Книга Странные занятия - Пол Ди Филиппо

— Вот черт, Нерф! Ты же знаешь, что каждый пенни выручки уходит на что-нибудь крайне важное. Я еще не оплатил выпечку за прошлую неделю. Если я буду давать тебе зарплату настоящими деньгами, то пойду ко дну. И где мы тогда оба окажемся? Ты же знаешь, себе я ничего не беру.

— Ага, но ты же владелец. Тебе полагается рисковать и мучиться, мистер Капиталист.

— Нерф… я не могу платить тебе долларами США. Ты возьмешь спондуликс или нет?

Нерф театрально вздохнул:

— Ладно. Давай его сюда.

Хонимен расстался со спондуликсом. Сняв фартук, Нерф собрался уходить.

— Эй, подожди-ка. Разве тебе не нужны сандвичи?

— Нет. После того, как какая-та дамочка, которой не понравилось доставленное сообщение, слишком сильно сжала БитБоксу его клоунский нос, он нашел себе другое место. Теперь он работает в пончиковой и ему разрешают забирать с собой черствые. Бутерброды больше никто есть не хочет.

— Но ведь сахар вреден.

— Что поделаешь, людям он нравится.

— Тогда зачем тебе спондуликс? — спросил Хонимен. Ему почему-то не хотелось, чтобы клочок бумаги с его подписью покидал стены закусочной.

— О-о-о, — таинственно протянул Нерфболл. — У меня есть план.

С этими словами он ушел.

В ту ночь Хонимен спал плохо. Его дрему будоражили сны, в которых зверского вида незнакомцы приставали к нему с криками «Погашается по первому требованию».

На следующий день произошел такой же обмен. Свой второй спондуликс Хонимен начеркал на салфетке, втайне надеясь, что этот недолговечный материал вскоре рассыплется. И на следующий день повторилось то же самое. И еще, и еще…

Вскоре где-то в городе (одному богу известно, где именно) обреталось уже около дюжины спондуликсов, замещавших сто двадцать сандвичей. Нерфболл отказывался говорить, что с ними сталось. Хонимен надеялся, что они припрятаны где-то в «Старом погребе», где крысы изжуют их на куски и растащат по гнездам то, что Нерфболл отложил на черный день себе.

Но потом, как грехи или голуби, спондуликсы устремились домой.

Незадолго до ужина Хонимен был в закусочной один, когда к нему явился Тайрен Портер, владелец магазинчика электротоваров по соседству. В руке у него трепыхалась салфетка. Сердце у Хонимена сжалось, точно надвигался инфаркт.

— Привет, Рори, дружище… Это чего-нибудь стоит? Псих с телефонами уговорил меня взять ее в обмен на электронное оборудование ценой в тридцать долларов. Я не соглашался, пока не увидел твое имя. Я знал, ты сразу мне заплатишь.

Хонимен испытал легкое облегчение, краткое избавление от дурных предчувствий, но заподозрил, что передышка будет недолгой.

— Конечно, Тайрен, тут так и сказано: погашается десятью сандвичами, это около сорока долларов. Ты на сделке выгадал.

Портера это как будто умилостивило.

— Ну, тогда я кое-что из них потрачу.

— Кое-что?

— Конечно, не могу же я съесть десять сандвичей за раз. Дай мне «Атлантик-сити» с белым хлебом, но без салата.

Пока Хонимен готовил сандвич, голова у него лихорадочно работала. Как ему выплатить часть спондуликса?

Когда сандвич был готов, Хонимен сделал единственно возможное: чувствуя себя Господом во второй день творения, он создал новую денежную единицу, нацарапав на свежей салфетке: ОДИН СПОНДУЛИКС, ПОГАШАЕМЫЙ ДЕВЯТЬЮ САНДВИЧАМИ. И ниже расписался. Взяв бумажку в десять сандвичей, он протянул Портеру сандвич и сдачу.

— А наличными я сдачу не получу?

— Извини, Тайрен, но ты заплатил спондуликсом. Это все равно как продуктовые талоны.

Понимающе кивнув, Портер удалился, как будто удовлетворенный.

Один сандвич вернулся, осталось сто девятнадцать.

Но, разумеется, завтра Нерф снова получит плату, а значит, придется отпечатать новый десятичный спондуликс, который, без сомнения, вскоре поступит в обращение, сторицей восполнив единственный только что погашенный сандвич.

Хонимен все прикидывал, как бы ему выпутаться из этого замкнутого круга. За глазными яблоками поселилась тупая боль — похоже, попытка мозгового штурма его окончательно доконает.

Когда-нибудь — очень скоро — он вспомнит это мгновение и осознает, что своим пессимистичным прогнозом угодил в точку. Все было невпопад.

На следующий день Хонимен несколько раз был на волоске от того, чтобы поговорить с Нерфболлом начистоту о его слишком уж вольном и неразборчивом обмене спондуликсов на товары и услуги иные, нежели означенные сандвичи. Но всякий раз останавливался. Ведь как только он отдавал банкноты Нерфболлу, ему, Хонимену, они уже не принадлежали. Пухлый Пиволюб имел полное право распоряжаться ими так, как считает нужным. Хонимену еще повезло, что он вообще сумел его заставить проявить свои таланты. Община Пиволюбов славилась своей ленью и по мере сил избегала трудиться. А Хонимен нуждался в Нерфболле больше, чем Нерф нуждался в нем. Без этого жизненно важного работника закусочная неизбежно пойдет ко дну. Господи, какое же опасное существование вынуждает тебя влачить этот мир! И как же испортил самому себе жизнь Хонимен и продолжает портить с того самого дня под мексиканским солнцем на глазах у всего света!

Глядя, как потный Нерфболл превращает горы холодного мяса в произведения искусства, Хонимен смирился снова — и со своей ролью, и с тем, что его ожидает.

В тот вечер больше ни один клиент не пытался подать в качестве оплаты спондуликс. Но на следующий день под конец смены явилась ватага из «Корпорации „Мыло Шталя“», распространяя вокруг себя сладкий запах своего продукта — точь-в-точь свежевскрытая коробка с солью для ванны. Поначалу Хонимен не мог понять, зачем они пришли сюда через весь город с Парк-стрит, ведь путь от реки неблизкий. Но потом они предъявили два спондуликса на всех и потребовали свои двадцать сандвичей.

Накладывая (без мастерства Нерфа) слои начинки, Хонимен пытался вызнать, откуда у них спондуликсы. Он никак не мог взять в толк, на что Нерфболл мог их обменять — ведь мылся он редко: на старой пивоварне, которую незаконно заняли Пиволюбы, воду давно отключили.

— Ну, парни… Где вы взяли мои купоны?

Ответил с полным ртом худющий малый, который, казалось, способен в неограниченных количествах поглощать «бесплатные» огурчики:

— Гарри Либерман… Ну, знаешь, наш Гарри. Он еще водит грузовик компании… Так вот, Гарри куда-то повез вещички для тех хиппи, что живут на старой пивоварне, и они заплатили ему этими штуками. Гарри отдал их мне в уплату членских взносов в лигу боулинга. А я решил поделиться со всей командой.

Хонимен едва не оттяпал себе кончик пальца. Вот уж точно дурные новости. Обмены все усложнялись. Теперь спондуликсы получили обращение у третьих лиц, и по неведомым причинам чужие люди доверяли им настолько, что не пытались погасить сразу. И другие, четвертые лица, тоже как будто были согласны принимать спондуликсы, даже не зная наперед, заслуживает ли Хонимен доверия и согласится ли он их погасить. Разве это не общеизвестное свойство настоящих денег? Разве у экономистов нет какого-то мудреного способа измерять обращение, определять, сколько раз деньги переходят из рук в руки?