Книга Медовый рай - Светлана Демидова

Солнце, уже клонящееся к закату, облило всю округу мягким жидким золотом. Несколько кудрявых облаков были очерчены сверкающими кантами, кроны деревьев монументально бронзовели, а трава, будто расчесанная гигантским гребнем, своими стебельками и метелочками собралась в аккуратные пряди уже не зеленого, а теплого цвета охры. Прямо медовый рай. По-прежнему было очень тепло, даже, пожалуй, жарковато.

– Может, искупнемся? – предложил Май. – Уж больно душно!

– Где? – зачем-то спросила я, хотя купаться не собиралась нигде – у меня не было с собой купальника.

– Позади разрушенных прихрамовых построек какая-то речушка внизу, под холмом. Я заметил блеск воды… Наверняка чистая. Здесь ни людей, ни дорог, ни предприятий… Пошли?!

Пришлось сказать, что у меня нет купальника.

– Бросьте, – отмахнулся Май, – сейчас у женщин такое красивое белье, что лучше любого купальника будет. И потом… я могу не смотреть…

И я вдруг подумала, что он прав. На мне черные бюстгальтер и трусики без всяких кружевных вставок и опасной прозрачности. Вполне сойдут за купальный костюм. Да, но как потом? Белье же будет мокрым? Да никак! Такая жара, что высохнет… И я решила искупаться. Да здравствует здоровый авантюризм!

С другой стороны храма к реке был довольно крутой спуск, и мне пришлось держаться за руку Мая. Я держалась и готова была таким образом спускаться всю жизнь. Рука была теплая, сухая и твердая. Рука настоящего мужчины. Надо же, какая чушь лезет в голову! Можно подумать, что мой Стас не настоящий мужчина! Разве когда-нибудь я сомневалась в его настоящести или мужественности? Да никогда!

Речушка была узкой и извилистой. К середине лета она наверняка зарастает какой-нибудь болотной травой, сухие остья которой кое-где и сейчас высились из воды, а вдоль берега стояли сплошной шуршащей стеной. Разумеется, в безлюдном месте не было никакого подобия пляжа или хотя бы утоптанной площадки. Но Май, как настоящий исследователь, в нескольких местах раздвинул сухостой и обнаружил полуразрушенные узкие мостки.

– Я так и знал! – радостно воскликнул он. – Должны же были как-то брать воду для храма! Но надо, конечно, быть осторожными: доски, похоже, не очень прочные. Я, пожалуй, зайду так, прямо с берега, а вам помогу пройти по мосткам… Раздеваемся!

Я почувствовала, что краснею, непонятно отчего. Я же не собираюсь раздеваться догола, а белье у меня очень даже целомудренно закрытое и плотное…

Вынырнув из туники, я увидела уже раздетого Мая в темно-синих плавках и расшнурованных кроссовках. Кровь опять так стремительно прилила к лицу, что зазвенело в ушах. Ну надо же, как волнует меня этот мужчина… Между тем, «этот мужчина» принялся своими кроссовками приминать траву у мостков, чтобы можно было и на них взобраться и войти в воду с берега. Пока он был занят этим важным делом, я успела снять обувь и джинсы. Когда Май повернулся ко мне, я находилась уже почти в предобморочном состоянии, но его взгляд меня сразу отрезвил. Он был абсолютно равнодушным. Май не видел во мне женщины. Очень захотелось заплакать.

– Идите сюда! – позвал он.

Изо всех сил сдерживая слезы, подступившие к глазам, я подошла к реке. Окружающее настолько расплылось, смазалось и, казалось, растворилось в слезах, что я почти ничего не видела и без помощи Мая вряд ли смогла бы взобраться на мостки. Вода, в которую неловко плюхнулась, меня все-таки взбодрила. Она показалась холодной только после жары, а потом уже ласкала тело теплыми тонкими струями. Низкое вечернее солнце придало водам цвет старого золота, маленькие, тоже золотистые рыбки, явно не пуганные, легко проплывали между пальцами моих рук, тыкались в шею и грудь. Рыбье спокойствие скоро передалось и мне. И чего я так растревожилась? Будто происходит что-то из ряда вон! На самом деле я просто наслаждаюсь летним вечером, плыву, отдыхаю в медовом раю…

Стояла тишина, нарушаемая лишь всплесками воды, над которой вились стрекозы и какие-то странные насекомые с узкими мохнатыми тельцами и блеклыми мотыльковыми крылышками. Мне было хорошо, не хотелось выходить из воды, но Май в конце концов прервал мою нирвану, в которую я умудрилась-таки впасть.

– Галя, надо бы найти где поужинать! Вы хотите есть?

Я повернула голову на его голос. Май уже стоял на берегу, высокий, стройный, загорелый… Внутри меня опять что-то стронулось с места и грозило очередной раз привести не в лучшее состояние, и потому я постаралась сосредоточится на своих ощущениях. Хотела ли я есть? Пожалуй, нет… Но раз ему хочется…

– Да, пожалуй, надо бы поесть! – крикнула я и поплыла к мосткам.

Май помог мне выйти, совершенно на меня не глядя, и я подумала, что, если бы на мне вообще не было белья, он этого и не заметил бы. Я заставила себя не огорчаться этому. Кроме Стаса, никакие мужчины мной никогда не интересовались, и потому… Впрочем, выяснилось, что и Стаса я не слишком интересовала… Чего уж ждать от Мая… Стоп! Хватит душераздирающих мыслей! Я отдыхаю! Отдыхаю! И все!!!

Мы, скрываясь друг от друга в кустах, выжали свое белье, немножко постояли молча, расставив руки и закрыв глаза, на жарком солнце, несколько пообсохли и принялись одеваться.

Кафе в Брилеве было только одно – привокзальное. Называлось оно незамысловато – «Василек». Наверняка родилось здесь еще в советские времена, когда и была мода на подобные названия: «Василек», «Огонек», «Ромашка»… Конечно, стены заведения уже были выложены современной голубоватой плиткой с бордюром из цветов, отдаленно напоминающих васильки, а столы со стульями были пластиковыми, но несокрушимый дух советского общепита, который я помнила с детства, не смогли из него выдуть никакие ветра перемен.

Май пытался посоветоваться со мной на предмет того, что заказать, но я отмахнулась, заявив, что целиком на него полагаюсь. Если бы я была этому человеку хоть чуточку интересна, возможно, он все-таки принялся бы со мной обсуждать меню, но он позвал официантку и сделал заказ. Я по-прежнему не интересовала Мая как женщина. Он видел во мне лишь попутчика условно среднего рода.

Надо признаться, что я неожиданно для себя сильно опьянела. К мясному стейку, оказавшемуся на удивление вкусным, нам принесли какое-то красное вино, кисловатое и терпкое. Я в винах никогда не разбиралась, но догадалась, что оно было сухое. Обрадовавшись тому, что Май не заказал водки или коньяка, я, видимо, переусердствовала и выпила лишнего. Может быть, конечно, сказалась усталость, а также тревоги и переживания сегодняшнего непростого дня. Когда вкусное мясо закончилось, мне сначала стало жаль, что больше совершенно нечего съесть, потом гораздо больше стало жалко себя, такую невыразительную, неинтересную, никому не нужную. По щеке поползла слеза. Ее Май заметил и опять сказал то, что сегодня я от него уже слышала:

– Не переживайте так! Все уладится, вот увидите!

– Послушайте! Зачем вы мне все время говорите одно и то же?! Я и так понимаю, что вам нет до меня никакого дела, но хоть из чистой вежливости могли бы как-нибудь разнообразить свои утешения! – одним духом выпалила я.