Книга Кружным путем - Джеймс Сигел

– Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласила няня и показала на диван. «Вот видишь, – продолжал Пол молчаливо комментировать происходящее Джоанне, – она нас приглашает. Предлагает сесть на диван».

Галина принесла печенье и четыре чашечки ужасающе крепкого колумбийского кофе. Эти чашечки, наверное, считались ее лучшим фарфором. Уменьшила звук телевизора.

Они немного поговорили о том о сем.

– Как девочка спала прошлой ночью? – спросила няня.

– Прекрасно, – ответил Пол. – Просыпалась, кажется, раз или два и тут же опять засыпала.

– Вам повезло. Она замечательная соня.

– Да, – согласился Пол.

Джоанна демонстративно молчала.

– У вас симпатичный домик, Галина. – Пол продолжал подыскивать какие угодно темы для разговора, только бы не касаться того, ради чего они пожаловали к няне.

– Спасибо.

– Как зовут вашу собачку?

– Ока.

При звуке своего имени собака подняла голову и принюхалась.

– Пабло возил вас вчера к врачу? – спросила Галина.

– Да.

– И что сказал доктор?

– Все в порядке.

– Прекрасно, – улыбнулась няня, и ее морщинки будто рассмеялись от удовольствия.

Тогда заговорила Джоанна:

– Ее жар совершенно прошел.

– Это хорошо, – кивнула Галина.

– Интересно, что это было?

– Кто знает? – Няня вскинула руку; этим жестом люди повсеместно подчеркивают, как мало человеку известно о тайнах мироздания.

Однако Джоанна пыталась понять свою собственную тайну.

Пол понимал, чего она ждет от него.

Если он самоустранится и ничего не скажет, Джоанна обвинит его в том, что он не поддержал ее, а вместо этого переметнулся на сторону врага. Хотя этот враг принимал их в своем доме и угощал кофе с печеньем. И бегал в аптеку купить градусник, когда заболела Джоэль. Но жена ждала, чтобы он поступил определенным образом. Он не сделал этого, когда Джоанна сказала, что Джоэль – та, которую она считала настоящей Джоэль, – должна спать не на животике, а на спинке. Теперь от него определенно и недвусмысленно требовали поддержки.

– М-м… Галина… вот что мы хотели узнать, – начал он.

– Слушаю вас.

– Может быть, это покажется немного глупым. О'кей?

– О'кей! – Галина с явным удовольствием повторила американское словцо.

– Моя жена… мы оба… заметили некоторую разницу. Речь идет о Джоэль.

– Разницу? Что вы имеете в виду?

– Я предупреждал, это может прозвучать глупо… но она как-то иначе пахнет. Иначе, чем раньше.

– Пахнет? – Галина повернулась к Пабло, словно желая, чтобы тот подтвердил, что она правильно расслышала. И убедилась, что не ошиблась, потому что Пабло выглядел не менее смущенным.

– У нее был этакий мускусный запах, – бормотал Пол. – А теперь его нет. Запах изменился после того… как вы ходили с ней за термометром.

– И что?

– Мы просто заинтересовались. Вот и все.

– Прекрасно.

Галина явно не понимала, к чему он клонит.

– Мы рассчитывали, что вы сможете нам объяснить.

– Что объяснить?

– Почему… почему она кажется другой?

Галина опустила чашечку с кофе на фарфоровое блюдце, и стук от ее донышка разнесся необыкновенно громким эхо. Может быть, оттого, что в гостиной внезапно повисла неловкая тишина, только из приглушенного телевизора доносился неясный гул голосов. «Если бы мы пятеро были героями „мыльной оперы“, – подумал Пол, – то теперь наверняка прозвучал бы тревожный органный аккорд: он всегда предвещает наступление драматической развязки. В данном случае – прозрения Галины, что ее как-то неловко, но все же обвиняют, хотя она пока никак не может понять, в чем именно».

– Вы о чем? – спросила она. – Вы что, подозреваете…

– Нет-нет… – слишком поспешно возразил Пол. – Просто интересуемся.

– Чем интересуетесь?

– Почему она по-другому пахнет?

– Не понимаю. О чем вы меня спрашиваете?

«Мы спрашиваем, не украли ли вы нашу дочь? Не подменили ли ребенка?»

– Ни о чем.

– Тогда зачем вы пришли?

Пол предпочел бы, чтобы на этот вопрос отвечала Джоанна.

– Мы бы хотели узнать… – начал он и внезапно замолчал.

– Сначала у Джоэль было родимое пятно, – наконец вмешалась жена. – А теперь его нет.

– Родимое пятно?

– У моей дочери на левой ножке было родимое пятно. И она пахла… собой. Родимое пятно исчезло, и сейчас она пахнет по-другому. Я хотела бы знать: это тот же самый ребенок?

«Ну вот, – подумал Пол, – Зена, королева воинов, в полном блеске. Кот извлечен из мешка. Да нет, скорее, не кот, а тасманский дьявол – нечто огромное, хищное и омерзительное на вид». Наверное, в этот момент они казались Галине именно такими. Она окостенела – штамп, который как нельзя лучше подходил данной ситуации. А ее мягкие серые глаза были теперь холодными, как стекляшки.

Пол старался смотреть куда угодно, только не на нее, и мечтал забиться в какую-нибудь щель.

На камине стояла коробка с сигарами.

И еще фотография мужчины в белой панаме.

Пол заинтересовался: неужели Галина курит сигары? На коврике у входа, словно котята, устроились коричневые тапочки. Собака вышла из своего оцепенения, взяла один в пасть, принесла Пабло и с неприятным стуком шлепнула перед ним.

Пол заставил себя повернуться к Галине. Она все еще ничего не ответила Джоанне – онемела от ее обвинений. И выглядела потрясенной.

Позже, гораздо позже, Пол размышлял: есть ли такая штука – периферический слух? Когда нечто попадает в ухо, но заявляет о себе только через некоторое время.

Он отводил глаза, стараясь не замечать страдальческого выражения на лице колумбийки. Думал, не лучше ли извиниться и уйти. И не расслышал приглушенного звука в глубине дома.

А Галина расслышала. Этим и объяснялось выражение ее лица!

И Джоанна тоже расслышала.

Она потянулась к нему и впилась ногтями ему в руку.

Пол чуть не вскрикнул. Тогда бы в этом доме кричали двое.

Он и ребенок.

Потому что в доме плакал ребенок.

Наконец он это услышал.

И наконец осознал – обернулся к Джоэль и убедился, что девочка крепко спит. Это означало, что тот ребенок, который плакал, был не их ребенком.