Книга Мы не "рабы", а внуки божьи! Языческая Русь против Крещения - Лев Прозоров

Православные знакомые ничего внятного мне по этому поводу объяснить не смогли, робко бормоча что-то про «единство церквей» до великой схизмы-раскола 1054 года, когда римский папа и константинопольский патриарх взаимно прокляли и отлучили друг дружку.

Ну и что? Византийская церковь также была «единой» с западной, что не мешало византийцам называть крест ставросом, алтарь – бомосом, попа – иереем, церковь – экклезией (или наосом), еретика – гетеродоксом [9] , а поганого – этникоем.

Византийская церковь не знала колокольного звона – этой «визитной карточки» православной Руси, зато его знал и знает католический Запад (вспомните только колокола собора Парижской Богоматери из романа Гюго). Точно так же дело обстояло с церковным пением.

Вплоть до начала XIII века русские князья спокойно роднились с западными правителями. Русские княжны выходили замуж за французов (знаменитая Анна Ярославна, привёзшая в Париж будущие коронационные регалии французских государей – славянское евангелие, написанное глаголицей, и саблю киевской работы, невесть с чего провозглашённую французами «мечом Карла Великого»), датчан, поляков.

В свой черёд русские князья (которых, напомню, на Западе называли «королями») венчались с западными принцессами – скажем, женой Владимира Мономаха была англичанка Гита, дочь последнего англосаксонского короля Британии.

Есть сообщения, что и в походах крестовых участвовали, и даже городок Русь (Россиа, Ругия, Руйя и т. д.) в Сирии основали.

Но, пожалуй, занимательней всего истовое почитание русскими православными мужичками праздника Николы Вешнего. Праздник сей русские люди иной раз, как отмечали встревоженные церковнослужители, чтили выше Пасхи, Воскресения Христова.

А учреждён он был во времена крестовых походов, когда несколько ушлых католиков умыкнули мощи угодника Николая из его родных Мир Ликийских в итальянский и, естественно, католический город Бари.

Столь же естественно, что византийская церковь этого праздника не отмечает. Что ж тут, в самом-то деле, отмечать?! Мощи угодника божьего украли! А русские простолюдины, как уже сказано, чтили дату этого преступного деяния зачастую выше главного православного праздника.

В русских былинах и духовных стихах угодника так иной раз и звали – Микола Барградский. Вот Мирликийским в русском фольклоре Николая, кажется, не называют.

Далее, в том же фольклоре был такой жанр «обмирания» – рассказы о благочестивых людях, почему-то чаще женщинах, которые в состоянии «обмирания», говоря языком современной медицины, клинической смерти, путешествовали душой по тому свету.

Так вот, эти обмирания зачастую описывают место, куда попадают люди, недостаточно нагрешившие для вечной погибели, но и не настолько праведные, чтоб попасть в рай. В этом образе легко опознать католическое Чистилище.

А как крестятся русские люди, замечали когда-нибудь? Понаблюдайте – и обнаружите, что большинство не дотягивают нижнюю часть креста ниже груди.

Получается перевёрнутый крест – символ отнюдь не сатаны, как полагают малограмотные подростки, насмотревшиеся американских ужастиков, но апостола Петра, считающегося (в католической традиции, разумеется) первым папой и основателем римско-католической церкви.

Западные хроники сообщают, что Ольга – помните, «Елена, королева ругов»? – посылала за проповедниками и епископом в Священную Римскую империю Германской нации, а византийский император Константин, Рождённый в Пурпуре, сообщал, что в момент прибытия в Константинополь Ольгу уже сопровождал её духовник, отец Григорий.

О крещении Ольги в Византии Константин молчит. Младший современник крещения Руси, Адемар Шабанский, сообщает, что Владимира и его людей крестил святой Бруно-Бонифаций Кверфуртский, а уж позднее «некоторый греческий епископ» ввёл у наших предков «обычай греческий».

Наконец, знаменитая Анна Ярославна, королева Франции, мало что вышла за католического владыку, но ещё и привезла на свою новую родину евангелие, написанное хорватской глаголицей.

Хорваты, как известно, католики, тем и отличаются от своих вроде бы братьев по культуре и языку сербов. Их угловатая глаголица резко отличается по начертанию от округлых глаголических букв болгар.

При всём этом надо заметить – сохранилось немало свидетельств, что Русь приняла христианство всё-таки от греков.

Многие из этих свидетельств вполне непредвзяты: так, та же хроника, что говорит о просьбе Ольги прислать ей епископа и вероучителей с Запада, сообщает, что «королева ругов» была крещена в Константинополе.

Чего византийские источники, с величайшей помпой фиксировавшие крещение любой ватаги грозных «россов», отчего-то не заметили.

Соблазнительно, конечно, представить такую картину – сперва крестили по западному обряду знать, а потом, после схизмы-раскола между западной и восточной церквями, знать и церковь приняли сторону Константинополя и окрестили простонародье на греческий лад (Адемар Шабанский примерно так события и излагает).

Только вот предания о Чистилище, культ Николы Вешнего Барградского и манера креститься крестом святого Петра сохранились в самой что ни на есть простонародной среде.

И, боюсь, учитывая всю сумму источников, ничего однозначного про крещение Руси сказать просто невозможно (поэтому авторы учебников и популярных книжек и выкидывают или, скажем деликатнее, стараются не обращать внимания на пласт информации, связанный с западным христианством на Руси, – хотя усилие для этого нужно просто титаническое, у нас ведь даже названия месяцев латинские!).

Тем паче, что кроме западного, римского варианта христианства, в русском Средневековье «отметился» ещё один вариант этой религии, пусть и не так внушительно, как «латинство». Я говорю про так называемую ересь Ария.

Этот церковнослужитель III века утверждал, что Христос не единосущен богу-отцу, а всего лишь по-добосущен, благо в греческом эти слова отличала одна буква – соответственно «омойусиос» и «омоусиос».

Ариане, или омии, как их ещё называли, в своё время подчинили половину умирающей Римской империи такие могучие варварские народы, как готы и вандалы.

Именно для борьбы с их учением враги готов, франкские короли, ввели в символ веры знаменитое «филиокве» (принцип равного исхождения духа святого и от бога-отца, и от бога-сына).

Если читатель не вполне понимает, о чём идёт речь, то ничем не могу ему помочь – я и сам не очень понимаю.

Могу только отметить, что арианство понималось и врагами, и, наверно, иными приверженцами, как уступка и языческому многобожию (троица разделялась, превращаясь в трёх по сути различных божеств), и языческому рационализму (не надо было ломать голову над логически необъяснимой нераздельностью и неслиянностью триединства).

С огромнейшим трудом церкви удалось победить эту ересь – но не уничтожить. И вот в летописи, в рассказе о крещении Владимира, христианский проповедник говорит русскому князю, что бог-отец – «старейший» в троице (арианский принцип!), что бог-сын подобосущен отцу своему (прямое арианство!) и «забывает» прибавить обязательный тезис о единосущное лиц Святой Троицы (специально против ариан сочинённый).