Книга Грязные игры - Фридрих Незнанский

Вместо этого я решил побеседовать с женой Ста­ревича, которая сидела в углу, время от времени прикладывая смятый платок к красным от слез глазам. На вид ей было далеко за пятьдесят.

Ада Сергеевна, — ее имя и отчество мне сооб­щил Грязнов, — я старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Моя фа­милия Турецкий...

Она чуть вздрогнула и подняла на меня глаза. Несмотря на трагичность момента, я увидел в них интерес.

Я слышала о вас. — Голос ее был очень слаб. — И рада, что именно вы будете расследовать причи­ны убийства моего мужа...

Батюшки! Неужели я становлюсь знаменитым?!

Последние слова потонули в рыданиях. Вот к чему я никак не могу привыкнуть. Труп — он и есть труп. С годами к виду смерти привыкаешь. Душа на не­бесах или еще где-нибудь, где ей положено быть. А тело здесь. И дело тоже здесь. То есть дело, которое нужно расследовать. Все это работа. Обычная ра­бота. А вот когда видишь страдания близких уби­того, погибшего или умершего... Нет, к этому, на­верное, никогда не привыкнуть.

Ада Сергеевна, надо успокоиться и постарать­ся ответить на наши вопросы. Чем больше у нас будет информации, тем больше вероятности, что мы найдем убийцу.

Она еще пару раз шмыгнула носом и, надо от­дать должное, быстро взяла себя в руки.

Да, я готова. Но меня уже допрашивали.

Я усмехнулся.

Это не допрос. Просто я хочу поговорить с вами. Сейчас, во всяком случае. Допрошу я вас поз­же. Может быть, и не один раз. А сейчас просто побеседуем.

Следователи всегда так говорят.

А вы часто общаетесь со следователями? — удивился я.

Нет, конечно. Но в кино следователи всегда говорят, что это не допрос, а просто беседа. А по­том получается, что именно допрос.

Эх, Ада Сергеевна, — грустно вздохнул я, — если бы в жизни все было, как в кино...

Ну ладно. Задавайте ваши вопросы.

Скажите, у вас есть какие-нибудь подозрения? Были у вашего мужа враги или недоброжелатели? Завистники, наконец?

Она передернула плечами.

Вы понимаете. Валя занимал такой пост... У начальника всегда есть недоброжелатели. Начиная от замов, которые метят на его место, и кончая тре­нерами команд, которых не допустили в Высшую лигу. Но чтобы кого-то подозревать... Нет, я не знаю.

Другого ответа я не ожидал. Этот вопрос всегда служит чем-то вроде вступления. Ну ладно, пойдем дальше.

Какие у вашего мужа были отношения с Вла­димиром Серебровым?

Ада Сергеевна подняла брови.

С Вовой? Они дружили всю жизнь. Вы, конеч­но, не помните, вы еще мальчик...

Я усмехнулся про себя. «Мальчик».

Прекрасно помню. Они были кумирами моего детства.

И не только вашего, — с гордостью в голосе сказала она, — они были кумирами всей страны. Можно даже сказать, на их примере выросло целое поколение.

Она смахнула слезинку. Этот жест мне показал­ся каким-то театральным. Или я ошибаюсь?

А как они дружили! В свое время это была дружба, о которой ходили легенды. «Три С» их на­зывали. Одна из лучших троек нападающих в сбор­ной Советского Союза за всю историю.

Она умолкла, только покачивая головой.

А в чем выражалась эта дружба в последнее время?

Ада Сергеевна внимательно посмотрела на меня.

Я понимаю, что вы имеете в виду. Конечно, вчера Вова, сегодня Валя... Мы и опомниться не успели. Он был потрясен. Я имею в виду Валю. Просто потрясен. Я его не видела, он всегда уезжа­ет в пятницу вечером на дачу. Прямо с работы. Но когда он позвонил, у него был такой голос...

Какой?

Ну не знаю... Потрясенный.

Она опять заплакала. А я отметил про себя, что Старевич, по-видимому, был на даче один почти сутки. А может, не один?

Когда вы с ним созванивались?

Часов в восемь. Может, в начале девятого. Я уже рассказывала вашему...

Она показала на Грязнова.

В доме еще кто-нибудь был кроме него?

Н-нет. Иногда приходит женщина убираться и готовить, но обычно она приходит по средам и...

А у него не было охраны? Все-таки долж­ность...

Его охранял шофер. Сережа Ермолин. А здесь, на даче, — нет. Но тут место спокойное. Обычно Валя отпускал его домой. Скорее всего, так было и на этот раз. И потом, этот участок охраняется. Вы же проезжали мимо ворот.

Да, действительно, большой участок, на котором находилось несколько дач, был обнесен легкой ог­радой из сетки-рабицы. А в сторожке у распахну­тых ворот дремал хлипкий старичок в камуфляж­ной форме.

Значит, последний раз вы говорили с ним в восемь или начале девятого?

Да.

И больше сюда не звонили?

Нет. Мы договорились, что я приеду с утра. Я и приехала. И вот...

И все-таки вернемся к Сереброву. Были ли какие-то перемены в их отношениях?

От Ады Сергеевны не ускользнула моя настойчи­вость в отношении Сереброва. Она пожала плечами.

А у кого в последние времена не изменились отношения? Когда все в стране так круто поменя­лось. Это вам, молодым, легко приспособиться к новому, не то что старикам...

Ну, ваш муж был не таким уж стариком, — заметил я.

Да, вы правы, — сказала она, и из ее глаз снова брызнули слезы.

Я мысленно отругал себя за бестактность. При­шлось ждать, пока она успокоится.

Я понимаю вас... простите, как к вам обра­щаться?

Меня зовут Александр. Можно просто Саша, учитывая разницу в возрасте.

Нет уж, пожалуйста, и отчество.

Борисович, — ответил я неохотно. Ненавижу эту официалыцину.

Так вот, Александр Борисович, я понимаю, что причину убийства Вали вы видите прежде все­го в его деятельности. Федерация хоккея действи­тельно непростая и необычная организация. Эта организация всегда была на особом положении, на­чиная с советских времен. Вы знаете, какое значе­ние раньше придавали спорту. Не то что сейчас. Раньше хоккей курировался на самом высоком уров­не. И эти связи, несмотря ни на какие перемены, сохранились. Так что здесь затронуты и «низы» и «верхи». Здесь всякое может произойти...

Что, например? — перебил я.

Мне показалось, что она немного пожалела о том, что сказала. Хотя вроде бы ничего особенного в ее словах не содержалось. Ада Сергеевна чуть повела подбородком, что означало «всему свое время», и продолжала:

Здесь свои интриги, впрочем, как и в любой организации. То же самое можно сказать и об Олим­пийском Комитете, председателем которого был

Вова. И окажись я на вашем месте, связь между этими двумя убийствами казалась бы мне несом­ненной. В конце концов, друзья, оба руководители спортивных ведомств...