Книга Мертвые не молчат - Марк Вернхэм

В общем, мой подъем становился уже по-настоящему сложным делом.

Подняться выше оказалось куда как тяжелее, чем до уровня первого этажа. Может быть, ты просто становишься тяжелее, когда отрываешься от земли? Мне показалось, что ушло целых сто лет, чтобы добраться до уровня второго этажа. В уголках глаз у меня сновали какие-то невообразимые пятна и яркие блики — наверное, из-за всей той «дури», которую я успел принять за этот вечер. Мое сердце колотилось уже не от нервного возбуждения, а от физического напряжения. Несмотря на то что было довольно холодно, я буквально обливался потом, который катился у меня по лицу и по спине. А всякая дрянь, сыпавшаяся сверху, прилипала ко мне и как пеплом засыпала голову. Тут сверху полетел очень уж большой кусок старой зеленой краски, трепыхаясь в воздухе, как осенний лист, и в конце концов прилип к моей щеке. А я не мог убрать руки с трубы, чтобы стереть с себя всю эту гадость, потому что ноги мне было поставить собственно некуда. Одна нога едва-едва цеплялась за крохотный выступ в стене, другая — просто обвилась вокруг трубы, а руки вцепились в трубу так, будто я хочу ее придушить.

С этой высокой точки, где подо мной лишь твердый-твердый бетон тротуара, который и прервет мое падение, если я вдруг сорвусь, я смог увидеть то, что хотел: Рега и его банду в квартире. Ковер в комнате когда-то был украшен цветами, а теперь весь вытоптан, а от двери до кресла от него вообще остались одни грязные нитки основы, будто там пролегла лесная тропинка. Стекла на окне все треснуты. Со своего места на трубе я мог видеть Рега и эту симпатичную девушку. Она сидела прямо напротив окна на полу, прижав колени к груди. Поношенное пальто она сняла, я видел, что на ней надета кокетливая маленькая юбочка лилового цвета. Это было просто офигенно, потому что я разглядел ее трусики. Будто в «Порно Диско», но намного лучше, потому что я был вроде как секретный шпион, она — вроде как вероятный «подрывной элемент». Но в то же время я вроде как ее защищал, спасая от Рега и его клуба сумасшедших, или что там это было. И она мне так благодарна, а я такой весь крутой и надежный и настоящий шпион, а потом она влюбляется в меня и мы… В «Порно Диско» все как ненастоящее, ты просто смотришь и не принимаешь никакого участия. А здесь все было куда как лучше, даже несмотря на то, что видно мне было гораздо меньше, чем в этих шоу по телику.

Трусики этой девчонки очень меня отвлекали, но я знал, что мне нужно сконцентрироваться на Реге и все запомнить, чтобы во время своего первого отчета я смог рассказать начальству все, что там происходило, что бы там ни происходило.

Рег что-то горячо говорил, размахивая руками, ударяя кулаком по ладони, а потом разводя руки, будто взвешивает арбузы. А все восемь человек сидели вокруг него. Потом эта симпатичная девица стала тоже что-то говорить, глядя на другого члена этой тайной организации. После нее начал говорить этот мужик, на которого она смотрела. Потом они замолчали, и Рег заговорил снова, но больше руками не размахивал. Все смотрели на него, как будто они смотрят на Баммера Раймза в том самом шоу, где все девчонки вдруг сошли с ума и где Баммер выступает в роли врача и ходит вокруг и лечит девиц и спасает их от смерти. Девчонки это обожают. Они все обожают Баммера. Если бы они только знали, что Баммер творит у «Звездных сучек», они бы вряд ли уже мечтали о том, чтобы он стал их лечащим врачом. Ха-ха. Старый добрый Баммер. Он крут. В любом случае эта симпатичная девушка в квартире Рега вряд ли знает о пристрастиях Баммера. Если хорошенько подумать, то она, скорее всего, вообще не знает, кто такой Баммер Раймз. Ее Баммер Раймз — это Рег. Когда ты не смотришь шоу и не можешь себе позволить покупать все эти классные журналы с фотографиями всяких знаменитостей, ты вроде как отрываешься от настоящей жизни, и тогда твоими кумирами становятся люди типа Рега, и ты начинаешь боготворить их, как все боготворят Баммера Раймза. По мне, так это все выглядит очень даже печально. Будто Рег такой же крутой, как Баммер Раймз. Но на самом деле Рег нищий и даже не знает, что такое «Джизз Фактор» или «Порплоиды»! Как она может им восхищаться? Гребаный Рег.

Я не слышу, что они там говорят, могу только видеть. А то, что я могу видеть, — недостаточно для того, чтобы похвастать своими достижениями при следующей встрече с Броком или Мыскиным. Если я не услышу, что они планируют или какую такую гадость собираются сотворить, то все эти мои альпинистские трюки на водосточной трубе окажутся просто пустой тратой времени.

Чувствуя себя очень даже смелым, я решаю подобраться к этой банде поближе. Я спрыгиваю со своей водосточной трубы сначала на мусорный бак, а затем на землю. Но делаю это тихо-тихо, как настоящий шпион. Потом иду через улицу к дому, где живет Рег, и соображаю, где там расположена такая же водосточная труба. Я выступаю в роли заправского эксперта по этим чертовым водосточным трубам, поэтому, дойдя до дома, я уже вычислил, как добраться до окна Рега.

Я обеими руками хватаюсь за трубу как можно выше, упираюсь ногами в стену, а потом начинаю потихоньку карабкаться вверх, подошвы ботинок шуршат по кирпичам стены, и вся нагрузка ложится на руки. Лезть по этой гребаной трубе намного сложнее, чем по той, у магазина. А ведь и там я не по стремянке поднимался. Зажмурив глаза от напряжения, я увидел ярко-красные круги, а в ушах раздался такой шум, будто турбина ревет. Я продолжаю медленно карабкаться наверх, и мне кажется, что мои руки вот-вот выскочат из плечевых суставов и я грохнусь на землю, а руки так и останутся болтаться на этой чертовой трубе. Извиваясь, как змея, и даже потихоньку постанывая от страшного усилия, я пытаюсь думать о чем-нибудь приятном, чтобы легче было взбираться наверх. Я думаю о всех тех классных штуках, которые смогу купить, когда получу повышение, и как все будут считать меня таким совершенно крутым асом-шпионом. С каждым рывком наверх я восклицаю «Да!» и «Блин, ура!», будто каждый раз, когда мне удается перехватить руками еще несколько сантиметров этой треклятой трубы, я добиваюсь какого-то супер-успеха. Я прямо весь проникся этим положительным настроем, но боль в плечах становится все сильнее, а ярко-красные круги перед крепко зажмуренными веками постепенно темнеют, превращаясь в какие-то грязно-коричневые пузыри. Я все восклицаю «Да! Да! Да!» так ритмично и энергично, как солдаты, преодолевающие полосу препятствий.

Когда я наконец осмеливаюсь открыть глаза, мне кажется, что я уже лезу наверх целых сто лет. Нужно увидеть кусок трубы, который отходит под прямым углом от основной части, по которой я и карабкаюсь. Хорошо бы подтянуться и встать на него, чтобы немного передохнуть, отдышаться и начать свое тайное наблюдение.

Но я не получаю никакого шанса расслабиться, потому что вдруг слышу дребезжащий звук — звук открываемой деревянной оконной рамы. Я смотрю вверх — надо мной как раз окно Рега — и вижу, как оттуда высовываются три головы. Среди них нет ни головы самого Рега, ни головы той девушки — это головы трех мужиков, которых я видел у него в комнате.

— Эй! — кричит один. — Что это ты там делаешь, а?

— Блин! — говорю я. — Я, гм… Я… — бормочу я что-то невнятное, пытаясь придумать хоть какую-нибудь подходящую причину, почему это я сижу на этой трубе снаружи этого дома, но в голову ничего не приходит — мой мозг вроде как перегружен всей этой гребаной новой информацией.