Книга Скульпторша - Майнет Уолтерс

Вздохнув, Роз включила магнитолу и поставила кассету с записями Паваротти. «Плохой выбор», — пронеслось у нее в голове. В салоне зазвучала песня «Никто не спит», неся с собой воспоминания о том лете, которое она с удовольствием бы позабыла. Странно, как только одна мелодия может вызвать в памяти столько всего. Правда, дорога к разводу была проложена скорее через телевизор, а Паваротти возникал только в начале и конце каждой ссоры. Роз могла перечислить все основные моменты каждого футбольного матча первенства за мировой кубок. Тем летом у них была самая настоящая война с небольшими перерывами. Как было бы здорово, если бы все закончилось именно тогда. Но нет же, она предпочла продолжать их отношения и дальше, пока все не закончилось ужасно.

В доме под номером 24, справа от бывшего владения Роберта Мартина, у окна отодвинулась тюль. Это не могло ускользнуть от зоркого глаза журналистки. Может быть, стоит подождать, и ей повезет? А вдруг тюль вот так же отодвигалась и в тот памятный день, когда Олив взяла в руки топор? Между домами имелось небольшое пространство, которое занимали гаражи, но все равно жители коттеджа номер 24 могли что-то слышать. Потянулась к топору Олив Мартин, крошка наша, — и в крови лежит мамаша… Эти надоедливые слова снова завертелись у нее в голове, как часто случалось в последние дни.

Роз смотрела на дом Мартина, но уголком глаза продолжала наблюдать за окном, в котором шевелилась тюль. Она снова задвигалась, видимо, прижимаемая чьей-то рукой, и внезапно Роз почувствовала раздражение к неизвестной особе, которая так бесстыдно сейчас шпионила за ней. Видимо, этому человеку больше было нечего делать, как столько времени смотреть за журналисткой. Интересно, что за любопытная старая вешалка обитала в этом доме. Наверное, это выжившая из ума старая дева, которая только и живет тем, что подсматривает за жизнью других. Или тоскующая домохозяйка, которой нужно найти повод для сплетен? Но тут что-то словно щелкнуло в голове Роз, переключилось, как переводятся стрелки на железнодорожном полотне. Ну конечно же, именно такая любопытная личность ей и была нужна! Почему только она не сообразила сразу? Да, надо побеспокоиться о собственном состоянии рассудка. Роз так долго пребывала в состоянии апатии, что, кроме футбольных матчей, не реагировала уже больше ни на что.

* * *

Дверь открыл невысокий сморщенный хрупкий старичок с прозрачной кожей и сутулой фигурой.

— Проходите, проходите, — гостеприимно предложил он, подталкивая Роз вглубь коридора. — Я слышал ваш разговор с миссис Блэр. Она не станет с вами беседовать. Но я могу вас успокоить: вы ничего не потеряли. Она совсем не знала ту семью, и даже не разу не поговорила со стариной Бобом, насколько мне известно. Что я могу о ней сказать? Наглая женщина. Впрочем, это типично сейчас почти для всей молодежи. Все они хотят получать побольше, ничего при этом не делая.

Он продолжал что-то бормотать, ведя Роз в гостиную.

— Ей не нравится жизнь в бассейне для золотых рыбок, но только она забывает о том, что этот дом они приобрели за бесценок. Тед и Дороти Кларк быстро продали свой дом, потому что не смогли здесь больше оставаться. Что я могу еще добавить? Неблагодарная девочка. А представьте себе, каково все это нам, тем, кто прожил здесь всю свою жизнь. Нам никто никаких выгодных сделок не предлагает. Приходится мириться с тем, что имеем. Разве я не прав? Да вы присаживайтесь, пожалуйста. Присаживайтесь.

— Благодарю вас.

— Вы говорили, что работаете вместе с мистером Крю. Так они уже нашли ребенка?

Взгляд его чистый голубых глаз сразу сбил Роз с толку.

— Я работаю с ним в другой области, — судорожно придумывала ответы на неожиданные вопросы журналистка. — Поэтому не могу сейчас точно сказать, на какой стадии у него находится именно это дело. Я провожу расследование в связи с делом Олив. А вы знали, что мистер Крю до сих пор представляет ее интересы?

— А что тут можно представлять? — Его глаза уставились куда-то в пустоту. — Бедняжка Эмбер. Они не должны были заставлять ее отказываться. Я всегда говорил, что у них начнутся неприятности.

Роз не шевелилась и разглядывала старый ковер.

— Никто меня, конечно, не слушал, — сердито пробурчал старик. — Ты даешь им дельный совет, а они тебе говорят, чтобы ты не лез не в свои дела. Что я могу добавить? Я-то знал, к чему это все приведет. — И он обиженно замолчал.

— Вы говорили о ребенке, — наконец, осмелилась Роз.

Он удивленно посмотрел на гостью.

— Но если бы они его нашли, вы бы знали об этом. «Значит, это мальчик», — сообразила Роз.

— Ну, да, разумеется.

— Боб, конечно, старался, но тут существуют свои правила. Им пришлось только подписать бумаги. Можно подумать, что все будет по-другому, когда речь пошла о деньгах, но такие, как мы, с правительством тягаться не могут. Что я еще могу добавить? Все они воры.

Роз попыталась что-то собрать по кусочкам из этой бессвязной речи. Уж не говорил ли сейчас старик о завещании мистера Мартина? Значит, наследником является ребенок? Предположительно, сын Эмбер. Притворившись, что ей нужен носовой платок, Роз открыла свой кейс и незаметно включила магнитофон. Теперь с ее стороны этот разговор будет неискренним.

— Вы хотите сказать, — решила журналистка идти напролом, — что деньги получит правительство?

— Разумеется.

Она понимающе кивнула.

— Значит, дело идет не в нашу пользу.

— Так было всегда. Проклятые воры. Они отбирают у вас последний пенни. А для чего? Чтобы прогульщики и бездельники могли спокойно размножаться за наш счет. Мне от этого просто делается дурно. Тут в муниципальном доме живет одна женщина. Так вот, у нее пятеро детей, и все от разных отцов. Что я могу еще добавить? Все они выросли никчемными людьми. Разве такую смену мы ждали в стране? Они даже руками ничего не умеют делать, не говоря о голове. Ну, и какой смысл поощрять такую женщину? Ее, напротив, надо стерилизовать, чтобы подобное не повторялось.

Роз не вмешивалась, боясь, что может невольно зайти в тупик. И, тем более, ей не хотелось спорить со стариком или противоречить ему.

— Я уверена, что вы правы, — тихо поддакнула она.

— Конечно, я прав, и нас ждет полное вымирание. Такова ее доля: умереть с голоду самой и заморить свой выводок. Что я еще могу добавить? В этом мире должны выживать сильнейшие и наиболее приспособленные. Никакой другой вид не будет лелеять своих паршивых овец только для того, чтобы те производили на свет таких же уродцев. От этого становится дурно. А у вас сколько детей?

— Боюсь, что ни одного. — Роз грустно улыбнулась. — Я не замужем.

— Ну вот, видите? — Старик громко прокашлялся. — Что я могу еще добавить? А ведь именно такие, как вы, приличные и достойные люди, как раз и должны заводить детей.

— А сколько детей у вас, мистер…? — Она стала перелистывать свой блокнот, словно пытаясь отыскать в нем его имя.