Книга Русская жена арабского наемника - Юлия Малахова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знала я и о шумихе вокруг рукописей Наг Хаммади, которые неожиданно были открыты лет 50 назад для любопытствующих. Там были неискаженные Евангелия и другие тексты времен Христа. Маркус дал понять, что город давно стал центром духовной работы современных христиан и там идет невидимая война с мусульманскими сектами. Различные «братья Египта», «тысячи воинов» и другие воинствующие исламисты хотят так же получить эти рукописи в свои руки — ведь тогда бы они доказали, что многие знаменитые изречения и даже события в Библии — не что иное, как ошибки переписчиков! Для этого в Наг Хаммади осела компания головорезов, прошедших в свое время Кувейтскую резню и багдадские набеги. И я отправлюсь туда завтра на обычном автобусе с шикарного, укутанного в мрамор автовокзала Каира.
Значит, Маркус был во всем прав и полмира уж точно дурачат россказнями о якобы исчезнувших ценнейших книгах в Александрийской библиотеке? Возможно, властям просто удобно, чтоб человечество поменьше знало истинную свою историю? А заодно было в узде закоснелых учений? Я расплатилась за номер и отправилась на вокзал. Мимо проходили гуськом ошалевшие от грязи и жары европейцы в шортах, панамках и очках. Я не выдержала и расхохоталась, представив, как под их ногами открывается люк, и они видят тайный и истинный Каир, погруженный веками в мрачные и роскошные лабиринты гигантского подземелья.
Я присела в чайной среди мужиков и, невозмутимо заказав арабский кофе и кальян, достала письмо мужа к Маркусу:
…
«Дорогой Маркус!
Мир дому твоему! Как дела, как дети и твоя жена? Я пишу тебе вкратце, так как больше мне вряд ли удастся передать весточку.
Сейчас я лежу в военном госпитале, но через пару дней меня заберут отсюда и только Аллах знает, увидимся ли вновь.
Ты знаешь историю моей любви к русской девушке, и как мне было трудно убедить семью и получить разрешение на женитьбу. Отец пошел на это лишь потому, что, как ты знаешь, наш закон запрещает забирать на войну и в армию женатых на иностранках. Мы думали, это поможет. Но армейские пришли ко мне в дом, дождались возвращения жены, и, не слушая никаких доводов, потребовали уехать с ними. Иначе ее бы просто убили. Меня же забрали в лагерь. Я и другие парни просидели на корточках там почти пять дней, отец заплатил бараном лишь за то, чтобы узнать, куда меня отвезли. С Катрин он не связывался — ведь у нас проблемы должны решать мужчины, а женщинам остается плакать и ждать… И еще три барана он отдал за передачу справки о женитьбе. Но майор разозлился и объявил свидетельство о браке подделкой ленивых трусов и отправил меня на регистрацию, как новобранца. Тут нас с парнями разлучили — меня увезли очень далеко, в крытом вагоне. Привезли в странный лагерь, где тренировали и обучали меня и еще пару десятков молодых солдат всему — ведению слежки и охране, готовке еды в невыносимых условиях пустыни — мы ели пчел и насекомых, пили сок кактуса. Затем нас перебросили в другое место. Где всем объявили: отныне мы избранные из избранных, нам поручают охранять первых лиц государства, членов Лиги арабских стран. В том числе и раиса Мубарака! Служба эта почетная, но без права ее оставления и через пятнадцать лет. Уволят — и тогда не сможешь вернуться к нормальной жизни — чаще всего такие парни просто исчезают. Что и говорить о женитьбе?! Какая такая русская? Выбирали самых рослых, сильных и красивых. И несчастных, обреченных, можно сказать…
Я очень люблю Катрин. Аллах мне судья — я выбрал в жену неверную. Но ее вера, как и твоя, нам ближе, чем тех же католиков! И я не оставлю мою прекрасную жену, даже если это закроет мне все двери к любой работе!
Поэтому ночью я как бы в шутку затеял драку с новобранцами и в казарме якобы случайно упал лицом в окно, крепко зажмурившись. Да, врачи долго потом вынимали осколки из моего лица и сказали, что швы останутся на всю жизнь — красные и белые на моем смуглом лице.
Такой я им уже не нужен. И меня переводят в спецотряд на Синае, где среди гор, засыпанных мелким снегом, я в окружении шакалов проверял тайные ходы террористов из Израиля и Палестины. Но бедуинская шайка выкрала меня и теперь я — их заложник. Сначала они хотели выменять меня у отца, но он свалился с инфарктом и ты знаешь, как мы бедны. Я здесь почти месяц — заложник или пленник — и что меня ждет? Они дали мне возможность написать тебе, как авторитетному человеку во всем Мисре, и говорят, что отпустят меня в обмен на ценные вещи, ракетные установки, русские Бэтээры или на обычные деньги.
Прости мой друг и прощай.
Ваэль»
Я поцеловала мятые листки, исписанные изящной арабской вязью, и убрала их в лифчик. Мне стало ясно, чем я займусь в ближайшие недели — буду выполнять указания Маркуса, чтоб было на что выменять у бедуинов самое большое сокровище на свете — жизнь любимого… А теперь, на пыльной улочке, зажатой лапами Сфинкса, меня ждет новая встреча. Встреча с детством.
Я курила кальян на веранде пыльного и пустого отеля улицы Пирамид. По Гизе бродили толпы озирающихся потных туристов, частенько щелкающих меня своими Никонами — белая баба в чалме и галабее, забравшись с ногами на канапе, воскуривает кальян, а мальчонка обмахивает ее веером — экзотика, блин! Знали бы они, что сижу я как на пороховой бочке, ожидая встречи с евреем — нет худшего в арабской стране поступка, не считая скакания перед мечетью нагишом. В общем, ждали меня презрение и гонение, узнай владелец отеля и его соседи, с кем я собираюсь нынче общаться. А человек тот был интересный, даже загадочный. Айдарчик слыл татарином, сидел со мной всю школьную пору за одной партой, а в момент разрухи и голода 90-х неожиданно стал евреем — говорят, и среди татар такие бывают. Кличка его была «Айда», что по-татарски означает «Идем», и сокращенное от имени Айдар. Встретиться вновь нам помогли пресловутые соцсети, пересекались мы отрывками и в Москве, и в Каире, и в Израиловке. Что было нужно еврею в бурлящем и притихшем перед скорой революцией Каире, я не задумывалась. Я просто пыталась его вызвонить в этот свободный вечер перед трудным путешествием. Спасибо скайпу, и через столько лет тихий заикающийся говорок Айды лился в мой Ай-фон! Айдар совершенно не изменился за годы, счастливо избежав экспериментов на выживание над людьми, проводимых последние тридцать лет в моем Отечестве. Свеженький, тихий заика смотрел на меня своими раскосыми татарскими глазами и мне казалось, что время вернулось вспять и мы опять бросаем друг другу записки и смеемся на уроке. Айдар рассказал, что в отличие от нашего культурного класса, бросил не искусство, а бизнес, так как на Священной земле глубоко почитали творческих людей и их поддерживали. Это мы — актеры, музыканты и художники — подрабатывали в России, чем придется, у Айдара была своя студия и запланированные на год концерты. Между прочим, выяснилось, что один из покровителей моего еврейского татарина живет в Калифорнии, где имеет гигантский музей с артефактами, большинство из которых — гностические и ессейские рукописи, запрещенные во втором-четвертом веках церковью. Апокрифы собирались за баснословные деньги по всем закоулкам мира и Айда тогда еще закинул удочку — чего найдешь, дай знать!
