Книга Базилика - Уильям Монтальбано

Через несколько минут позвонила Лиза.

— Пол! Пол, о Боже, Пол.

Ее голос звучал слишком высоко, на грани полной истерии.

— Вы в порядке?

— Они… да, о Боже.

— Девочки, Лиза. Девочки с тобой? Как они?

— Спят. Они сделали им укол. Потом они отрезали… О Боже, помоги нам, Пол. Мне так стыдно…

— Держитесь. Я заберу вас. Скоро.

Лжец.

— Пол, я люблю тебя. Я…

Она завизжала, и я прикрыл ухо, чтобы не слышать звука падающего телефона.

— Деньги. Всю сумму, — потребовал грубый голос. — Завтра.

— Послушай, ты же знаешь, что у меня больше нет всей суммы, и мне нужно время, чтобы собрать то, что осталось. Деньги в офшорах. Я смогу достать их только завтра утром. Может, возьмете чек?

— Не пудри мне мозги, puto.[20]В следующий раз я пришлю тебе сиську твоей жены.

Стоило попытаться.

— Я не знаю, почему ты так зол на меня. В этом деле я обычный посредник, ты же знаешь. Не я вытащил чемодан из самолета кардинала.

Не вышло.

— Как же, cabron. У тебя деньги, и ты — тот hijo dé puta, который убил Педро. А у меня твоя жена и две дочери.

Безнадежно.

— Я никого не убивал, клянусь. Ты получишь свои деньги, нет проблем. Куда их привезти? Когда? Деньги будут утром.

— Утром и узнаешь. А сейчас моя очередь поразвлечься с Мамочкой, ей нравятся грубые манеры, не так ли? Потом, быть может, настанет черед девчонок. iQuién sabe?[21]Вон та малышка, у которой проблемы с ушами, она сумасшедшая, приятель. Тебе следует знать, как заставить своих женщин соблюдать дисциплину, puto.

Все кончено.

— В конце квартала поверни налево и езжай по улице мимо магазинов до знака «стоп».

Она очень старалась говорить спокойно и читала, словно отстающий ученик третьего класса.

— Хорошо.

Вглядываясь в темноту, я старался говорить что-нибудь ободряющее.

— Ты видишь девочек? Они с тобой?

— Да. У знака «стоп». — Пауза. — Двигайся прямо, пока не подъедешь к рельсам.

Похитители обожают мобильные телефоны. Около двух часов они заставляли меня ездить по местности на юге округа Дейд, где строят новые дома, а убогие, одноэтажные семейные фабрики и мастерские, где делают окна и реставрируют мебель, находятся в шаге от банкротства. Лиза диктовала мне направление, которое, вероятно, ей самой выдавали по частям.

— Посмотрим, так ли хорошо Мамочка диктует, как трахается, — с насмешкой произнес Резкий Голос, когда я вышел из квартиры с телефоном в одной руке и тяжелым черным кожаным портфелем-«дипломатом» в другой. — Будешь играть с нами честно, тогда с Мамочкой и детишками все будет хорошо. Только, cabron, мы вернем ее тебе немного усталой. Нам нужны лишь деньги.

Как же, Хосе. Сейчас речь не о деньгах. А о смерти.

— Пол, когда переедешь рельсы, остановись у правой обочины.

То ли они дожидались утра, чтобы убедиться, что все чисто, то ли следили за мной. Скорей всего и то, и другое. Это была их игра, и, если потребуется, я буду ездить хоть до второго пришествия.

Прошлую ночь я не спал, я вырвался из квартиры, вызывавшей у меня клаустрофобию, и, не обращая внимания на разноцветные призывы вереницы баров по соседству, поехал на пляж. Я сбросил ботинки и бродил в одиночестве под звездами. Мне нужно было сделать выбор, и, когда рассвет медленно выполз из-за гладкого и маслянистого моря, я его сделал.

Всю кавалерию, которую я мог запросить, — ФБР, спецназ, вертолеты, полицейских всех мастей — можно было вызвать одним телефонным звонком. Для этого мне нужно было сделать простое заявление на пути от погубленной карьеры в тюрьму: «Пожалуйста, помогите мне, я украл миллион долларов, а кокаиновая банда, у которой я его украл, похитила мою семью и хочет вернуть деньги».

Нет, я сыграю в эту игру один. Это единственный выход. День я провел, тщательно готовясь к предстоявшей встрече, и они, наверное, тоже. Естественно, Кабальеро настаивали на том, чтобы я был один. Если они вообразили, что за мной едет подмога, которую они не обнаружили, заставляя меня петлять в ночи, словно крысу в лабиринте, что ж, тем лучше. Пусть поломают над этим голову.

Я только что помочился в траву у заброшенных рельсов, когда зазвонил телефон.

— Проедешь полтора километра, поверни направо, там увидишь бензоколонку.

Казалось, Лиза взволнована.

— У наружной заправки припаркован пустой голубой «Форд». Багажник открыт. Положи туда деньги.

Когда я включил сцепление, то почувствовал напряженную пульсацию жилки у лба. Я медленно и отчетливо произнес:

— Я положу деньги в багажник только тогда, когда буду уверен, что моя семья в безопасности.

Похититель с резким голосом ответил без грубости, по-деловому.

— Нет вопросов. Честный обмен. Твоя жена со мной в машине, и мы находимся там, откуда виден «Форд», в нескольких сотнях метров. Когда ты подъедешь, я выйду; твоя жена и дети останутся в машине. Как только я увижу, что ты положил деньги в багажник, я закрою дверь и уйду. Они могут запереться и ждать тебя; помигай фарами и посигналь, если им этого хочется. Они будут от тебя в двух минутах ходьбы. К тому времени мы с друзьями заберем деньги и уйдем, adios.[22]

Для нас обоих ситуация была невыигрышная. Я не мог сразу же убедиться, что Лиза и дети в безопасности, но и Кабальеро не могли проверить, какой цвет у их денег, раньше, чем они отпустят Лизу. А придется.

— Я вижу, как ты подъезжаешь, Пол. Быстрее, быстрее.

Она почти шептала.

Я довольно резко остановился у припаркованного рядом с заправкой седана. С автостоянки, примерно в двух сотнях метров впереди, фарами посигналила машина, и я увидел, как из нее вылез какой-то здоровяк и встал у пассажирской двери.

— Это я. Теперь ты, mierda mia,[23]— усмехнулся по телефону грубый голос.

Выйти из машины и подойти к «Форду» было равносильно самоубийству. Стрелок поджидает где-то в тени и вряд ли промахнется.

Я сделал глубокий вдох и вышел, плечом прижимая телефон к уху. В одной руке я держал объемистый «дипломат», в другой — пистолет. Ничем не защищенный от выстрела, я шел в звенящей тишине к открытому багажнику «Форда».