Книга Фатальный ход - Сергей Донской

– А вы напрягите воображение, Евгений Николаевич.

– Ну… Ваша фамилия начинается с буквы «М». Мэрилин Монро тоже называли по инициалам: М.М.

– У меня специфическая фамилия, – важно произнесла Морталюк, прикуривая от поднесенной помощником зажигалки. – Конкуренты это давно заметили.

– Можно? – Бондарь достал пачку «Монте-Карло» и приподнял брови, ожидая ответа.

– Нельзя.

– В присутствии Маргариты Марковны не курят, – строго произнес Щусевич.

– Здоровее буду. – Бондарь спрятал сигареты в карман пиджака. – Так что насчет вашей фамилии? – Он снова взглянул на Морталюк. – В чем ее особенность?

Выпустив дым через нос, она пояснила:

– «Mortale» в переводе с латыни означает «смертельный».

– Сальто-мортале, – закивал Бондарь. – Я должен был сообразить с самого начала.

– Ничего страшного, – успокоила его Морталюк. – Теперь вы знаете, почему меня называют Леди М, а значит, недоразумений быть не должно. – Она выпустила вверх аккуратное дымное кольцо, трансформировавшееся в сердечко. – Вы очень своевременно упомянули сальто-мортале, поскольку покувыркаться вам придется на славу. – Морталюк повернулась к Щусевичу. – Пригласи-ка, дружок, Чена. Тут прозвучала резкая критика в адрес нашей службы безопасности, я просто обязана отреагировать. – Она одарила Бондаря многообещающей улыбкой. – Рядовые охранники проявили себя не лучшим образом и будут примерно наказаны, но… – В воздухе растворилось еще одно голубоватое кольцо. – Но Евгений Николаевич рановато торжествует победу.

– Я не торжествую, – возразил Бондарь.

– И правильно делаете, – произнесла Морталюк. Одобрение и угроза смешались в этой фразе в равных пропорциях.

Глава 5

Чен оказался изящным стройным молодым человеком азиатской наружности. Сочетание делового костюма и длинных черных волос выглядело немного комично, но лишь до тех пор, пока Бондарь не разглядел выражение узких глаз, обрамленных припухшими веками без ресниц. Там таились непостижимые европейскому разуму фанатизм и отрешенность. При этом глаза были столь пустыми, тусклыми и неподвижными, как будто Чен позаимствовал их в морге.

Поприветствовав госпожу церемонным полупоклоном, он бесшумно приблизился к столу и остановился в полуметре от сидящего Бондаря. От Чена не исходило ни гнева, ни недоброжелательности, но во всем его облике угадывалось нечто зловещее, безжалостное, не поддающееся обычной логике. Бондарь почувствовал себя так, словно очутился в опасной близости от кобры, кровь которой холодна, а действия непредсказуемы. Костюм смотрелся на Чене как змеиная кожа, а прямые волосы до плеч заставляли вспомнить старые вестерны про индейцев, любивших наряжаться в одежду убитых врагов. Для полного сходства не хватало лишь котелка или перчаток.

– Чен – чистокровный кореец, – пояснила Морталюк, откровенно наслаждаясь ситуацией. – Мое ходячее тайное оружие. Вокзальный носильщик из него вряд ли получится, но боец он отменный. – Она повернулась к Щусевичу. – Возможно, я рассуждаю как дилетант и Евгений Николаевич снова скажет, что мои охранники никуда не годятся?

– Если не лишится дара речи, – угодливо хохотнул лакей Леди М.

Бондарь с трудом подавил желание перемахнуть через стол и заставить Щусевича заткнуться, разукрасив ему физиономию так, чтобы нынешний облик урода запомнился всем как вполне симпатичный.

Кровь стучала в висках Бондаря. Это было поражение. Появление Чена путало ему все карты. Не имело значения, к какой школе восточных единоборств он принадлежит. В любом случае кореец был опытнейшим бойцом: это было видно по его манере держаться, по ороговевшим костяшкам пальцев, по бесстрастному взгляду, успевшему оценить вероятного противника. Сколько секунд продержится Бондарь, если прозвучит команда «фас»? Пять? Десять? Пятнадцать?

– У вас есть возможность признать свое поражение прямо сейчас, – донесся до Бондаря насмешливый голос Морталюк. – Стоит ли доводить дело до крайности?

Он сфокусировал взгляд на ее лице, стремясь проникнуть в тайные мысли женщины, гордящейся своей «убийственной» репутацией в деловых кругах. Прежде чем отправиться на собеседование, Бондарь тщательнейшим образом изучил ее досье и не нашел почти никаких сведений о личной жизни Маргариты Марковны. Создавалось такое впечатление, что ее главное увлечение – бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Она не была завсегдатаем великосветских раутов и модных тусовок, не каталась на яхте с загорелыми мускулистыми юношами, не заводила романов со знаменитостями. С другой стороны, верной женой, любящей матерью или хотя бы хранительницей семейного очага Морталюк тоже не была: ее муж и двенадцатилетняя дочь находились в своеобразной ссылке в Англии, откуда практически никуда не выезжали, в то время как сама она постоянно перемещалась по свету, не проявляя привязанности ни к одному из своих многочисленных особняков.

Кто же она такая, эта женщина с внешностью американской кинозвезды пятидесятых? Напористая бизнесвумен без страха и упрека? Бесчувственная железная леди с калькулятором вместо сердца? В какой-то мере да. И все же шестое чувство подсказывало Бондарю, что он видит перед собой отнюдь не фанатичку, все интересы которой сосредоточены на накоплении первичного, вторичного и третичного капиталов. Более того, в глубине глаз Морталюк проглядывала тщательно скрываемая сексуальная озабоченность. Это не было всепоглощающей страстью неутомимой нимфоманки или зудом похотливой шлюхи. А хищное желание обладать каждым мужчиной, которого она захочет. Стремление доминировать. Самоутверждаться за счет побед над представителями сильного пола.

Натравливая Чена на кандидата в телохранители, Морталюк не столько интересовалась бойцовскими навыками Бондаря, сколько оценивала его как мужчину. Ей было безразлично, победит он в честном бою или одолеет корейца хитростью. Она вела себя как самка, выбирающая самца. Победитель получает все, проигравший гроша ломаного не стоит.

Придя к такому заключению, Бондарь воспрянул духом. Естественный отбор? Что ж, ладно. Он не позволит втянуть себя в затяжную схватку, исход которой предрешен заранее. Он станет действовать в лучших традициях азиатов: усыпит бдительность противника, после чего нанесет решающий удар. Один-единственный, поскольку второй попытки не будет. Или пан, или пропал.

Пропадать Бондарь не собирался.

– Как настроение, Евгений Николаевич? – осведомилась Морталюк, поднявшись с кресла, чтобы не упустить подробностей предстоящего турнира.

– Как у гладиатора на арене, – признался Бондарь. – Но я не гладиатор. И тем более не шут гороховый. – С этими словами он тоже встал, не глядя на застывшего рядом корейца. – Я думаю, хватит. С меня довольно. Счастливо оставаться, Маргарита Марковна.

– Дверь, Чен! – пронзительно крикнула Морталюк.

Кореец молниеносно сместился назад, преграждая Бондарю дорогу. Он не проявлял агрессии, но разве тарантул тратит время на угрожающие движения? Взгляд Чена оставался безжизненным, только тонкие губы шевельнулись на неподвижном лице: