Книга Медальон для невесты - Барбара Картленд

Он с интересом наблюдал за ее реакцией на новую обстановку и внимательно прислушивался к тому, что она говорила. Сейчас она заговорила о богатых и бедных.

— Даже странно, сэр, что в Лондоне так много настоящих богачей, которым нет никакого дела до тех, кто нуждается в самом необходимом.

— Ты имеешь в виду людей с улицы? — уточнил мистер Фолкерк.

— Да, сэр. Нищих, к примеру, или таких старух, как Мэри. Ей уже много лет, а она вынуждена работать в приюте, чтобы не умереть с голоду. Почему бы тем, у кого есть деньги, не позаботиться о них?

— Я и сам нередко думал об этом, — честно признал мистер Фолкерк. Такие мысли действительно не раз приходили ему в голову.

— Или дети. Они тоже страдают, но никому нет до них дела. Доктор часто говорил, принося нам малюток, что, если мы не возьмем ребенка, он просто умрет от небрежения. Или его швырнут в реку, чтобы избавиться от такой обузы!

Голос ее дрогнул, и это яснее всяких слов показывало, насколько она чувствительна, как ей больно все это слышать и знать — что, опять-таки, было весьма необычно для девушки ее воспитания.

— Будь я богатой, — продолжила Тара, — а я иногда представляла, будто у меня есть целый миллион фунтов… я бы непременно построила бесплатные школы для ребятишек.

— Думаешь, им бы понравилось там? — улыбнулся ей мистер Фолкерк. — Дети нечасто любят учиться. Да и зачем им учиться? Они же будут просто работать по дому и по хозяйству…

— С образованием проще найти хорошую работу, — уверенно объяснила Тара. — Хозяева, приходившие в приют за подмастерьями, часто спрашивали, умеют ли мальчики считать, читать и писать. В случае с девочками это было не так уж важно.

— Так ты считаешь, что детей непременно нужно учить писать и читать?

— Уверена! Нет ничего чудеснее, чем чтение книг!

— Наверняка ты обнаружишь немало других вещей, — с покровительственной улыбкой заметил мистер Фолкерк, — которые покажутся тебе не менее захватывающими, чем чтение.

После непродолжительного молчания, свидетельствующего о том, что она обдумывает его слова, Тара поинтересовалась, оставив без ответа его последнее замечание относительно сравнительной ценности чтения:

— Как вы думаете, зачем я понадобилась его светлости? Может быть, он хочет, чтобы я присматривала за детьми в замке?

— Я сам теряюсь в догадках… — начистоту ответил ей мистер Фолкерк. — И детей в замке нет… Его светлость приказал мне привезти девушку из приюта, и я поспешил выполнить его распоряжение, вот и все, что я могу сказать тебе.

— Миссис Бэрроуфилд сказала, что вы — управляющий его светлости.

— Так оно и есть, — подтвердил мистер Фолкерк. — Я был управляющим у последнего герцога, а когда тот умер, стал служить его сыну, пятому герцогу Аркрейгскому.

— А герцогиня в замке есть?

— Герцогиня… недавно скончалась.

— И детей у нее, значит, не было — ведь невозможно, чтобы они были в каком-нибудь другом месте? Или все же возможно? Я подумала, возможно, меня берут в Шотландию, чтобы я присматривала за детьми!

— Детей в поместье, конечно, полным-полно… Но за ними тебе не придется присматривать. И за якобы детьми герцогини — тоже. — Он усмехнулся, произнеся последнюю фразу.

— Тогда, пожалуй, меня сделают прачкой, — размышляла вслух Тара. — Я хорошо стираю — особенно если есть мыло.

Мистер Фолкерк ничего не ответил, просто посмотрел на нее. Тара была сосредоточенна и серьезна.

— Я бы не хотела работать на кухне, — продолжала она, — но выбора, как я понимаю, у меня нет. Придется делать то, что прикажет его светлость.

— Мы все должны беспрекословно выполнять его распоряжения! — отозвался мистер Фолкерк с некоторой даже горячностью.

Расспросы Тары относительно ее будущих обязанностей в замке лишь подогрели его досаду на герцога, который не удосужился объяснить ему всё в деталях. Они оба были так взбудоражены тем, что случилось во Франции, что он не стал настаивать на дополнительных разъяснениях, как сделал бы это в любой другой ситуации.

Отдав приказание доставить ему девушку из приюта в Шотландию, герцог тут же отправился в путь в своей дорожной карете, которая уже поджидала его у дверей. Сопровождали его светлость четверо верховых, а за каретой следовало ландо с вещами герцога, его камердинером и секретарем. Последнего мистер Фолкерк поспешил проинструктировать на предмет оплаты счетов на тех постоялых дворах, где им предстоит останавливаться. Однако его все же обескуражило то, что его не взяли в поездку. И вот теперь пришла пора задуматься, а правильно ли он понял отданные ему распоряжения.

С другой стороны, приказания отличались предельной ясностью, и сомнений быть не могло.

Нет, он поступил правильно, сказал себе мистер Фолкерк, оставив в покое его светлость — тем более что тот, судя по всему, накануне провел бессонную ночь, и темные круги под глазами еще больше подчеркивали мрачное выражение его лица, когда он уезжал.

То, что герцогу в тот момент меньше всего хотелось вдаваться в какие-то объяснения, было весьма очевидно. Так зачем надоедать хозяину? Но чем дальше, тем больше мистера Фолкерка одолевало беспокойство по поводу того, что ожидает их с Тарой в Шотландии.

Впрочем, путь им предстоял долгий, и он от души радовался, что дороги пока были сухими. Во всяком случае, им не грозила опасность увязнуть в грязи или заблудиться в тумане, что не редкость во время поездок на север.

Хотя на календаре уже был июнь, особенной жары не наблюдалось, так что путешественники чувствовали себя вполне комфортно.

Врывающийся в открытые окна кареты ветер доносил запах полей — пахло травой и навозом: пасущиеся тут и там коровы, овцы и лошади щипали траву, помахивая хвостами, и вся эта неспешная жизнь вносила в душу покой.

Поначалу мистер Фолкерк слегка тревожился из-за того, что герцог забрал с собой всех верховых. И дорожная карета, в которой ехали они с Тарой, оказывалась без защиты в случае нападения разбойников, охочих до денег — причем не благородных разбойников вроде легендарного Робин Гуда, а нынешних, далеких от всякого благородства. Но в скором времени они убедились в том, что опасаться им нечего. Пока они ехали, вокруг было тихо, да и полиция в последнее время усилила заботу о более надежной перевозке денег, что немало охладило пыл лесных грабителей.

Тара понемногу утратила робость и время от времени обрушивала на него шквал вопросов. Несмотря на это, большую часть дня мистер Фолкерк мирно дремал. Он знал: стоит ему закрыть глаза, как Тара уткнется в книгу и будет читать до тех пор, пока он не проснется, и иногда он не тревожил ее, делая вид, что спит, и любовался ее лицом в полупрофиль, склоненным над книгой…

Однако ее реакция на прочитанное сильно его занимала, и вечерами они вели долгие и увлекательные беседы. Книги в его багаже были преимущественно политического толка, что подогревало его интерес к ее мнению. Но он не только расспрашивал Тару о том, что она прочитала и поняла, но и делился с ней собственными суждениями по поводу политической ситуации в государстве. Лишь позже, глубокой ночью, оказавшись в своей спальне на постоялом дворе, он едва ли не с ужасом осознавал, что спорил и разговаривал с Тарой, как если бы она была его сверстницей.