Книга Река убиенных - Богдан Сушинский

— Через два часа я буду в этом вашем, гм-гм…

— Днестровске, — подсказал Нодэль.

— Вот именно. Но что касается вас, Нодэль, то вы должны думать не о том, где именно я буду через два часа, а о том, что, где бы я через эти самые два часа ни оказался, — там все должно быть готовым к моему переезду. Ибо приказ вам известен.

— Чтобы все было готово в крепости? — все же решил подстраховаться квартирмейстер.

— В Кремле, Нодэль, в Кремле!

— Я вас понял. Через час резиденция в Днестровске будет готова.

— Ибо приказ вам известен, Нодэль!

В каком бы тоне Гредер ни общался со своими собеседниками, он никогда не злился и уж тем более — не выходил из себя. Конечно, приказной командирский баритон — это у него из офицерской школы, но штандартенфюрер никогда особо не налегал на него. Иное дело, что многих вводил в заблуждение цвет его лица. Но лишь немногие знали, что на самом деле это не «печать гипертоника», а печать… пожара и взрыва на гигантском дирижабле «Гинденбург» в мае 1937 года, в американском аэропорту Лейкхерст.

Именно с дирижаблем «Гинденбург» были связаны — причем не только в переносном, но и в прямом смысле — взлет и падение Гредера. Именно благодаря личному причастию к созданию «Гинденбурга», его, тогда еще гауптштурмфюрера, представили Герингу и фюреру. А после гибели «Гинденбурга» он чуть было не попал под суд. «Чуть было…» Это теперь он может говорить «чуть было…», а тогда обвинений в его адрес сыпалось столько, что их вполне хватило бы не только для разжалования до эсэсманна[8], или даже изгнания из рядов СС, но и для того, чтобы повесить на арке Бранденбургских ворот. Но когда предание Гредера суду уже было делом решенным, его вдруг пригласил к себе Гитлер.

Узнав об этом вызове (Гредер должен был явиться на прием на следующий день), главный конструктор дирижабля Гуго Экнер, который и сам опасался за свою жизнь, попытался успокоить его: «По крайней мере поговоришь с самим фюрером. Ради этого тебе стоило собственноручно взорвать не только “Гинденбург”, но и весь воздушный флот Германии».

Фюрер под страхом смерти запретил Гредеру разглашать то, о чем они вели тогда, в мае 1937 года, беседу в его восточно-прусской ставке. Но назад, в Берлин, Гредер вернулся уже в чине штурмбаннфюрера СС и в должности начальника специальной службы СД, которая долгое время занималась расследованием причин таинственной гибели самого большого и самого оснащенного за всю историю воздухоплавания дирижабля, которая самим фюрером названа была тогда «секретной раной Третьего рейха».

10

Арнольд Гредер уже собирался покинуть свое временное пристанище в какой-то бессарабской деревне, в десяти километрах от Днестровска, когда в его кабинете вдруг появился адъютант Курт Шушнинг со срочной шифрограммой от Кальтенбруннера.

— Да, но вы получили ее еще час назад, унтерштурмфюрер! — вскинул брови Гредер. Он всегда обращал внимание на время поступления подобных шифрограмм. — Почему же я вижу ее у себя на столе только сейчас?

— Смею заметить, господин штандартенфюрер, — педантично уточнил Шушнинг, — что там указано время принятия радиограммы нашим радистом.

— А вы конечно же долго размышляли: «Брать ее у радиста или не стоит?»

— Я узнал о ней немедленно, однако она была зашифрована.

— Да что вы говорите?! — артистично изумился Гредер. — Кто бы мог предположить, что начальник Главного управления имперской безопасности[9]решится потревожить вас своей шифровкой?! И вообще, предположить, что все радиограммы из Главного управления имперской безопасности приходят только шифрованными.

— Вы уже приказали шифровальному отделу готовиться к переезду. И мне не сразу удалось найти шифровальщика Зоннера.

— Но у нас есть еще два шифровальщика.

— Радиограмма была закодирована по системе «Циклоп», у которой есть два «ключа». Первый «ключ» у Зоннера, второй — у вас, штандартенфюрер.

— Ах вот как, «Циклоп»?! — поумерил свой пыл Гредер. — Так какого дьявола вы сразу же не сказали, что это радиограмма по системе «Циклопа»? Я-то вижу, что здесь какая-то ахинея.

— Потому что это текст после расшифровки первым ключ-кодом. Смысл, в сути своей, дурацкий, позволю себе заметить, — вежливо склонился в поклоне сухопарый с длинной гусиной шеей Шушнинг. — Но за ним что-то скрывается, и докопаться до глубинного смысла его сможете только вы. Зоннер, как я уже сказал, владеет лишь первым кодом этого шифра.

— Так где вы его обнаружили?

— Шифровку?

— Зоннера, черт возьми!

Шушнинг замялся.

— Собственно, он прощался с одной местной дамой.

— Пока я ждал радиограммы. Надеюсь, вы его уже повесили?

— Никак нет.

— Жаль дамы? Даму-то вы, надеюсь, уже вздернули?!

Адъютант вновь замер в едва уловимом поклоне. На самом деле это был не поклон. Так, наклонясь с высоты своего почти двухметрового страусиного роста, Шушнинг ждал кодовой фразы штандартенфюрера: «Ибо приказ вам известен». Если она прозвучит, ему в самом деле придется попросить местное отделение гестапо, чтобы его люди занялись этой смуглолицей румынкой, кстати, весьма смахивающей на цыганку.

Но, вместо этой «приговорной» фразы, неожиданно прозвучала другая:

— Что вы топчетесь у меня перед глазами, унтерштурмфюрер? Убирайтесь вон! Пока я буду заниматься здесь расшифровкой этого «папируса», находитесь в приемной, рядом с часовым, будьте готовым к любому развитию событий.

— Яволь. Выйти, ждать и… быть готовым.

Поднявшись из-за стола, Гредер открыл массивный сейф и извлек оттуда пакет с ключ-кодом номер два шифра «Циклоп». Даже если бы кто-то из этих двоих — Зоннер или Шушнинг — оказались предателями, они ничего не смогли бы сказать определенного по этой шифровке, поскольку Зоннер расшифровывал ее после цифрового кодирования, превращая его в кодирование словесное, прочтя которое, непосвященный в лучшем случае узнал бы о сходе снежной лавины в Альпах, или о метеоусловиях в Гренландии. И лишь пройдя через повторную стадию расшифровки, можно было добраться до истинного смысла этого послания.

Вернувшись за стол, Гредер открыл словарик «код-ключа», но в это время ожил телефонный аппарат. Звонили из Абвера, от генерал-майора Роттена.

— Интересующее вас подразделение, — слегка грассировал приятный командирский баритон на том конце провода, — вступит в соприкосновение с врагом в зоне действия Подольского укрепрайона.

— А что, разве укрепрайон все еще сопротивляется?! — искренне изумился Гредер.