Книга Лето с чужими - Таити Ямада

Женщина. На руках под аккуратным летним платьем в розовую полоску заметны укусы комаров. Умершая мать не может так явственно возродиться. Умерший отец, зная, что я приду, не стал бы работать до семи в ресторанчике суси на Синтоми-тё. Мне осталось лишь втайне признаться в собственной слабости: я пошел на поводу у сумасбродных мыслей.

– Мне очень, – сказал я, – очень приятно было в тот вечер… Вот и зашел поблагодарить.

– Мы думали, ты это сделаешь раньше.

Она подлила мне пива. Я мельком взглянул на профиль и опять похолодел – ну до чего похожа.

Но разве не странно, что наедине с тридцатилетней женщиной у меня не возникает никаких… помыслов? Нет, даже не так. Она изумительно похожа на мать, и это естественным образом сдерживает влечение.

Однако что будет, когда вернется ее муж? Помогут мне уверения в отсутствии даже мысли об этом лишь из-за того, что она так похожа на мою покойную маму?

Нет, не помогут. Нужно уходить. Нельзя было так долго баловать себя пивом. Нельзя становиться поводом для ссоры между этими людьми. «Ну, мне пора», – хотел сказать я, но проглотил слова. Поймал себя на мысли: «Вернусь – и что дальше? Опять не буду находить себе места». Вместе с тем я понимал: нелепо отказываться от общения с этими людьми, так сильно похожими на моих родителей.

Но я же приехал сюда специально. Ладно, поинтересуюсь только одним. Тем, ради чего и ехал.

– Погрызешь огурец? – спросила женщина.

– Нет, спасибо, уже…

– Что «уже»?

– Пойду.

– Ты ведь только пришел.

– Дела. Приеду в другой раз. Передайте привет.

– Ты что, серьезно?

– К сожалению…

– На телевидение?

– Да, в район Акасака.

– Думала, поужинаем втроем…

– Нет, я на самом деле зашел только поблагодарить… А вы меня вот – пивом напоили…

– Не говори глупостей.

Я нарочито почтительно поклонился, словно чужому человеку, и встал.

– Отец расстроится.

– Приеду в другой раз.

И уже совсем было раскрыл рот, чтобы произнести то, что собирался. Но при этом весь съежился.

– Говорили, тайфун ожидается, а он куда-то подевался, – сказала за моей спиной женщина, пока я обувался. Материнским голосом сказала.

– Извините, – решившись, начал я, – за странный вопрос…

– Какой?

– Фамилию… вашу не знаю – нигде нет бирки.

– Ты чего такое говоришь? Разумеется, Харада, – как ни в чем не бывало произнесла женщина мою фамилию и улыбнулась. – Ты поди перегрелся. Покажи мне еще детей, которые спрашивают фамилию у собственных родителей.

Повисла пауза – не больше мгновения, необходимого, чтобы занесенная огромная кувалда ухнула по даже не пытающейся уклониться голове. И уже в следующий миг она меня сразила.

– Да, хе-хе, действительно… – Казалось, я задохнулся. Но уже не оборачивался. – Ну, ладно.

– Мы тебя ждем.

– Ага.

– Береги себя.

– До свидания.

Я старался идти обычной походкой, но меня стремительно охватил ужас. Ступив на железную лестницу, я с каждой ступенькой принялся ускоряться и, выскакивая из переулка на дорогу, уже бежал. Из всех клеток моего тела, казалось, фонтанами били страх и волнение.

«Боже! О боже!» – кричал внутренний голос. Я – атеист, но в этот момент хотелось молиться хоть кому.

Я поймал такси.

Но тут же извинился и выскочил из машины.

Страшно оказаться в замкнутом пространстве наедине с таксистом. Тот тронулся и обернулся – мне показалось, что у него лицо отца.

– Что, ужастиков насмотрелся?

Я понял, что на меня смотрят. И показывают пальцами.

Я поспешил к метро Таварамати. На бегу тревожно обернулся – вдруг меня догоняет мать.

Но ничего такого, разумеется, не произошло.

Глава 7

Смеркалось, лил проливной дождь.

Я сидел в баре на верхнем этаже высотной гостиницы и разглядывал отблески молний. Дождь как из ведра, и если бы не сверкавшие за окном молнии, казалось бы, что стекло непрозрачно. Меня слегка раздражало, что вспышки расплывчатые: хотелось разбить это гигантское стекло и насладиться яркостью света, жалящего небеса. Хотелось держаться подальше от мрака непрозрачности и неопределенности. Хотелось светлого и чистого, отчетливо сфокусированного мира. Я избегал подземных баров, баров без окон, и сюда пришел в поисках просвета. Но и здесь меня с каждой минутой все больше окутывал мрак надвигавшейся ночной грозы.

При этом страшно было возвращаться в одинокую квартиру. Хотя квартира здесь ни при чем. Бояться нужно не ее, а себя. И я это понимал.

Но не мог с собой ничего поделать: я не хотел, чтобы галлюцинация – появление тех давно умерших двоих в их прижизненном облике – рассеялась.

Хотя у меня не было ощущения, что это галлюцинация. Мать словно перевоплотилась в другого – реального, как стоящий передо мной бокал, – живого человека. Ну как после этого считать ее галлюцинацией? А то пиво? Его хмель не сразу выветрился из моей головы.

Я не мог просто вычеркнуть галлюцинацию из сознания, излечиться от нее. И только под селезенкой блуждало ощущение собственного бессилия. Нечего и говорить: то, что я в двенадцать лет остался круглым сиротой, не могло не повлиять на мой характер. Но даже при живых и здоровых родителях дети обрастают недостатками, и в этом смысле, считал я, все равны. Разница лишь в том, как человек, повзрослев, с ними справляется. Для меня вопрос этот был давно решенным, а потому я не подозревал, что меня застигнут врасплох, да еще таким образом. Эта иллюзия, пожалуй, восполняет все, чего не хватало мне после утраты родителей, но я мысленно старался себя убедить, что в этом смысле не голоден. Однако с ними на меня спускался покой, и я четко понимал – подсознательно такая любовь мне очень необходима. И она воплотилась в иллюзию на фоне вереницы одиноких дней после развода. Вполне реалистичное объяснение, соответствует нынешнему здравому смыслу. Но если честно, я не ощущаю ни единой капли пролитого света.

Неужели бывают такие галлюцинации? Если да, то мне примстилось все: и бар, и гостиница, и гром, и молния, и ливень. И мать в тот день, и отец той ночью однозначно были рядом со мной – абсолютно так же, как окружающие меня сейчас интерьеры и люди. Уничтожить в себе их присутствие я не мог.

Нужно успокоиться и подойти ко всему хладнокровно.

Не хочется себе признаваться, но это, скорее всего, – признак крушения судьбы по моей собственной слабости. Раз так, нужно положить этому конец.

Больше не пить, вернуться домой и заняться работой. Вдруг показалось, что заживи я как обычно – и борьба с галлюцинациями закончится победой.