Книга Убийство в особняке Сен-Флорантен - Жан-Франсуа Паро

Он вернулся к следам на полу. Отпечатки, обнаруженные им на внутренней лестнице, соединявшей антресоли с первым этажом, не давали ему покоя. Встав на цыпочки, он пошел но следам, стараясь обходить запачканные места, чтобы не добавлять к имевшимся отпечаткам свои собственные. Бурая дорожка привела его в проход, ведущий во двор. Пересекая незапятнанный участок, он снял башмаки. Ни в прачечной, ни в прилегавшем к ней дворике он не обнаружил ничего подозрительного, равно как и на лестнице, ведущей в погреба. Тогда он решил еще раз проделать путь, пройденный им вместе с Провансом, иначе говоря, дойти до внутренней лестницы. Найдя в оранжерее лейку с водой, он тщательно вымыл подошвы своих башмаков. На лестнице он опустился на колени и убедился, что кровавые следы успели почернеть. Добравшись до антресолей, он засомневался, надо ли продолжать изыскания на втором этаже, где находятся апартаменты министра. Хотя, собственно, он ничем не рискует. Вряд ли его упрекнут в нескромности, да и след наверняка окажется ложным. Обнаруживший труп Прованс мог подниматься по этой лестнице, наследить, а потом, заметив, что у него запачкались башмаки, сменить их или вымыть. Пока он обдумывал эту гипотезу, внутренний голос нашептывал ему, что он совершенно прав в своем упорстве и надобно слушать интуицию, которой он, наряду с разумом, уже много лет руководствовался в своей работе.

Отпечатки становились все менее четкими. Но Николя знал, что следы крови, субстанции жирной и липкой, необычайно въедливы. Следы привели его в маленькую комнату, скудно обставленную двумя банкетками, обтянутыми вытертым красным бархатом; напротив обшитой панелями стены высилась стопка поленьев. Попасть в апартаменты герцога де Ла Врийера отсюда явно не было возможности; вероятнее всего, комнатка располагалась на пути к чердачному этажу здания, где в богатых домах обычно устраивали комнаты для прислуги или дополнительные хранилища. Обнаружив в углу огарок свечи, он зажег его и продолжил осмотр лестницы. Но напрасно он склонялся, едва не упираясь носом, над дубовыми ступенями: на лестнице следов больше не было. Они нашлись на полу упомянутой выше комнатки; цепочка следов тянулась к французскому окну; когда он подошел к нему, на него обрушилась волна ледяного воздуха, и он поежился от холода.

Как случилось, что окно оказалось открытым? Кто забыл опустить ручку щеколды? Он широко распахнул створки, и в лицо ему ударил порыв ветра. Окно выходило на огражденный перилами балкон, с видом на улицу Сен-Флорантен. Когда он увидел на каменном полу кровавые следы, сердце его сильно забилось. Следы вели за угол здания, в направлении портала главного входа; проследовав за ними, он перегнулся через балюстраду. Там его ждал новый сюрприз: темная пунктирная линия бежала по узкому стенному карнизу, покоившемуся на украшавших фасад колоннах. Он решил спуститься и посмотреть, куда они приведут его. К счастью, в отличие от своего друга Семакгюса, головокружение ему не грозило. Во время кругосветных плаваний на королевских кораблях Семакгюс ни разу не вскарабкался на мачту. Впрочем, как говорил он, смеясь, его обязанности хирурга редко требовали от него подобного рода упражнений. Николя боялся закрытых помещений и тесных комнат; высота же не пугала его; к тому же он был ловок как кошка. Прижавшись спиной к стене и не отрывая подошв от карниза, он двинулся вперед и вскоре добрался до портала. Стоило ему поставить ноги на выступающий край крыши, в грудь ему ударил порыв ветра, и от неожиданности он чуть не потерял равновесие. Чтобы снова почувствовать себя уверенно, он, откинув назад голову, отступил и прижался к стене. Обретя равновесие, он, придерживаясь за верхний карниз, ступил на карниз портала. Там следы исчезали. Он осторожно лег на козырек крыши и, придвинувшись к краю, заглянул вниз. Вглядываясь во мрак, он сообразил, что если аккуратно сесть на край, придерживаясь за всевозможные выступы и обхватив ногами колонну, можно спуститься вниз; а если перебраться на железную ограду, оттуда и вовсе можно спрыгнуть на улицу. Конечно, для взрослого человека такая эскапада представляла определенный риск, но мальчишка мог исполнить ее с легкостью. Николя не отважился довести эксперимент до конца, ибо, насколько мог видеть, покрытая слоем грязи мостовая вряд ли могла сообщить ему какие-нибудь дополнительные сведения.

Следовательно, неизвестный покинул место преступления по внутренней лестнице, добрался до второго этажа, открыл французское окно и, словно акробат, ускользнул по карнизу. Такой поступок наводил сразу на несколько мыслей: во-первых, неизвестный прекрасно знал, как устроен дом; во-вторых, бегство произошло глубокой ночью, когда риск быть застигнутым на месте преступления наименьший; а главное, преступник молод, и это позволило ему проделать достаточно сложные акробатические этюды, не свалившись вниз и не напоровшись на острые копья ограды. Сделанные им выводы противоречили первой гипотезе, согласно которой виновником преступления являлся дворецкий, попытавшийся потом убить себя.

Добравшись до балкона, Николя хотел вернуться в комнату, но обнаружил, что за время его отсутствия кто-то успел закрыть окно изнутри. Необходимо срочно убедиться, сделано это нарочно или случайно. Второпях он было решил проделать опасный путь неизвестного акробата, но быстро от него отказался; не хватало ему еще расшибиться о камни мостовой! Он не мог так рисковать. Продвинувшись дальше по карнизу, он осторожно заглянул в другое окно. В комнате, напоминавшей будуар, в задумчивой позе сидел герцог де Ла Врийер. Для Николя открывались две возможности: либо разбить стекло в первом окне, либо дать знать о себе герцогу наиболее логичным способом, а именно постучав в окно. Ему пришлось стучать довольно долго, пока, наконец, министр не обратил на него внимания и не открыл окно.

— Сударь, сударь, — воскликнул герцог, — меня предупреждали, что вы имеете же обыкновение выходить через дверь, а входить через окно! Пусть так, не надо ничего объяснять! Это ваше дело.

На минуту он задумался, а потом со вздохом повернулся к большому портрету Людовика XV, где на картуше извивалась надпись, что сей портрет подарен Сен-Флорантену королем в 1756 году.

— Какой великодушный повелитель! — жалобным голосом проговорил он. — Он любил нас, действительно любил. А вы, господин маркиз, могли бы сделать карьеру…

Недоговоренная фраза повисла в воздухе.

— Он ценил ваше открытое лицо, — продолжил он через несколько секунд, — ваше редкостное умение развлекать его, но более всего ваше загадочное качество никогда и ничего не просить. Я не говорю об оказанных вами услугах, всегда сопряженных с риском; всегда деликатный, вы творили поистине чудеса и не щадили собственной жизни. Отважных и верных так мало…

Николя решил воспользоваться хорошим расположением духа министра.

— Сударь, позвольте мне задать вам один вопрос. Каково ваше мнение о Жане Миссери, вашем дворецком?

— Сказать, что он твердой рукой управлял моим домом, было бы не совсем верно, — ответил герцог. — Он служит мне пятнадцать лет, унаследовав место своего отца. На его плечи ложатся расходы по содержанию дома; он подбирает прислугу на кухню и для прочих надобностей. Слуги поступают к нему в подчинение, и он, если считает необходимым, вправе выгнать любого. В его обязанности входит договариваться с поставщиками хлеба, вина, съестных припасов, овощей и фруктов. Купив вино, он передает его виночерпию для дегустации, а тот потом докладывает дворецкому, какого вина и сколько требуется закупить. Еще дворецкий ведет переговоры с бакалейщиком, у которого приобретает сахар, свечи, факелы, масло и еще много чего. Не могу же я все знать! Дрова, посуда, овес, сено, солома и прочие необходимые мелочи также относятся к его компетенции. Наконец — и это главное! самое главное! — он должен подбирать и обучать прислугу, которой предстоит обслуживать обеды и ужины, в том числе и очень поздние ужины, которые устраиваю я.