Книга Каинов мост - Руслан Галеев

«Индент» выскочил на переполненную Варшавку. Автомобильный поток мозаичным конвейером перся по проспекту, полностью игнорируя светофоры. Над Варшавкой подпирал небо крутыми боками рекламный дирижабль — теперь на нем была изображена бутылка с надписью «Shewtsoff»…

Если верить Тай-Мину, будущего нет. Есть бесконечность настоящего и, наверное, память. В принципе верно. Но настоящее неоднородно, оно делится на частные и общие моменты. Это уже не Тай-Мин, это я. Общие моменты — как подкованный сапог. Ты можешь ступать мягко, как кошка, или топать по мостовым судьбы, как рота солдат. Это ничего не изменит, ты все равно оставишь следы, чуть более явные или чуть менее заметные, но оставишь. Эти следы и есть общие моменты. А частные — это так, это не особенно важно. Другое дело, что храм по кирпичику строится, и желтая дорога, кстати, тоже.

Ну, да я не про то хотел сказать. В тот день, точнее, в тот момент я вдруг начал осознавать, что за все это странное время практически не делал бэкапов. Собственно, с тех пор, как Тварь прикончила Черчилля, я находился в зоне частных моментов. Я вырывал и обмусоливал кусочки происходившего, разглядывал the elements of puzzle по отдельности. Но ни разу не попытался соединить все вместе и увидеть картину в целом. Вообще-то это в моем характере, я и дальше мог бы продолжать в том же духе. Мне как-то предпочтительнее видеть несколько пусть и серьезных неприятностей, нежели осознать, что, по сути, я уже вторгся в цикличную зону глобального аутодафе, и пора бы с этим что-то делать. Другими словами, я предпочитаю решать проблемы по мере их появления, не особенно парясь над предпосылками и предпосылками предпосылок. Но тогда, в машине, медленно ползущей по Варшавке, я запросто, между делом осознал если и не всю картину, то большую часть паззла.

У меня нет Черчилля.

Меня уволили с работы.

За мной охотятся пэпээсные маркеры.

Вокруг меня творятся странные вещи.

Я совершенно ничего не понимаю.

Я практически бессилен что-либо изменить.

И самое главное — я не понимаю, какого хрена все это происходит именно со мной. Только из-за того, что я нарушил правила дорожного движения, спасая собственную жизнь? Да не смешите мои стареющие кеды, так не бывает. Я брюхом чувствовал, что все куда как сложнее. Вот и Монгол своими недомолвками только подтверждал эти смутные догадки. По всей видимости, я с этими частными моментами вторгся в зону моментов общих. Только, боюсь, зона эта контролируется кем-то другим. Или чем-то другим. И «кому-то» или «чему-то» выгодно, чтоб вся эта ерунда крутилась вокруг меня. Хотелось сказать — именно вокруг меня, но подумалось: вполне может статься, что я — персонаж случайный и на моем месте мог оказаться кто угодно. «Напьешься — будешь» (не менее одиозный фильм советской эпохи «Бриллиантовая рука»).

В целом безрадостно, сделал вывод я и решил подумать об этом завтра. Даже дурочка О'Хара была способна на мудрые поступки.

Я ведь в ту минуту еще не знал, кто этот третий, что он уже ступает кованым сапогом по улицам города и что частные моменты уже стали складываться в общие, шрамируя цедру судьбы беспорядочным узором неотвратимых событий. Так бывает… Собственно, только так и бывает, потому и говорят: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах».

— А вот скажи мне, нига Рома, — окликнул меня Монгол, когда мы свернули с Варшавки в лабиринт узких индустриальных улочек и переулков, — ты никогда не думал про то, что всего этого нет? Или, скажем так, есть, конечно, но… иначе.

— Занятно, — ответил я, — примерно об этом я как раз и думал минуту назад. И еще об Тай-Мине. Хотя… смотря что ты имеешь в виду. И… это продолжение того разговора о нелогичности и прочей байде в этом духе?

— Да, продолжение. Вот смотри: я умер два года назад, меня сначала пристрелили, а потом сожрали крысы. Я все четко помню и осознаю. Но я везу тебя по Москве, в бардачке стоит холодное пиво, и все это не кажется нам странным. Что скажешь, курьер?

— Скажу, что про пиво ты напрасно молчал, — ответил я, выуживая из бардачка мгновенно запотевшую банку «Sheutsoff», — и еще добавлю, что я уже не курьер. А про остальное… Что изменит наше мнение, Монгол? Все обстоит так, как должно, и если нам кажется, что это неправильно, то мы стопроцентно ошибаемся. Иногда лучше и даже правильно, чтобы все было иначе, но тут действует иной принцип. Правильно или не правильно — это все херня. Это такие материи, которые изобрел сам человек для оправдания тех или иных своих поступков или бездействия. На самом деле все обстоит так, как обстоит. Вот и все. Это единственное правило. Можно, конечно, еще подрочить мозги, но это бессмысленно. Лучший вариант — не париться совсем. Потому что, знаешь, даже если свернуть мозги на этом деле, даже если стать пускающим слюни идиотом, все равно будет так, как есть. То уже идиот, а ничего не изменилось. Понимаешь?

— А если я скажу тебе, что обо всем произошедшем со мной я, скажем так, знал заранее?

— Тогда я тебе не поверю. Хотя… В твоем случае некоторые законы не срабатывают.

— В том-то и дело, нига Рома, в том-то и дело. А вот, скажем, если бы ты знал, что несвободен в своих поступках и решениях, но у тебя есть шанс вырваться из-под контроля? Ты бы попытался?

— Не знаю. — Я пожал плечами и сделал большой глоток. Пиво и правда было отменное. — Мы все так или иначе подконтрольны, все в какой-то мере не можем быть хозяевами своих поступков. Работодатели, деньги, идиотские принципы, даже мораль. Против всего не попрешь.

— Я немного о другом, брат. Я о том, что если бы ты узнал, что кто-то за тебя все решил, все за тебя написал и никаких вариантов тебе не оставил?

Я удивленно посмотрел на Монгола:

— Ты не о Боге ли заговорил, брат мой дредлатый?

— Нет. В том-то и дело, что нет. Практически о таком же, как ты и я, человеке.

— Тогда я постарался бы найти этого парня и…

— А если его нельзя найти или невозможно достать?

— Такого не бывает. Любого человека можно найти и достать.

— Ну а если, нига Рома, скажи мне, если бы все-таки это было невозможно?

— Тогда я бы постарался действовать так, чтоб достать его, не находя. Попытался бы идти вопреки его планам.

— Во-от… Вот этим-то, брат, я и занимаюсь.

— Монгол, я тебя что-то не совсем понимаю. Ты ждешь от меня объяснений, а сам не хочешь ничего объяснять. Тебе не кажется, что это как минимум нечестно, а?

— Кажется. Но помнишь, я говорил тебе про условия? Так вот, я просто не могу тебе сейчас объяснить. Поверь мне. Рома, я бы хотел, очень хотел, потому что одному в поле приходится туго. Но не могу.

— Ну, тогда что ты хочешь от меня? У меня, как ты знаешь, и своих проблем выше крыши, а ты предлагаешь мне променад по минному полю, но не говоришь, где лежат мины, кто их поставил, и главное, на хрена. Ведь так?