Книга Внедрение - Евгений Вышенков

Ильюхин обалдело посмотрел ему вслед, покачал головой и усмехнулся… Потом, дни спустя, он вспомнил этот эпизод и понял, куда именно побежал Петр Андреевич в состоянии недорасплесканной истерики. Вспомнил и подумал: а что, если бы он тогда остановил Крылова, попытался бы успокоить, дал бы выговориться, проораться? Но история не знает сослагательного наклонения – так он сам недавно говорил Штукину… Да если бы и остановил он Крылова в тот день – все равно рано или поздно гнойник должен был бы прорваться… Ну, не в этот день переступил бы Петр Андреевич со своей гвардией черту, а в другой – что изменилось бы? Взрослых людей не переделать. Устоявшиеся убеждения предопределяют судьбу…

…А Крылов тогда от Доски почета помчался к себе. Практически пробегая мимо кабинетов курируемого им «разбойного» отдела, Петр Андреевич резко ударил правой рукой в одну из дверей.

Останавливаться и ждать какой-либо реакции Крылов даже и не подумал. Из кабинета выскочил оперуполномоченный Воронцов по прозвищу Воронок, он крутнул головой, оценил с ходу ситуацию и двинул за начальником. Воронок быстро нагнал Рахимова и вопросительно поднял брови – мол, как настроение у Хозяина? Рахимов также молча провел большим пальцем себе по кадыку. Воронцов тут же начал приглаживать волосы и заправлять рубашку в брюки. Этот опер работал в любимом крыловском «разбойном» отделе всего около полугода. Петр Андреевич подобрал Воронка в области, после того, как тот, не жалея своего подержанного «жигуленка», подставил его под переднее колесо лесовоза, потерявшего на склоне трассы тормоза…

Воронцов зашел в кабинет вслед за полковником и по его нехорошему молчанию понял, что предстоит разнос. Воронок не был старшим в группе, но почти все остальные сотрудники выехали на розыск подельника одного налетчика, задержанного ими несколько часов назад. Все уехали. А стало быть, отдуваться должен был Воронцов.

Крылов подошел к окну, несколько раз нервно дернул сталинские рамы с толстенными стеклами и, глядя на Захарьевскую улицу, плеснул своим раздражением на опера:

– Я при тебе говорил, что убойщики занимаются воркутинскими?

– При мне! – вытянулся в струнку Воронок. Он уже все понял. Дело в том, что накануне именно Воронцову пришла информация, что один из разбойной бригады так называемых «воркутят» недавно перевозил в своей автомашине два автомата Калашникова. И по времени это совпадало с расстрелом в лифте. Крылов мгновенно «встал в стойку», тем более что никакой иной хоть сколько-нибудь внятной информации ни у кого не было. То, что полковник всегда хотел утереть нос ильюхинским «убойщикам», не было секретом для его подчиненных. Какой уж там секрет, если Крылов, наоборот, постоянно подзуживал и науськивал свою «гвардию». А с расстрелом в лифте вообще была особая ситуация, можно сказать, почти лично Петра Андреевича коснувшаяся. Тут уж Крылов просто из кожи вон лез, чтобы всех обскакать, чтобы раскрыли его люди. Но официально-то той мясорубкой занимались все же «убойщики», а остальные могли лишь помогать. Однако границы этой помощи определялись по-разному. И если «помощь» перерастет в раскрытие – то победителей, как известно, не судят…

Крылов зло оскалился и повернулся к оперу:

– Когда принимали решение на задержание – ты присутствовал?!

– Так точно, присутствовал!

– Ты напомнил всем, что эта тема – «убойщиков»?

– Нет!

– Почему?!

– Товарищ полковник, мы решили, что ситуация изменилась и…

– Откусывай за себя!!

– Я посчитал, что ситуация изменилась… со мной согласились… Мы вместе посчитали, что сможем взять «воркутят» и «поднять» тройной расстрел.

– На чем «поднять»?!

– Да на ры-ры![11]– отчаянно рыкнул Воронок.

– Хорошо хоть врать не пытаешься! – засопел зло Крылов и рявкнул в голос: – А вот теперь попробуй не расколи этого пидормота на «Калаши». Мне надо, чтобы он признался за «железо» и объяснил свое пошлое поведение! Даже если это не имеет отношения к расстрелу в лифте! А про «убойщиков» я вам говорил, потому что…

Петр Андреевич замолчал, пробежался по кабинету, остановился. Впился глазами в лицо опера и продолжил:

– …Потому что они догадываются, что мы хотим задерживать и возражают! Считают, что рано! Что мы торопимся! Они же не знают, что мы уже ни хера не хотим, а задерживаем вовсю! Так что, пусть они правыми будут?!

Воронок по-армейски щелкнул каблуками, но ответил по-ментовски:

– Расколем! Если по-честному…

– А тебя что кто-то заставляет по-нечестному делать?!

Воронцов старательно «ел глазами» метавшееся по кабинету начальство:

– И нос утрем, товарищ полковник!

Крылов остановился, вскинул брови в деланном недоумении:

– Так ты нос утереть хочешь или расколоть?

– Сначала расколоть, а потом утереть!

Воронок хорошо знал эту манеру полковника постоянно «хватать за язык», поэтому не дал себя поймать. Петр Андреевич брюзгливо пожевал губами:

– И?!

Опер потупился:

– Ну, мы ж работать-то недавно начали…

– Понятно! – перебил его Крылов и по-людоедски ласково улыбнулся: – А чего ж ты мне не докладываешь, что второго упустили?

Воронок быстро слизнул выступивший на верхней губе пот, клятвенно прижал руки к груди:

– Так его скоро ребята привезут!

– Да что ты?! – радостно и умиленно всплеснул руками Петр Андреевич. – А откуда?

– Из Тосно…

– Из Хуесно!! – пнул ногой стул полковник. – Охуеть – не встать! А я вот знаю, что он сейчас около бассейна СКА на Лесном проспекте!

– А… откуда?…

– Оттуда! – Крылов подошел к Воронцову вплотную. – Да за ним «опушники» второй день ходят, все стараются обнаружить в пространстве Толика… Вы же Анатолия задержали?

– Да… так точно…

– Задание «опушникам» убойщики выписывали – давно еще… Они должны Толика «выкупить», чтобы «убойный» завершил наконец свое эпохальное мероприятие: на этой парочке кровь, но давняя, не с лифта! Понял? А теперь мы Толика хапнули и весь банкет «убойному» обосрали, потому что вам нос захотелось утереть! Они просто не знают еще, что Толик у нас! А как узнают – такой вой поднимут! И сразу выяснится, кто кому чего утер…

До Воронка быстро дошла вся хреновость ситуации. До него вообще все очень быстро доходило.

– Петр Андреевич, но мы беседуем с ним пока, нюансы есть, он…

Крылов устало уселся за свой стол и махнул рукой:

– Вздор это все. Вздор. Не станет «воркутенок» говорить. Сам не станет. Иди, старайся.