Книга Дни под солнцем - Анна Клири

— И это еще не предел!

Хорошо еще, он не видел, что творится с ней внутри.

— В общем-то надо признать, у вас есть причины проявлять строгость. Я поступил бездумно. Могу я предложить вам что-нибудь? Вино? Эспрессо?

Пиа помедлила.

— Вино было бы чудесно!

— Хорошо. — Валентино поднял брови, и к нему сразу же заспешил официант. Обменявшись с ним несколькими словами, он откинулся на стуле. — Вам не захотелось потанцевать со шведским поклонником?

— Откуда вы знаете, что он швед?

Валентино пожал плечами:

— Он похож на шведа.

— Вы умеете определять национальность на глаз?

Валентино подумал о своей работе.

— Приходится. Так как, почему ему не повезло?

— Я была не в настроении танцевать.

— Ну разумеется. Вы предпочитаете, чтобы с вами сначала проконсультировались по всем вопросам, — поддел ее Валентино.

— Вы быстро учитесь. — Пиа рискнула встретиться с ним взглядом.

Уголки его губ приподнялись, а взгляд опустился на ее горло.

— В случае с обучением главное — мотивация.

Ее сердце пропустило удар. О какой мотивации он говорит?

Воздух между ними словно был пропитан желанием. Пии стало тяжело дышать. И уйти она не могла — ее ноги как будто приросли к полу.

Официант с вином немного разрядил обстановку.

Валентино поднял свой бокал:

— Чин-чин!

Пиа смело встретилась с ним взглядом.

— Чин-чин, — произнесла она, чокаясь с ним бокалом.

Валентино сделал глоток.

— Сапфировое платье вам идет.

Щеки Пии потеплели.

— Спасибо. Надеюсь только, вы помните, о чем я вам говорила.

Черные ресницы дрогнули.

— Вы не хотите, чтобы я вас целовал. Вы не хотите, чтобы я до вас дотрагивался. — (Глядя в его улыбающееся лицо и поблескивавшие в темноте глаза, в которых отражалось пламя свечи, Пиа уже не была столь уверена. Неужели она действительно так сказала?) — Но надеюсь, говорить-то с вами можно?

— Конечно, конечно, можно!

— Большое спасибо, — произнес Валентино и что-то добавил по-итальянски.

Пии показалось, она услышала слово «аморе», но она не решилась попросить его перевести фразу на английский. И разве Валентино виноват, что он так часто переходит на свой родной язык? Однако любопытство было сильнее.

— Что вы только что сказали?

Он развел руки, в глазах засверкали озорные искорки.

— Я прощаю вас. Как я могу помнить обиду, если мое сердце бьется сильнее, когда я гляжу на вас? А может, я просто приглашу вас на танец?

Чтобы не видеть перед собой его красивого лица, Пиа перевела взгляд на танцплощадку. Некоторые танцевали почти профессионально, другие просто старались не ударить в грязь лицом. Интимная музыка способствовала тому, что все двигались близко-близко, касаясь друг друга телами.

Это было опасно, но в то же время… Ей ведь уже двадцать шесть. Когда еще представится шанс потанцевать с итальянцем?

Валентино взял ее за руку:

— Пожалуйста…

И Пиа сдалась. Она позволила отвести ее к танцующим, сердце быстро билось у нее в груди. Обхватив руками, Валентино слегка прижал ее к себе — Пиа ощущала жар, исходящий от его сильного тела. Мелодия сменилась на зажигательную гавайскую песню, и Валентино прижал ее к себе еще ближе.

Определенно, он умел танцевать. Сначала он аккуратно вел ее, а потом Пиа, почувствовав себя увереннее, сама полностью отдалась ритму музыки.

Во время одного из оборотов Валентино неожиданно прижал ее к себе слишком крепко, и она ощутила, что он возбужден. Его возбуждение передалось ей, так что Пиа даже сбилась с шага и, если бы не сильные руки, непременно упала бы. Голова у нее закружилась от восторга и от пронзившего ее желания.

К счастью, мелодия закончилась. И слава богу, вовремя — пока не произошло что-нибудь непоправимое. Например, она попросила бы заняться с ней любовью…

Группа поклонилась восторженно захлопавшей толпе и отставила инструменты. Задыхаясь от танца и избегая взгляда Валентино, Пиа зашагала обратно к столику, все время остро ощущая его присутствие и сильную руку на своей ставшей вдруг чрезвычайно чувствительной коже.

Все складывалось как-то слишком сюрреалистично. Не прошло даже дня, как Пиа приехала в Италию, и уже оказалась в обществе мужчины, и ситуация грозила выйти из-под ее контроля. Наверное, надо остановиться. И вообще, она устала, пора идти домой.

Пиа потянулась к своей шали.

Валентино испытующе посмотрел ей в лицо:

— Вы не хотите остаться? Скоро будут фейерверки.

— Жаль, конечно, но думаю, мне пора — у меня был долгий день. Даже долгих два дня. Я правда очень устала. Вы оставайтесь и насладитесь пусканием фейерверков. Думаю, мы с вами еще увидимся. Спасибо за вино и за… остальное. Все было просто замечательно!

— Нет, нет, я провожу вас до дома! — запротестовал Валентино.

Он не улыбался, но улыбка была в его глазах, и Пиа затрепетала. Те несколько эротичных моментов на танцплощадке вновь вспыхнули между ними.

Пиа перевела взгляд в сторону ступенек. Там было темно. Вряд ли на нее набросятся в темноте, но все-таки спокойнее, если она будет не одна.

— Да, спасибо. Не откажусь. Это дружеский жест с вашей стороны.

— Я очень дружелюбен, — подтвердил Валентино с усмешкой. Он взмахнул рукой в сторону лестницы: — Пойдемте?

«Очень мило со стороны Валентино проводить меня, — думала Пиа, шагая к дому, — но что же делать, когда мы окажемся возле двери? Неужели мне нужно предложить ему зайти?»

Вспоминая те мгновения, когда он вел ее в танце, она представляла и продолжение этой ночи. Вот она обнаженная, в его объятиях…

Так и не решив, что делать, Пиа дошла до двери квартиры. Достав ключ из сумочки, она затеребила его в руках.

— Ну что же, Валентино. Все было прекрасно. Спасибо.

— Я тоже прекрасно провел время. Спокойной ночи, Пиа.

Спокойной ночи? Он сказал «спокойной ночи»? И никакой попытки коснуться ее щеки губами, пожать ей руку?

Не то что Пиа была этим разочарована — разве сама она не этого хотела? — но все-таки, все-таки надо же попрощаться как-то иначе!

Теперь это казалось ей неправильным. Как только Валентино уйдет, она останется одна… От этой мысли ее едва не прошиб пот. Быть смелой или, точнее, пытаться быть смелой при дневном свете — одно, а в темноте и в незнакомом месте — совсем другое.