Книга СССР-41 в XXI веке - Анатолий Логинов

— Кого-кого? — не сообразил капитан.

— Ну, рыбологов. Тех, кто рыб изучает.

— А-а-а… Понял, точно. Извини, не сообразил сразу. С чего это ты вдруг к рыбологам побежал? — Чечкову определенно понравилось слово, выдуманное лейтенантом.

— Загвоздка тут в чем. Я сам у моря родился и жил, каждую рыбешку в лицо знаю. У шпиона же в лодке пудов двадцать свежака, и почти все — звери, а не рыбы. Каждая как бревно и весит кил под десять. Сперва не мог понять, хитрость в чем, думал, может, он в рыбах взрывчатку перевозил. А потом профессор все разъяснил. Пеленгас это.

— И что? — недоуменно переспросил капитан у торжествующего Огурцова.

— А то, товарищ капитан, что рыба эта только на Дальнем Востоке обитает! Хищник — хуже судака, такого в море выпусти — он через пять лет всю рыбу пожрет. Кроме бычка, ничего водиться не будет!

— Сурово… — оценил неожиданный поворот в деле Чечков, но продолжить не успел. В кабинет постучался дежурный:

— Телефонограмма из Киева, товарищи командиры! За подписью Серова. Сверхсрочная! С приказом донести содержимое до всего начальствующего состава.

— Сверхсрочная?

— Так точно, товарищ капитан государственной безопасности. — Дежурный от старания так тянулся, что, казалось, еще немного — и порвется пополам, даже портупея не поможет. — От товарища комиссара государственной безопасности третьего ранга!

Чечков с Огурцовым переглянулись. Мысли что лейтенанта, что капитана ГБ совпадали полностью: «Началось!»

г. Варшава, Президентский дворец.

Бронислав Комаровский, Президент Ржечи Посполитой Польской.

— Пся крев! Такой шанс построить Великую Польшу от можа до можа, причем до Охотского!.. На Leopard 2А4 против «тридцатьчетверок»! — Бронислав Коморовский, уже почти три месяца как президент страны, не находил себе места от возбуждения. — Конечно, их всего чуть больше сотни, но и Т-72 для сорок первого можно считать супероружием… Русские беззащитны! Главное, действовать быстро, пока не налетели другие коршуны. И союзникам ничего не сообщать, а то пригребут все себе. Сейм тоже не нужен, утопят в говорильне. Надо действовать. И очень быстро! А если что, нового Лжедмитрия долго искать не надо — товарищ Власов как раз под боком, из-под Львова свой четвертый мехкорпус вывести пытается…

Не будучи военным, Бронислав тем не менее любил быстроту и четкость выполнения своих приказов. И 27 октября 2010 года Войско Польское начало наступление по всей протяженности границ с Россией, Белоруссией, Литвой и Украиной. Почти двести тысяч жолнежей, ревя моторами, при поддержке семи сотен танков и тысячи БМП, надвигались на обреченного противника. На каждые два танка и три «бэхи» приходилось всего по четыре километра государственной границы. Остальные двести танков и триста «коробочек» оказались немножко не на ходу. Увы, последние поставки советской техники осуществлялись почти тридцать лет назад.

Первые проблемы возникли в Прибалтике, где поляки ничтоже сумняшеся ворвались в оперативные тылы группы армий «Север». Немцы сориентировались быстрее. И неожиданно обнаружилось, что «ахт-ахты» все же опасны для «Леопардов», а прошедшие всю Европу солдаты вермахта хотя и вооружены намного хуже, но воевать умеют значительно лучше неожиданного противника. Техническая отсталость немцев давала себя знать, но, неся огромные потери, они к вечеру все же перемололи значительно уступавшие им по численности и выучке польские части. Не помогли даже брошенные на помощь спецвойска. Все две тысячи польских спецназовцев героически пали в боях, увеличив потери врага еще на десять тысяч человек. Остатки польских войск, бросая технику и оружие, бежали, сея панику среди собственного населения. Поляки ждали контрнаступления немцев. Тех самых, из сорок первого года. На их счастье, у Вильгельма фон Лееба не осталось для этого сил. Утром 28 октября 2010 года он принял решение о прекращении боевых действий остатков своих войск против РККА.

В Белоруссии и на Украине дела поляков шли не лучше. Легко сметя пограничные заставы, доблестные польские части ворвались на территорию противника, где немедленно увязли в грязи. Не прекращающийся уже больше суток ливень превратил и без того не слишком хорошие дороги в болота, где застревала даже хваленая современная техника. Несмотря на почти полное отсутствие сопротивления, за день удалось продвинуться не более чем на сотню километров. Вымотанные маршем и непогодой части расположились на ночлег в подвернувшихся деревнях и мелких городках.

Увы, население западных областей Украины и Белоруссии еще не забыло прелестей вхождения в состав Польши и «любило» поляков куда больше, чем «большевистских оккупантов». А кавалерийские дивизии РККА выбрали эту ночь для налетов в духе батьки Махно. Не имевшие никакого боевого опыта часовые снимались быстро и беззвучно. Большинство жолнежей не успевали толком проснуться, а офицеров резали гостеприимные хозяйки выбранных ими хат. Там, где полякам удалось организовать сопротивление и русские откатились, они не забыли на прощание поджечь вражескую технику. Машины двадцать первого века горели ничуть не хуже устаревших Т-26… Единственную сохранившую хоть какую-то боеспособность часть уничтожил на рассвете четвертый механизированный корпус генерала Власова. Потенциальный Лжедмитрий не догадывался о том, что ему было суждено стать основателем РОА, и честно выполнял обязанности командующего корпусом. А генералом он был неплохим… Утром 29 октября 2010 года Польша осталась без сухопутных войск…

— Пся крев! — В полдень того же дня Бронислав Коморовский, уже почти три месяца как президент страны, не находил себе места от возбуждения.

Ему только что звонил Сталин. И откуда у него номер телефона! В крайне вежливых и издевательских выражениях Иосиф Виссарионович сообщил президенту, что из-за крайне уважительного отношения к трудовому польскому народу и миролюбия советского руководства СССР не будет вводить в Польшу свои войска. Только заберет назад столь любимый товарищем Сталиным Белостокский выступ. А на столе президента лежал текст телеграммы от Ангелы Меркель. Канцлер Германии выражала удивление неспровоцированным нападением польских военных на немецких граждан в Восточной Пруссии и прямым текстом требовала отторжения Гданьского коридора, фактически уже занятого частями Бундесвера.

В принципе президент должен был быть доволен. Польше сохраняли жизнь. Вот только с морями становилось совсем хреново…

Бронислав вздрогнул и проснулся. «Слава богу, это только сон. Что со мной? Какой октябрь, какая грязь… Уснуть в собственном кресле за полчаса до важнейшего совещания. Чуть не проспал. Но сон точно навеян этими фантастическими сообщениями, — перед глазами всплыло перекошенное безусое лицо совсем молоденького жолнежа и острия вил, торчащие из его груди. Боже мой! Надо успокоиться и идти в ситуационный кабинет. Пора уже».

* * *

Пока варшавяне, да и остальные поляки, удивлялись неожиданным слухам о закрытии аэропортов и обсуждали появившиеся в Интернете ролики о боях на восточный границах, в ситуационном кабинете, расположенном в Президентском дворце, собрались люди, составлявшие военный кабинет и призванные решать судьбу страны. Нервозность, царящая в помещении, легко объяснялась не только необычными событиями, происходящими на восточных границах Польши, но и неожиданным опозданием самого президента. Докладывал министр обороны Ржечи Посполитой, генерал брони Клых.