Книга Пылающий Север - Ярослав Коваль

— Обсуждай этот вопрос с госпожой Солор, — предложил правитель, спокойный, словно ему предлагали выбрать достойную партнёршу для первого танца на балу. Однако первое впечатление невозмутимости было подорвано яростным огоньком, вспыхнувшим во взгляде.

Благодушие и спокойствие, подаренное его величеству приятным времяпровождением и успехом в охоте, испарились. Теперь он был очень зол. В общем-то понятно. Этот человек — политик, а для политика не существует случайностей или мелочей. Любая ерунда может оказаться опасной.

Меня тоже кольнуло беспокойство. Странно. Почему оно, откуда? Да, что-то уж больно подозрительное совпадение. Слишком подозрительное. Я точно знаю, что ничего не злоумышлял. И практически уверен, что никто из моих людей тоже не затеет игру против меня. И уж тем более — императора. Никому из них это не принесёт выгоды, все они — мои ставленники. Да, среди аристократов Серта есть те, которые достались мне в наследство от лорда Хрусталя. Но ни у кого из них нет владений на севере моего графства.

А значит, это просто совпадение, и отряд не может быть большим. А с нами — полсотни отменных солдат. Значит, ничего страшного не случилось.

— Ты разослала дозорных? — негромко спросил я Аштию.

— Разумеется. Сколько здесь лично твоих людей, напомни.

— Девятеро. Из них семеро — хорошие бойцы.

— У меня ещё шесть. Да при государе пятьдесят, да в придачу двое личных телохранителей.

— Кто именно?

— Это и мне, по идее, знать не полагается.

— Хусмин Малеш?

— Вот уж точно нет. Хусмин очень плохо владеет мечом.

— Это называется «плохо»? Да ещё и «очень»?

— Ну ладно — средне.

— Допустим, не столько средне, сколько весьма специфично. Как и я. Что для тайного телохранителя скорее преимущество. Что ж… А кто тогда? Ты же знаешь!

— Давай позже. Все мы в той или иной степени бойцы.

— Мне не нравится твой настрой. Что ещё такого он сказал тебе, что ты начал подсчитывать наличные силы?

— «Такого» — ничего. Но есть ещё один боец, принёсший аналогичную новость. Только с другой стороны. — Она показала пальцем.

— Два отряда?

— Не уверена.

— А что тогда? — Мы снова обменялись взглядами. — Это не я. Клянусь.

— Я тебя и не подозреваю ни в чём.

— Неправда. Подозреваешь. Должна подозревать, как и всех остальных. Что они тебе сказали?

— Вооружённые люди и с той стороны, — она показала, — и с той. Причём вот с той, если я верно поняла, с ними уже вступили в бой силы под флажком Джелены. Так что ты пока чист.

— Пока?!

— Тебя же интересуют доказательства твоей невиновности. Какие они могут быть на подобном этапе?

— Ох уж этот ваш имперский юмор.

— А я тебе мщу, — спокойно ответила Аштия. — Помнишь, ты высказал мне, что я могла бы уничтожить императора и прийти к власти сама? Получай в ответ.

— Господи, эти мои слова были сказаны двадцать два года назад! Кажется…

— У меня хорошая память.

— Квиты?

— Вполне.

— Эй! Грузите тушу кабана на кого-нибудь из пластунов. Что значит — зачем? А если мы тут будем вынуждены задержаться, что прикажете делать — хвойку глодать? У нас тут восемьдесят человек. Восемьдесят два. Всех надо кормить.

— Правитель Серта такой хозяйственный…

— Так дичь уже забита, какой смысл бросать её теперь? Наоборот — запас! Пригодится… Какой у тебя план, Аше?

— Дождаться результатов разведки. Без сведений даже сам Господь ничего не смог бы изобрести. Или создать. Твоя идея мне нравится. Переберёмся на холм.

Деловитая и уравновешенная, она была в своей стихии, и эта её уверенность поддерживала окружающих, заставляла их собраться. Я уже не первый раз замечал: если Аштия отдыхает, болтает, ругается с кем-то из родственников или приятелей, обсуждает гладиаторские игры или спорит о политике — на неё реагируют, как на самого обычного человека. Но стоит ей начать работать — и все окружающие, словно стайка рыбок, почуявших корм, тут же собираются вокруг неё, готовые действовать сообща или выполнять свои отдельные задания — так, как будет необходимо. И природу этого феномена мне было не разгадать.

Сейчас, глядя на неё, мне хотелось вытянуться и ждать указаний, но вместо этого я вытащил из сумки карту и развернул её. Да, земля была моя, и её области, провинции, городки и замки я знал как свои пять пальцев. Но всё-таки пришлось полазить по карте, чтобы определить точно, где же мы сейчас находимся.

— Тут есть река.

— Как она протекает? — Аштия на миг перегнулась через моё плечо, взглянула на схему. — Поняла.

— Где твои разведчики?

— Они должны сперва всё выяснить и только потом явиться ко мне! Мне нужна исчерпывающая информация.

— Исчерпывающую ты получишь только после того, как всё закончится.

— Исчерпывающую на данном этапе!

— Не злись. Они нас найдут? — Я жестом напомнил ей про пластунов, которых уже почти закончили вьючить вещами. А значит, мы уже сейчас стронемся с места, и если не наследим слишком сильно — а мы, конечно, не наследим! — у подзадержавшихся разведчиков могут возникнуть проблемы с поисками того, кому можно отчитаться.

— Пусть ищут. Они же профессионалы.

— Они не из моих людей. В обязанности моих людей как раз входят подобные задания, они б не растерялись. Не должны растеряться, по крайней мере. Но здесь — гвардия, а не спецназ.

— Они справятся.

— Тогда идём. — Я пожал плечами. — Или мы с тобой можем тут остаться и подождать.

— Нет. Ты же помнишь — геройство не входит в наши должностные обязанности.

— Ты уже не на должности. Ты в отставке и можешь позволить себе делать глупости. Если пожелаешь.

Она вдруг улыбнулась.

— А ведь ты прав. Я в отставке. Но ты-то нет. Ты лишь в небольшом отпуске по служебной необходимости.

— Это называется командировка. Но в мои обязанности входит геройство. В том числе и индивидуальное. А на случай неприятных последствий имеется очень хороший заместитель. Ну так что?

— Будем геройствовать. Пожалуй. Давненько мне не случалось делать глупостей. Хотя серьёзный риск от нас, надеюсь, не понадобится… Да, Нуреш, пропусти. Ну что?

— Большой отряд. Очень большой… — доложил, вытянувшись в струнку, гвардеец.

— Подожди. Серге, дай карту. Показывай.

Я тоже попытался вслушиваться, но через мгновение посторонняя мысль почему-то подхватила меня и повлекла, повлекла в глубину собственных размышлений. Сознание буквально ощетинилось при одном только намёке на подозрения в отношении меня. Это не только опасно — это обидно. Разве я не один из самых верных, преданных и так далее и тому подобное? Подозревать меня?!