Книга Кровь и золото - Энн Райс

– Нет, не знаю, – ответил Торн. – Мне никто нерассказывал. И если у тебя есть желание это сделать, я с удовольствием выслушаютвою историю.

– Но сначала ты хочешь получить ответы на свои вопросы. Тебенужно знать, на самом ли деле произошло то, что ты увидел с помощью Мысленногодара.

– Да.

Торн вспомнил сеть, светящиеся точки, Священную Сущность.Вспомнил о жестокой царице. Почему он видел ее так ясно? Откуда ему было известно,как она выглядела? Скорее всего, образы в его сознании формировались благодарятем, кто собрался за столом совета.

Он вдруг осознал, что смотрит прямо в глаза Мариусу и чтотому известны все его мысли.

Мариус отвел взгляд и вновь обратил его на огонь, а потомбез лишних церемоний предложил:

– Клади ноги на стол. Самое главное – чтобы было удобно.

По примеру Мариуса Торн тоже вытянул ноги и скрестиллодыжки.

– Итак, давай поговорим. Для начала, если не возражаешь,скажи, что тебе известно и о чем ты хотел бы узнать.

В голосе древнего вампира Торн уловил легкое раздражение, ноотчего-то был уверен, что не он тому причиной. Несколько мгновений Мариусзадумчиво всматривался в лицо собеседника и наконец продолжил:

– Мне нечего скрывать. Таких, как мы, много. Некоторых тывидел за столом совета. Но есть и другие – они разбросаны по всему миру.

Он едва заметно вздохнул и покачал головой:

– Но я одинок. И страдаю от этого. Мне хочется быть с теми,кого я люблю, но ничего не выходит. – Он вновь перевел взгляд наогонь. – Я встречаюсь с ними, остаюсь рядом на какое-то время, а послеснова ухожу.

Дэниела я забрал с собой, потому что он нуждается в моейпомощи. Но еще и потому, что полное одиночество для меня невыносимо. Устав отпрекрасных южных земель, даже от родной Италии, я перебрался в северные края.Раньше мне казалось, что восхитительная, щедрая Италия никогда не покажетсяутомительной или скучной – будь то смертному или кому-то из нашихсоплеменников. Однако в конце концов я сам пресытился ее великолепием и теперьпредпочитаю любоваться девственно-чистыми снегами.

– Понятно, – отозвался Торн.

Он помолчал, но затянувшаяся пауза заставила его заговоритьснова:

– Сделав тем, кто пьет кровь, меня увезли на юг. Казалось, янеожиданно попал в Валгаллу. Я жил в римском дворце и каждую ночь любовалсяоткрывавшейся из его окон панорамой семи холмов. Это было как в чудесном сне:дул теплый ветерок, цвели фруктовые деревья, я смотрел с высоты на море ивидел, как волны разбиваются о камни, а когда спускался на берег, ощущал тепло,исходившее от поверхности воды.

Мариус улыбнулся – по-доброму, понимающе и грустно. Онкивнул и тихо, со вздохом прошептал:

– Италия... Моя Италия...

Торну хотелось, чтобы с губ Мариуса не уходила эта улыбка,чтобы лицо его подольше сохраняло столь удивительное выражение, однако черезмгновение оно вновь стало невозмутимым, а взгляд, устремленный в огонь, –отстраненным. Похоже, он с головой погрузился в печальные воспоминания.Освещенные пламенем волосы казались совсем белыми.

– Поговори со мной, Мариус, – попросил Торн. – Моивопросы подождут. Я хочу слушать твой голос, твои речи... – Онзапнулся. – Я знаю, ты можешь рассказать о многом.

Мариус взглянул на него, словно пробудившись от сна,согретый словами Торна.

И наконец заговорил:

– Друг мой, я очень стар. Я истинное Дитя Тысячелетий. Моеперерождение состоялось во времена Цезаря Августа. На столь необычную смертьменя обрек друид, жрец по имени Маэл. Тогда сам он был еще смертным, но вскоретоже стал тем, кто пьет кровь. Он до сих пор скитается по миру, хотя не такдавно в припадке непонятного религиозного безумия пытался принести себя вжертву. Какая глупость!

Судьба нередко сводила нас вместе, и наши отношенияскладывались весьма... я бы сказал, странно. Считается, будто я сильно кнему привязан, но это ложь. В моей жизни сплошь и рядом обман. Не знаю, смогули я простить его – ведь он похитил меня, приволок в далекую галльскую рощу,где древний вампир, страшно обожженный, но мнивший себя Богом Рощи, дал мнеТемную Кровь.

Мариус прервал рассказ.

– Понимаешь, о чем я? – спросил он.

– Да, – кивнул Торн. – Я помню те рощи иперешептывания сородичей о богах, что когда-то там обитали. Ты говоришь, что всвященной роще жил Тот, Кто Пьет Кровь.

Мариус кивнул и продолжил:

– «Отправляйся в Египет, – наказал мне обгоревший БогРощи, – и найди Мать. Узнай, кто наслал на нас ужасный огонь, почему мывсе сгорели».

– А Мать, – догадался Торн, – оказалась той самойтемной царицей, что несла в себе Священную Сущность.

– Да. – Мариус обратил на Торна безмятежный взглядголубых глаз. – Конечно же, она оказалась той самой темной царицей.

Но в те времена, о которых я рассказываю, два тысячелетиятому назад, неподвижная и немая, она казалась несчастнейшей из жертв. Ей и еесупругу Энкилу было четыре тысячи лет. Она, несомненно, обладала СвященнойСущностью, ибо, когда отчаявшийся древний вампир оставил царя и царицу подпалящими лучами ярко светившего над пустыней солнца, смертоносный огоньдобрался до каждого из тех, кто пьет кровь.

Мучения ожидали всех, как бы они себя ни называли: боги,создания ночи, ламии... В пламени погибли очень и очень многие. Но не все. Те,кто выжил, потемнели и испытывали невыносимые страдания. Старейшие пострадалименьше всего, самые молодые превратились в пепел.

А что же сделали Священные Прародители – так их положеноназывать, – когда встало солнце? Да ничего. Старейший изрядно обгорел,стараясь заставить их пробудиться, заговорить или укрыться в убежище, а вечеромобнаружил обоих по-прежнему безразличными и недвижимыми. Опасаясь новыхстраданий, он вернул их в погруженные во тьму покои, на самом делепредставлявшие собой убогую камеру в подземной тюрьме.

Мариус замолчал. Повисла звенящая тишина – должно быть,воспоминания оказались для него слишком тяжелыми.

;Он смотрел на пламя, исполнявшее свой вечный трепетныйтанец.

– Пожалуйста, продолжай, – взмолился Торн. –Значит, ты нашел ту царицу, увидел ее собственными глазами?

– Нашел, – подтвердил Мариус серьезно, но безгоречи. – Я стал ее хранителем. «Увези нас из Египта, Мариус», –безмолвно просила она, не шевеля губами, – с помощью, как ты выражаешься,Торн, Мысленного дара.