Пошли вон, дуры! Не видите – мужской разговор!

А мне, уважительно:

– Высоко, брат, хватил. Любимая игрушка у человека одна на всю жизнь. Дело ответственное. Справишься ли?

Я отмолчался. За годы сидения в мешке набрался кукольной мудрости.

– Ладно, – сказал старичок, – считай, что разжалобил. Уговорил. Заставил с собой считаться. Подсушу тебя, пришью тебе новые глаза и выставлю на продажу. Может, какой-нибудь любитель уродцев и соблазнится.

Повисел я еще на решетке, помолчал-подумал и, раз уж выдался такой вечер, задал вопрос, который не мог задать вот уже сотню лет:

– Скажи… что же случилось с королевством Ольгерда?

– Эвон о чем вспомнил! Туда уж и дорога заросла. Дома развалились, поля одичали, от жителей остались только тени. А в самом королевском замке засел кровопийца Огнедум и купается в тоске да страхе.

И поверите ли, хоть я и тряпичный, а от этих слов у меня мороз прошел по коже, совсем как у человека.

– Неужели для нас не осталось никакой надежды?

– Надежда одна. Что найдется какая-нибудь чистая душа, которая решится бросить все и отправится в королевство Пяти Рек.

Слушал я старика и не верил своим тряпичным ушам.

– И столько лет ты молчал! – вскричал я вне себя. – Ведь это, оказывается, так просто! Мы давным-давно могли всех спасти…

А он мне отвечает:

– Не так уж это и просто, как тебе кажется. Чистые души – большая редкость, особенно в наше время. А ведь нужно еще, чтобы она, эта чистая душа, узнала о существовании погибшего королевства! И даже этого недостаточно. Бросить все и отправиться в опасный путь – на это тоже не всякий решится. У кого семья и дети, у кого свое ремесло… Так что, сам понимаешь, шансов немного.

– Подскажи хоть, среди каких людей искать эти самые «чистые души»?

Я рассчитывал на какую-нибудь определенность: дескать, ищи голубоглазую девушку, или что-нибудь в этом роде… Но Косорукий Кукольник и тут отказался мне помочь:

– Да пойми ты наконец, это может быть кто угодно! Мальчик, девочка, старик… Конечно, меньше вероятности, что это окажется бургомистр, торговец пирожками или преподаватель нравственности в воскресной школе. Но сбрасывать со счетов нельзя никого. Ищи!

Прошло еще почти сто лет прежде, чем мне повезло. Вот эта благородная девица не побоялась родительского гнева и оказала мне великую честь, избрав меня своей любимой игрушкой. Долгие вечера проводили мы с ней за беседою, и не найдется такого, о чем бы мы не переговорили. В один прекрасный день я рассказал ей о королевстве Пяти Рек, о короле Ольгерде и о том, как энвольтатор Огнедум с досады, что его никто не боится, погубил мою родину. Я верю, девица Марион – и есть та чистая душа, которой суждено спасти всех нас.

– Век живи – век учись, – пробормотал Зимородок. – Ну, положим, все, что ты здесь рассказал, – правда…

– Разумеется, правда, – сердито перебил Людвиг.

– В таком случае, скажи-ка на милость, каким образом вы собираетесь спасать погибшее королевство? Насколько я понял, этот ваш Огнедум – мужчина серьезный. Его одной чистотой да ясным взором не проймешь. Здесь нужно что-то более основательное.

– Насчет этого Косорукий Кукольник был крайне невнятен, – признался Людвиг. – Он, видимо, считает, что мы все решим на месте. Может, супостата вообще достаточно поленом огреть.

– Я как думаю? – встрял Зозуля. – Этот Огнедум – он как действует? Насылает тоску, нагоняет там страх. Ну а ежели ты – та самая чистая душа, то тебя этими штучками не возьмешь.

Марион попросила у Зозули иголку и нитку и, уложив Людвига к себе на колени, принялась пришивать ему глаз-пуговицу.

– Видишь, какая она? – обратился Людвиг к Зозуле. – Хозяйственная и заботливая. Такая с Огнедумом в два счета разделается. Самая подходящая жена будет для нашего короля.

Марион наклонила голову пониже и покраснела.

– Да-да, – не унимался Людвиг. – И мой старик с первой встречи начал называть ее «высочеством». А как ты думаешь, почему?

– Почему? – спросил Зимородок.

– Потому что, если невеста короля – значит, принцесса. А раз принцесса – значит, «высочество». Тут и раздумывать нечего.

Марион откусила нитку.

– Готово. Если мы хотим завтра идти дальше, то нужно немножко поспать…

Зозуля всполошился, принялся ворошить тряпье, разбросанное на печи. При этом он бормотал:

– Сейчас вот подушку перетряхну… Конечно, это не постель для ее высочества, но уж какая есть… Прошу, располагайтесь. Отдохните как следует.

– Обувку бы ей подыскать, – подал голос Зимородок.

Зозуля всплеснул руками.

– И в самом деле! Она ведь босиком, бедненькая, пришла. Куда ты только глядел, болван долговязый! Не видел разве, что девушка босая? А если бы она уколола ногу?

– Ты ей сапожки подбери мягонькие, – невозмутимо сказал Зимородок. – Да смотри, чтоб по размеру подошли.

– Не учи ученого, – огрызнулся Зозуля. – Без тебя как-нибудь соображу. А вы, ваше высочество, полезайте на печь да и спите себе без печали.