Книга Пир Джона Сатурналла - Лоуренс Норфолк

Холодные дождевые капли забрызгивали спину. Мальчик напряженно щурил глаза, пока не угасал тусклый свет дня, сочившийся сквозь линялую занавеску. Он словно воочию видел, как подымаются ввысь могучие стволы и прорастают зеленые побеги, словно наяву слышал плеск крыльев в поднебесье и шелест травы под ногами. Когда становилось слишком темно для чтения, Джон ложился на влажный соломенный тюфяк и неподвижно смотрел в протекающую соломенную крышу, слыша возню и кашель матери у очага.

Она обещала всему научить его. Сады, растущие на страницах книги, дадут ответ на вопрос, почему он должен жить именно здесь, а не в любом другом краю… Так она сказала. Он выучил почти все буквы, но неведение оставалось прежним. Оно даже увеличилось, раздувшись, подобно плодам на диковинных деревьях. Кто же в далеком прошлом засадил зеленью склоны долины? Никакой Баклы не было, сказала мать. Не было никакой ведьмы. Что же из написанного на древних крапчатых страницах дает Джону Сандаллу право владения нечто большим, чем сырой земляной пол и утлые стены тесной хижины? В нем снова поднялось раздражение, и он опять задумался над словами Эфраима: «Вы здесь чужие. Вам не стоило сюда возвращаться…» А снаружи все барабанил дождь.

Ливень прекратился так же неожиданно, как начался. Выглянуло солнце, и над деревней закурился пар. Отец Хоул взял для проповеди стих, к которому всегда обращался после затяжных дождей.

— И открыл Ной кровлю ковчега, — звучно произнес седовласый священник, переворачивая песочные часы в полупустой церкви. — И посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли.

— Давно пора! — воскликнул краснолицый Том Хоб, и сидевший рядом Джаспер Риверетт рассмеялся.

Джон поискал взглядом Абеля или Кэсси, но брат с сестрой сегодня отсутствовали, как и их родители. После службы он, как всегда, стал ждать у колодца. Наконец торопливо подошли товарищи.

— Абель захворал, — сообщил Дандо.

— Что с ним?

— Знаю только, что захворал. Даст Бог, завтра оправится.

Но на следующее утро у Абеля поднялся жар, а еще день спустя началась рвота.

* * *

Речушка вздулась и превратилась в полноводную реку, которая сначала подступала своими извивами вплотную к дороге, а потом резко повернула и понеслась прочь через пойменные луга и поля. На западе из разлитого над Равнинами тумана вырастал Зойленд-Тор, потом дорога пошла под уклон, и он медленно скрылся с глаз. Впереди показалось скопление руин.

— Олд-Туэ, — сказал Джош. — То, что от него осталось.

Вскоре полуразрушенные стены исчезли позади. В Рузли опять появилась река, дальше на пути лежала деревня Мидл-Ок с обветшалой церковью, а за ней Фейнвик и — после недолгого подъема — Ринтон. Когда за спиной осталось селение Лоуэр-Холлинг, Джош мотнул головой в сторону мула с мальчишкой:

— Ты же обещался развязать ему язык, разве нет?

Бен Мартин неохотно замедлил шаг. Сегодня мул хромал на левую ногу, заметил он. По словам Джоша, хромая нога менялась в зависимости от настроения животного.

— Мы говорили про обучение, — возобновил Бен прерванный разговор. — Ты когда-нибудь обучался счету, Джон Сандалл? Со счета и начались мои неприятности. С него — или с дороги, что увела меня из Саутона…

Мальчик скреб грязными ногтями в свалявшихся волосах. На его лице не отражалось ни интереса, ни удивления. Рубашка и штаны на нем рвань рванью, подумал Бен. А вот голубой плащик, по всему вероятию, был нарядным, прежде чем дождь вымыл из него почти всю краску и ее место заступила грязь.

— Ты ведь слыхал о Саутоне? — не сдавался Бен. — Видишь городок впереди? Теперь представь три таких, сколоченных вместе.

Они приближались к Каррборо. Джон Сандалл коротко вскинул взгляд и снова понурил голову. Скоро лошади тащились между высокими деревянными домами, чьи верхние этажи нависали над дорогой. Они пересекли рыночную площадь, миновали темную громаду собора. В огороженном дворе за ним стояла шеренга землисто-бледных ребятишек в полинялых рабочих блузах. Надзиратель размахивал палкой и зычно орал приказы. Ревет, что бык, застрявший в кустах, подумал Бен. Они с Джошем переглянулись.

— Работный дом, — через плечо бросил погонщик. — Не хотелось бы там оказаться, а, Бен?

— Ой не хотелось бы, — откликнулся Бен. — Правда ведь, Джон Сандалл?

Мальчик скользнул безразличным взглядом по маленьким оборванцам.

Дома сменились сначала домишками, потом хижинами и лачугами. На самой окраине города Бен Мартин указал спутнику на постоялый двор, но Джош помотал головой. Лошади неспешно шли за своим хозяином, мерно раскачивались вьюки и баулы, поскрипывали кожаные ремни. В полдень Джош свернул с дороги.

— Это всё земли сэра Уильяма, — сказал погонщик, вручая один ломоть хлеба Бену, а другой бросая мальчишке. — Он может дотопать от усадьбы аж до самого Саутона, не покидая своих владений. Так сказал мне один его слуга.

— Твой друг Паунси, да?

— Ну, он не совсем чтобы друг.

Бен оглянулся назад. Вдали темным пятном маячил Хребет. Джон Сандалл жадно рвал зубами хлеб, съежившись над ним, как зверек.

— Он сказал хоть слово? — спросил Джош.

Бен покачал головой:

— А что, если его не возьмут в усадьбу?

Джош пожал плечами:

— Тогда отправится прямиком в работный дом.

Они двинулись дальше. Джон размашисто шагал впереди, ведя пегую кобылу на свободном поводу. Бен опять пошел рядом с мулом.

— Я тогда был чуть старше, чем ты сейчас, — продолжил он. — Поступил в подмастерья к некоему Фесслеру. Ну там отделка, узорное вязание. Немного коклюшечного кружева. Он поручил мне вести счетные книги. Но один малый хотел занять мое место. Нейхем Броудвик. Отъявленный мерзавец. Правда, сперва я не догадывался…

Дорога пошла под гору. Пегая прибавила шагу, стремясь поскорее под тенистую сень леса Чарлком. Погонщик вытащил свой посох, воткнутый между коробами на гнедой лошади, и пару раз крутанул им над головой.

— Сам Фесслер считал лучше любого еврея на празднике урожая, — продолжал Бен. — Но он не отличил бы Иуду от святого Петра. А Нейхем Броудвик был в точности как тот. Иуда то бишь, а не святой Петр…

Над ними сомкнулись раскидистые ветви каштанов. Бен вел рассказ дальше. Мальчик явно не собирался раскрывать рта. Но ведь чужие неприятности никому не интересны. А оттого, что он молчал, Бену было только легче рассказывать о вероломстве Нейхема Броудвика и своем несправедливом изгнании.

— Нейхем врал самым бесстыжим образом. Но что я мог сказать? Фесслер скорее поверил бы, что король Карл таки женится на дочери испанского короля, чем всем моим заверениям. Я оказался на улице с четырьмя шиллингами и девятью пенсами в кармане. Ну и зашел в трактир «Ночной пес» пропустить глоточек-другой, а там повстречался с этим малым. Лицом он смахивал скорее на тебя, чем на меня. Эдакий сеньор испаньолас, если ты понимаешь, о чем я. В общем, этот Элмери искал кого-нибудь, кто доставил бы посылку в усадьбу Бакленд, какому-то Сковеллу…