Книга Летний домик с бассейном - Герман Кох

«Почему? Это совершенно необязательно, — сказал я. — Мы с мамой вернемся через часок-другой».

«Юлия говорит, что там, наверно, будут знаменитости», — сказала Лиза.

Я посмотрел на Юлию.

«Что ты так смотришь? — спросила она. — Разве нет?»

И вот теперь, когда я запер машину и мы шли мимо кустов и живой изгороди к дому Мейеров, я пытался сформулировать ответ на вопрос младшей дочери. Да, думал я, в театре по-прежнему можно стать знаменитым, только известность эта совсем не такова, как пятьдесят лет назад. Было несколько попыток запечатлеть талант Ралфа Мейера и перед камерой — с весьма сомнительным результатом. Помню полицейский сериал, снятый с показа после восьмой серии, и серьезность, с какой Ралф Мейер произнес фразу: «В участке ты мне все расскажешь, парень!» Эта серьезность не вызывала ничего, кроме смеха. И его роль руководителя Сопротивления в фильме «Мост через Рейн», самом дорогостоящем нидерландском фильме всех времен, тоже успехом не назовешь. Из всей картины мне запомнились только штурм полицейского управления в Арнеме и реплика: «Надо пулю в лоб пустить этой немецкой подстилке!» Ралф Мейер старался выглядеть сдержанным, когда произносил эту фразу, но во взгляде читалось главным образом недоумение. Поскольку герой Сопротивления весом больше сотни килограммов выглядел неправдоподобно, он сидел на диете. И явно сбросил не один килограмм, но потеря веса не сделала его худощавее, тело казалось попросту дряблым. И за полчаса до конца фильма, стоя перед расстрельным взводом, он, по всей видимости, испытывал в первую очередь облегчение. Наверно, радовался, что все кончилось и можно наконец-то сходить в передвижной буфет за булочкой.

— Многие люди до сих пор ходят в театр, — сказал я. — Для них Ралф Мейер знаменитость.

Лиза повернулась ко мне лицом и одарила самой ласковой улыбкой:

— Ну да, ясно, пап.

11

Порой прокручиваешь жизнь вспять, хочешь посмотреть, в какой точке она могла бы принять другое направление. И говоришь: Вот! Смотри, вот оно!.. Я как раз говорю, что мы могли бы провести отпуск в тех краях и, пожалуй («В самом деле. Да. Почему бы нет? Кто знает?»), ненадолго заехать к ним. Чем плохо? В самом конце вечеринки, когда мы прощались и уже давным-давно стемнело, оба они — Ралф и Юдит — впервые упомянули про дачный дом.

Останавливаешь пленку, потом кадр за кадром возвращаешься назад. Вот Юдит обнимает Каролину, целует ее в обе щеки. «Мы пробудем там с середины июля до середины августа, — говорит она. — Так что, если окажетесь поблизости…» Еще несколько кадров назад: Ралф Мейер смеется над анекдотом, который невозможно понять, а теперь даже и не вспомнишь. «Этим летом мы сняли дачный дом, — говорит он затем. — Дом с бассейном, неподалеку от пляжа. Захотите — приезжайте без церемоний. Места хватит. — Он хлопает меня по плечу. — И Алекс будет рад, как я полагаю». Он подмигивает и смотрит на мою старшую дочку. На Юлию. Но Юлия отворачивается от нас, делает вид, что не слышит.

Алекс — их старший сын. Я стоял рядом, когда его познакомили с Юлией. В холле, едва только мы вошли. Такое видишь нечасто, а потому замечаешь сразу. Искру. Которая буквально проскакивает между двумя людьми.

— Как вам эта идея? — спросила Каролина у дочерей на обратном пути. — Заехать к ним во время отпуска?

С заднего сиденья не ответили. В зеркало я видел, что Юлия мечтательно глядит в окно, а у Лизы уши заткнуты наушниками плеера.

— Юлия! Лиза! — Каролина положила руку на спинку сиденья, повернулась назад: — Я задала вам вопрос.

— Да? — переспросила Юлия. — Какой?

Жена вздохнула.

— Я спросила, как вам идея заехать к ним во время отпуска.

— Без разницы, — сказала Юлия.

— Мне показалось, мальчик тебе весьма понравился. Мы вас, считай, вообще не видели.

— Ма-ам…

— О-о, извини. Просто я подумала: может, тебе по душе повидать его еще разок. На каникулах.

— Мне без разницы, — повторила Юлия.

— А ты, Лиза, что думаешь? — спросила Каролина. Ей пришлось чуть ли не кричать, тогда только Лиза сняла наушники. — Как по-твоему, нам стоит заехать к этим людям во время отпуска? Они сняли дом у моря. Дом с бассейном.

Вместе с младшим братишкой Алекса и еще несколькими детьми Лиза провела весь вечер в уголке гостиной, где они смотрели DVD и играли в компьютерные игры на игровой приставке к висящему на стене огромному плазменному телевизору. Томас! Удивительно, я сразу вспомнил его имя. Томас. Алекс и Томас. На вид Томас ровесник Лизы, а вот Алекс на год-полтора постарше Юлии. Ему лет четырнадцать или пятнадцать. Вполне миловидный мальчик с кудрявыми светлыми волосами и довольно низким для его возраста голосом. Во всех его движениях, как в походке, так и в манере поворачивать голову, чтобы посмотреть на собеседника, сквозила какая-то деланная медлительность, словно он пытался изобразить заторможенную, замедленную версию себя самого. Томас скорее гиперактивен: суматошный, шумный. В углу возле плазменного телевизора регулярно падали стаканы и коробки с чипсами, и остальные дети громко хохотали над его шуточками.

— Ого, с бассейном! — сказала Лиза.

Войдя в их дом, я сперва бесцельно побродил по гостиной и кухне, потом прогулялся по саду. Многих из гостей я вроде как знал в лицо, правда не всегда мог сообразить откуда. Был там и кое-кто из моих пациентов. Большинство наверняка впервые видели меня не на работе, в обычной одежде и с растрепанными волосами, чем и объясняется, что они в свой черед смотрели на меня как на человека, который кажется знакомым, только не припомнишь, где ты его встречал. Я не рвался им помогать. Кивал и шел дальше.

Ралф стоял возле барбекю, в кухонном фартуке с надписью «I LOVE NY». Протыкал сосиски, переворачивал гамбургеры, сдвигал на блюдо куриные крылышки.

— Марк! — Он наклонился, запустил руку в синюю сумку-холодильник, достал полулитровую банку «Юпилера». — А где твоя жена? Надеюсь, ты привез с собой свою красотку-жену?

Он сунул мне в руку ледяную банку с пивом. Я посмотрел на него. И волей-неволей рассмеялся.

— Что смеешься-то? — спросил он. — Неужто скажешь, что дерзнул явиться один?

Я обвел взглядом сад, будто ища Каролину. Но искал кой-кого другого. И углядел ее почти сразу же. Она стояла возле раздвижной стеклянной двери, из которой я совсем недавно вышел наружу.

Она тоже меня заметила. Помахала рукой.

— Пойду посмотрю, где она, — сказал я.

Тут я сперва должен сказать несколько слов о собственной внешности. Я не Джордж Клуни. Для ведущей роли в сериале про больницу не гожусь. Но, пожалуй, обладаю неким магнетизмом или, точнее, взглядом. Этот взгляд объединяет врачей всех рангов. Раздевающий взгляд — другого эпитета я подобрать не могу. Взгляд, который видит человеческое тело таким, каково оно есть. Для нас это тело не имеет секретов, говорим мы взглядом. Вы можете закутать его в одежду, но под ней вы голые. Вот так мы смотрим на людей. Видим в них даже не столько пациентов, сколько временных обитателей тела, которое без регулярного профилактического обслуживания просто откажет.