Книга Юность кудесника - Евгений Лукин

Портнягин выпрямился, стиснул зубы, потом медленно закрыл книгу и, взглянув на обложку, на всякий случай запомнил фамилию автора.

Справившись с неприязнью, открыл снова. «Мужчина, сидящий под деревом…» Фигня! «Если Вы сажаете дерево…» «Если Вы рубите дерево…» Тоже фигня… А! Вот! «Увидеть во сне экзотические деревья в ходе увлекательного путешествия — к тому, что все горести и печали быстро забудутся». Что ж, неплохо… «Если во сне Вы залезли на дерево, то Вас ожидает блестящая карьера». Ну, это мы и сами знаем… Так! Вот он, наш случай: «Если во сне Вы упали с дерева и сильно ударились, то, несмотря на все Ваши попытки, Вам не удастся довести до конца задуманное. Возможно, Вы потеряете работу».

А он сильно ударился? Помнится, удара не было вообще. Да и не упал он вовсе, а сам спрыгнул, поскользнулся просто… Посмотрим-ка «незнакомку».

«Встреча с незнакомцами может являться признаком как добра, так и зла. Всё зависит от того, какое впечатление на Вас производит внешность этих людей».

Портнягин пожал плечами. Внешность у нечаянной напарницы была не добрая, не злая, а самая что ни есть дурацкая. Да и поведение не лучше… Едем дальше. Убийство. «Если во сне Вас пытаются убить — будьте предельно осторожны на улице и бдительны за рулём…» Такое впечатление, что сонник составляли бывшие менты.

Та-ак… А что у нас с «канцелярской кнопкой»? Ого! Довольно много. «Видеть во сне канцелярскую кнопку предвещает разумное решение в спорном вопросе. Сесть на неё — в голову придёт оригинальная идея, осуществление которой может принести известность и достаток».

Вот и думай теперь…

— Доброе утро, Глебушка… Сновидения толкуешь?

Насмешливый голос наставника застал по обыкновению Глеба врасплох. Старый колдун Ефрем Нехорошев в шлёпанцах и в халате уже стоял посреди комнаты. Бодр, свеж, даже, кажется, умыт. Когда успел? И койка прибрана…

— Неужто единорог пригрезился? — вкрадчиво, с елейным благоговением осведомился старикан. — Белой масти, небось?

— Да так, — хмуро отвечал Глеб, захлопывая книжку. — Фигня всякая…

* * *

Только-только учитель с учеником успели позавтракать, как послышался первый стук в дверь.

— Ранняя пташка, — заметил Ефрем. — Ну, встреть поди…

Глеб Портнягин вышёл в прихожую, открыл. На пороге стояла дама лет сорока, облачённая в яркое демаскирующее пончо. Мечта снайпера. При виде открывшего пришедшая отшатнулась с громким бренчанием, поскольку руки её, шея и, как вскоре выяснилось, лодыжки были сплошь унизаны браслетами, цепочками и кольцами. Пару мгновений оба, не веря глазам, смотрели друг на друга.

— Простите… — жалобно выговорила она, хлопая накладными ресницами. — Мы с вами раньше нигде?.. Откуда-то мне ваше лицо…

— Ваше мне… тоже… — растерянно отозвался он. — Откуда-то…

— Вы… не художник?..

— Н-нет…

— И-и… к театру никакого отношения?..

— Нет, — придя в себя, решительно сказал Портнягин. — Вы, наверно, к Ефрему Нехорошеву?

Обоих можно было понять: заикнёшься, что видел собеседника во сне, — тот, пожалуй, заподозрит тебя в попытке завязать с порога неуставные отношения.

Огласив комнатёнку дребезгом бронзовых висюлек, так и не оправившаяся от неожиданности гостья проследовала к предложенному ей креслу и, севши, почти полностью накрыла его обширным, как парашют, пончо.

— Я — Ирина Расстригина… — представилась она с лёгким недоумением, будто уже и в собственном имени усомнясь. — Завлит драмтеатра имени доктора Калигари… — Не выдержав, снова повернулась к Портнягину. — Нет, но… просто поразительно… Одно лицо!

— У кого? — мигом заинтересовался Ефрем.

— Да вот у вашего… м-м…

— Мой ученик, — веско изронил кудесник. — Глеб Портнягин. Неужто кто похожий нашёлся?

— Приснился… — вынуждена была расколоться она.

— Ишь, озорник! А подробнее?

— Мы… переехали… — то ли объяснила, то ли напомнила Ирина Расстригина. — И в первую ночь… такой сон странный…

— На новом месте приснись жених невесте? — со скабрёзной ухмылкой предположил старый циник.

Гостья вспыхнула.

— Во-первых, я замужем, — известила она свысока. — Если на то пошло, даже и не во-первых…

— А во-вторых?

— А во-вторых, не склонна к педофилии!

Ишь ты! А жальце-то у неё — востренькое. Хотя… В театре работает — там без этого не выживешь.

— Так, — сказал Ефрем, усмехнувшись в бородёнку. — Сон, говоришь, странный… А что странного-то? Нормальный сон в руку. Увидела молодого парня, пришла, а он тут как тут…

— Странного — много, — холодно возразила Ирина Расстригина, неприятно поражённая склонностью кудесника к простонародному юмору. — Утром позвонила Зине… нашей костюмерше… начала рассказывать… Она говорит: да что ты?!

— Так… — насупился колдун. — То же самое приснилось?

— Да!

— И тоже переезжала?

— Н-нет… Насколько я знаю, нет.

— Другие какие перемены…

— У Зины? Вообще-то копают под неё… в последнее время… Собственно, не под неё, а под директора, но это всё равно…

— Ну, копают — подо всех копают… А ещё что странного? Кроме Глеба, конечно…

— Во сне или наяву?

— Во сне, матушка, во сне…

— Жанр, — с брезгливой гримаской произнесла заведующая литературной частью. — Даже не детектив… Экшн. Причём самого вульгарного пошиба… Всю ночь беготня, стрельба… В руках у меня почему-то пистолет… или револьвер… Честно сказать, я не очень их различаю…

— Нет, ну разница-то есть, — мягко заметил старый чародей.

— Знаю, — сказала она. — Уже смотрела… Пистолет — знак несчастий, газовый, понятно, к слезам, револьвер — печальное расставание…

Кажется, ученик колдуна и завлит драмтеатра имени Калигари, не сговариваясь, пользовались одним и тем же сонником. Кстати, а из чего сам-то Глеб ночью палил? Из чего-то с прикладом… оскорбительно допотопного… вроде бы даже однозарядного… С «калашом» он бы их всех сделал!

Портнягин покосился на учителя и внезапно уразумел, что дело-то, кажется, нешуточное. Нехороший огонёк теплился в желтоватых глазёнках старого колдуна.

— Много народу поубивала?

— Да какой из меня стрелок!

— Наяву — никакой. А во сне — это ещё как посмотреть… Вспоминай давай!

— Кажется, никого… Мазала всё время…

— Как одета была?

— Как сейчас… — испуганно отозвалась мечта снайпера. Беседа всё более напоминала допрос с пристрастием.

— А он? — Ефрем, не глядя, кивнул на Портнягина.