Книга Почти леди - Хейди Беттс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Прощайте! Всего хорошего! – добавила про себя Уиллоу. – Не ударьтесь о дверь, когда будете выходить! Что ж, все к лучшему. Роберт останется доволен поведением своей сотрудницы, ведь я дала этому Доновану достойный отпор. Глупец, не желающий работать с женщиной, совершенно ничего не смыслит в искусстве дипломатии».
– Ну, раз таково ваше решение, – пробормотал Брэнд, – то мне остается лишь одно…
Уиллоу было жаль времени, потраченного на бесполезные споры. Она встала и протянула Доновану руку.
– Было приятно встретиться с вами вновь, сэр, – съязвила она, смерив Брэнда уничтожающим взглядом.
– О чем вы? – удивился Роберт, вспоминая только что услышанную историю их случайного знакомства.
Брэнд криво усмехнулся и поднес к губам руку Уиллоу.
– Так где будем работать? – осведомился он.
Повсюду горели свечи. По подземелью распространялся запах расплавленного воска. От серых каменных стен веяло сыростью и холодом.
Он вновь услышал жалобный стон. И уставился на женщину, привязанную к алтарю. Изо рта у несчастной торчал кляп. С раскинутыми в стороны руками и ногами, связанными в лодыжках, она походила на распятого на кресте Иисуса, только в женском обличье. Все было готово к великому обряду жертвоприношения.
Женщина отчаянно извивалась, пытаясь освободиться. Она хотела закричать, но не смогла – мешал кляп во рту.
– Готовенькая, – с удовлетворением бросил мужчина кому-то невидимому. – Принеси-ка мне плащ.
На его плечи опустилось черное полотно. Крючковатые пальцы с трудом справились с застежкой у ворота.
– Надо платить за грехи. Каяться перед Богом. – Мужчина прошелся вдоль стены и покачал кадилом. Затем окропил святой водой обнаженное женское тело. И вдруг протяжно запел на латыни: – Ты окропишь меня святой водой, Всевышний, и я очищусь. Ты вымоешь меня, и я стану белее снега.
Женщина в ужасе содрогнулась.
Мужчина остановился и вытащил изо рта жертвы кляп.
– Надо платить за грехи. Каяться перед Богом, – заунывно повторял он. – Сожалеешь ли ты о выбранном порочном пути, дитя мое?
Из глаз несчастной потекли слезы, заструились по бледным щекам. Женщина молча кивнула.
– Сожалеешь ли ты о выбранном порочном пути? – снова спросил мужчина.
– Д-да…
– Надо платить за грехи. Каяться перед Богом. Каяться. Моли Господа простить грешницу.
– Про… cm и…
– Бог не слышит. Говори громче, дитя мое.
– Прости меня.
– Моли Господа отпустить твои грехи, – сказал мужчина, и слова его эхом прокатились по мрачному подземелью.
– Прости меня.
– Прости нас, о Боже, за то, что мы сами не ведаем, что творим! – Он извлек из-под широкого плаща длинный меч с золоченой рукоятью, на которой был выгравирован полумесяц. Крючковатые пальцы с силой сжали рукоять.
– Повторяй же, дитя мое.
Из груди жертвы вырвался хрип.
– Прости меня.
– Быть может, Господь будет милосерден, и простит прегрешения, и подарит вечную жизнь рабыне своей, – снова протяжно запел мужчина.
Он занес над головой жертвы меч и в последний раз заглянул в ее глаза.
– Аминь. – Мужчина вонзил острие меча в тело женщины.
Хриплый предсмертный вопль прокатился по подземелью гулким эхом. Из раны потоком хлынула кровь.
Мужчина вытащил из груди жертвы лезвие меча и насухо вытер его о мягкую тряпицу.
– Бог простил свое дитя, Аутрам. Можешь отвезти ее домой.
Едва дождавшись конца встречи, Уиллоу пулей вылетела из агентства и помчалась в гостиницу.
Вот наконец и «Астор-хаус». Она с такой силой хлопнула дверью, что, казалось, задрожали стены. Зонтик швырнула на пол, чуть не сбив напольную вазу у камина.
Пересекла гостиную и распахнула дверь в спальню. Шляпка, перчатки, туфли – все полетело в разные стороны. Мысль о будущем напарнике приводила Уиллоу в бешенство. И все же конверт с фотографиями и материалами по делу Чарлза она аккуратно положила на кровать.
Стащив с себя юбку и жакет, Уиллоу засунула костюм в большой платяной шкаф красного дерева. Туда же полетели нижние юбки заодно с шелковыми чулками.
Только теперь, выместив свой гнев на ни в чем не повинных вещах, стоя в одной нижней сорочке на толстом пушистом ковре цвета спелой вишни, Уиллоу почувствовала некоторое облегчение.
Неужели во всем Нью-Йорке не нашлось более подходящего кандидата, готового безоговорочно принять условие Роберта? Этот Брэнд Донован даже не скрывал своего нежелания работать вместе с женщиной-детективом. Другой на его месте вцепился бы зубами в такую редкую возможность. Наглец, он еще сказал, что такая «мелочь» не помешает ему вести следствие.
А потом с ухмылкой спросил: «Так где будем работать?» Сколько труда стоило удержаться, чтобы не влепить ему пощечину. Пришлось собрать волю в кулак и молчать – молчать даже тогда, когда Роберт вводил нового детектива в курс дела.
Что ж, сам Бог дает Брэнду возможность показать себя в роли сыщика. Пусть поищет, где остановилась его напарница.
Впрочем, Уиллоу вовсе не испытывала радости по поводу предстоящей встречи. Да уж, она прекрасно обошлась бы без вмешательства этого самовлюбленного тупоголового осла.
Уиллоу накинула красный халат и раскрыла конверт. На покрывало посыпались фотографии и прочие документы. Надо прежде всего подложить под спину подушки, усесться поудобнее, скрестив по-турецки ноги, – и только тогда можно будет приступить к изучению снимков.
Вскоре она разложила фотографии в нужном порядке и принялась разглядывать их, стараясь отвлечься от неприятных воспоминаний. А вот и краткие сведения об убитом. Возраст, дата рождения, данные о семье, детали убийства. Но каковы же причины убийства?
Уиллоу по привычке закусила нижнюю губу. Зачем кому-то понадобилось убивать Чарлза? Почему-то не хотелось думать, что убийство связано с последним заданием агента Баркера. Отчего он так нервничал при встрече на вокзале? Говорил, что задумался… Какое поручение выполнял Чарлз? Быть может, он разворошил опасное осиное гнездо и потому так держался, никого к себе не подпускал, И с чем связано молчание Роберта – человека неравнодушного, особенно когда речь шла о его подчиненных? Что случилось? Каким страшным секретом владел Чарлз?
