Книга Укус Змея - Михаил Зайцев

И самое обидное, квартиру мне сдали без всяких юридических формальностей, а это значит, что и прав у меня никаких. В том числе и права стучать на офигительные децибелы после 23.00. Неужели все квартиры вокруг музыкальной занимают так же, как и я, бесправные съемщики? Да не может такого быть!.. Или может?.. Вопрос риторический.

Интересно, как звали того гения, который придумал беруши?

Год 1993, осеньЗмей меняет кожу

1. Бои местного значения

Кафе «Ласточка» стало чем-то вроде штаб-квартиры для братвы, что с 1988-го держала Пролетарский район города Энска.

Держали «Пролетарку» местные уроженцы, «пролетарские», далеко не самые крутые пацаны в городе, но реально крутым их районного масштаба распальцовки были пока побоку. Крутые «центровые» все еще грызлись за контроль над мебельным комбинатом, до окраин у них пока, на момент осени 93-го, не дошли руки.

С середины 1988-го Пролетаркой верховодил персонаж по имени Гена, по кличке Крокодил. Он подмял под себя район после того, как сел прежний теневой король рабочей окраины, которого все звали Самбист. Король пролетарских отправился, красиво говоря, в изгнание, в мордовские лагеря, вместе со всей своей королевской ратью, а природа, увы, не терпит пустоты. В 88-м районного разлива менты еще даже и не думали о том, чтобы крышевать территорию, и пустоту заполонили пацаны Гены Крокодила. Но о них тремя абзацами позже. Сначала о Самбисте.

Он, Самбист, возник в Энске в памятном олимпийском году. По окончании Института физкультуры его распределили простым физруком в обычную школу Пролетарского района города мебельщиков. Молодой красавец-спортсмен, будто бы сошедший с плакатов о светлом коммунистическом завтра, страдал амбициями и, организуя при школе борцовскую секцию, всерьез намеревался растить чемпионов, как минимум РСФСР. Порядками секция походила на секту, далеко не все желающие в нее влиться мальчишки выдерживали железный режим и сталинскую дисциплину, однако которые выдерживали, те буквально боготворили тренера.

К моменту появления в стране первых кооператоров мальчики из первого набора сектантов возмужали, а кое-кто из них успел отслужить в Афгане и вернуться с новыми, весьма полезными для будущего России умениями. Появление кооператоров повлекло за собой отъем спортзала у гордого тренера. Предприимчивые деляги из новых русских нэпманов организовали в спортзале занятия аэробикой. Как будто само время толкнуло или, вернее, столкнуло Самбиста и его спортивную паству на тропу войны.

Частников, алчущих разжиться на аэробике, Самбист со своей территории выжил и еще денег с них получил «за моральный ущерб» и вообразил себя этаким Робин Гудом. Компактный отряд из лучших ветеранов секции во главе с тренером занялся рэкетом, но не только. Они еще и гоняли шпану, вроде юного Гены Крокодила, в ту пору завсегдатая детской комнаты милиции. Самбист и его матерые выкормыши ратовали за порядок, при них ментам стало нечего делать, кроме как бороться с ними же, с рэкетирами Робин Гудами. И менты таки победили, упекли спортсменов на нары.

А тут как раз экс-хулиган Крокодил отслужил срочную, едва не загремев в дисбат, и вернулся в родную Пролетарку. И подросших дружков по детским безобразиям потянуло к нему, как магнитом. Бригада Гены сформировалась как-то сама собой. И опять же виной тому время перемен — у ментов началась хренотень с зарплатой, повлекшая переоценку ценностей, учено выражаясь, коллективный катарсис. Победившие Самбиста менты и с Крокодилом боролись поначалу, но уже не так, вяло и без огонька. А потом и вовсе перестали бороться и предложили делиться. Крокодил, ясен перец, согласился платить оброк.

И все сложилось, срослось нормально, все было тип-топ, да вот незадача — в 1992-м по инициативе мэрии на территории Пролетарского района организовался вещевой рынок, который стал яблоком раздора между прикормленными мусорами и кормящими их бандитами. Мусора прикинули и решили, что им выгоднее крышевать рынок, чем есть крохи с чужих рук. Крокодил на время притушил боевой пыл мусорни, значительно увеличив отстежку, потом еще увеличил, но всему есть предел. И этот самый предел неумолимо приближался. К осени 93-го подковерная тяжба между теневыми властителями Пролетарки и серыми достигла своего апогея. До радикальных мер дело покуда не дошло, обе стороны выжидали, но шаткое затишье могло взорваться в любой час.

Затишье перед бурей в Пролетарском районе города Энска парадоксальным образом совпало с открытой конфронтацией в городе Москве Верховного Совета и правительства Бориса Ельцина. И еще одно фатальное совпадение — вдруг выяснилось, что всеми забытый Самбист отмотал срок и вот-вот появится в Энске! Ясное дело, не один, а со всеми гвардейцами, которым впаяли те же срока, что и главарю. Пережиток перестройки вот-вот вернется, и...

— ...И ты понимаешь, мусора стопорить его станут. — Аркаша по кличке Башка плеснул себе пива, пригубил, продолжил: — Ты понимаешь, Гена, мусора дадут Самбисту нас порвать, а после его закроют, и дело в шляпе! Пролетарка ихняя.

— За нехера делать Самбисту нас не порвать, — Гена Крокодил выщелкнул сигарету из пачки «Мальборо», прикурил от пламени «Зиппо». — У нас быков больше, а у Самбиста сколько их было? Сколько с ним вернется?.. Вась, чо скис?

Последний вопрос Крокодил адресовал опухшему низкорослому малому, который сидел по левую руку. Предыдущие вопросы — молодцу напротив, Аркашке Башке.

Они сидели в отдельном, отгороженном от общего помещении кафе «Ласточка». Трое за единственным столом. Они обедали: бригадир Крокодил, его правая рука и первый советчик Башка и просто Вася, без клички, который выполнял при бригадире функции денщика или, если хотите, секретаря.

Обычно обед в «Ласточке» затягивался часа на три. Как обычно, горячие блюда остывали, а сотрапезники не спешили кушать, курили, потягивали пивко и перетирали базары.

Вася без клички покамест в терке участвовал чисто символически. Утром он вернулся из Москвы, где гулял на свадьбе у двоюродного дяди. Вася мучался похмельем и налегал на пиво.

Аркаша Башка, наоборот, был сегодня особенно возбужден и позволял себе лишнюю фамильярность в общении с бригадиром. Он всегда, когда заводился, позволял себе лишнее, и это сходило с рук. Крокодил ценил его за смышленость, мудро предпочитая не замечать нарушение субординации, если терка шла без лишних ушей.

— Вась, чо киснешь, спрашиваю? Совсем херово? Может, водяры для тебя заказать?

— Не-е, — замотал бледной головой Вася. — Не, Ген, не смогу боле ханку жрать... — и соснул пивка прямо из бутыльного горлышка.

— Ген, отставь его, пусть отдыхает. Гена, как ты не догоняешь, что пришла пора капитально прибздеть? У нас бычар до хера, не спорю, но братва Самбиста прошла зону, ты понял?

— И чо с того? Ну припухали они в Мордовии и чо?

— Через плечо! Пацаны Самбиста росли на спортивном режиме — это раз, половина ихних Афгань носом пропахала — это два, а теперь еще и зону прошли — это много. Реальные бойцы, сечешь? Гвардия, мать их в душу! А у нас? Понты голимые! До хера, но понтов! А их мало, но все козырные!