Книга Boys - Ирина Шанина

В течение двух месяцев, пока шел процесс продажи-покупки, я кочевала с узлами по знакомым, ребенок жил у мамы, а бывший супруг жил в моей квартире. Уезжать с Кутузовского в какое-нибудь экзотичное «Новоподмышкино» мне сильно не хотелось, но на нашу с дочерью долю от продажи квартиры нечего было и думать о покупке приличного жилья. Поняв, что ничего, кроме малогабаритной двушки, мне не светит, я купила самую дешевую из предлагаемых на тот момент на рынке квартир, и весной 2002 года мы переехали.

Если вы никогда не жили в рабочем районе, то вряд ли меня поймете. Не скажу, что там живут какие-то плохие люди, нет. По-своему они даже хорошие. Просто их представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо», резко отличаются от того, что мне старательно внушали в детстве. Не совпадают также наши мнения о том, что такое нормальный отдых и как лучше всего проводить вечера и уикенды (извините, конечно же, не уикенды, а выходные после тяжелой рабочей недели).

С соседями же мне повезло особо: в квартире наискосок первые полгода никто не жил, зато потом туда стали ходить разнообразные типы, выглядящие так, как будто они только что откинулись из мест не столь отдаленных. Бабулька из квартиры напротив «по секрету» сообщила мне, что раньше тут жил мужчина, дважды осужденный за изнасилование несовершеннолетних. С зоны он не вернулся, а вот сомнительные типы… Честно говоря, она даже и не знает, кто это такие. Может быть, его друзья.

Впрочем, педофилы (если это были педофилы) вели себя тихо, к моему ребенку не приставали. Неприятности стали доставлять соседи снизу. Когда я пришла оформлять документы в ДЭЗ, тамошняя женщина-инженер сочувственно сообщила, что «с соседями вам не повезло». Оказалось, что квартира мне досталась «с вендеттой». Бабуля, у которой я ее купила, много лет назад проживала в одной коммуналке с теми, кто теперь обитал подо мной. Их взаимная неприязнь имела долгую историю, а накал страстей был таков, что на его фоне воспетая Шекспиром вражда двух веронских семейств казалась просто детской забавой.

В нашем случае «Монтекки» были представлены тетей Шурой, общительной и энергичной старушкой. Проживающее подо мной семейство «Капулетти» состояло из двух человек: похожей на крысу старой бабки, у которой, как сообщила мне тетя Шура, прошлой весной окончательно поехала крыша, и ее великовозрастной незамужней и бездетной дочери. Словно в насмешку дочь звали Надеждой, хотя при взгляде на нее первым на память приходило слово «безнадега».

Все та же словоохотливая бабулька из квартиры напротив, искренне радуясь новому слушателю, поведала мне леденящую кровь историю. Лет десять тому назад Надежда попыталась было устроить личную жизнь. И ей это почти удалось. Почти — потому что нашелся мужчина, согласившийся вести с ней совместное хозяйство (на ее территории). Через три месяца, не выдержав ежедневного прессинга со стороны «тещи», мужчина бежал через зарешеченное окно. Не представляю, как ему это удалось, хотя, может быть, тогда на окнах еще не было решеток. Может, они появились после побега потенциального супруга, чтобы следующий кандидат уже не смог сбежать. Тот храбрый мужчина не вернулся даже забрать свои вещи. С тех пор в жизни несостоявшейся тещи осталось только одно развлечение — выяснение отношений с бывшей соседкой по коммуналке. В силу возраста они уже не могли энергично фехтовать на швабрах (тетя Шура показала мне несколько приемов, и я сразу поняла, что постановщики фильмов про д,Артаньяна и трех мушкетеров не там набирали статистов на роль гвардейцев кардинала), а также использовать некоторые приемы из арсенала «бои без правил», как, к примеру, битье сковородкой по голове, — но такие мелочи не могут погасить огонь настоящей коммунальной склоки. Периоды бурной активности сменялись периодами относительного затишья, когда то одна, то другая из участниц конфликта болела. В один из «тихих» периодов старшая «Капулетти» немного тронулась. Масштабы ее сумасшествия не были глобальными: она не вообразила себя Марией Антуанеттой или, на худой конец, Мэрилин Монро, наверное, потому, что вряд ли знала о существовании этих дам. Нет, ее помешательство носило весьма прозаичный «коммунально-бытовой» характер. Ей все время мерещилось, что коварная тетя Шура заливает ее кипятком через плинтусы. Когда я купила квартиру, у жителей дома появилась слабая надежда, что отъезд одной из участниц положит конец многолетней вражде. Как же они просчитались! Два месяца бабка присматривалась ко мне, а потом как-то заявилась часа в два ночи и принялась трезвонить в дверь, громко вызывая «на разборки» отсутствующую тетю Шуру. Мои попытки внедрить в ее сознание тот факт, что врагиня уехала, что ее больше нет и не будет, натыкались на стену глухого непонимания. Бабка категорически не хотела лишаться своего единственного развлечения, поэтому продолжала свои ночные визиты.

В такой ситуации люди ведут себя по-разному. Можно было, конечно, подхватить знамя вендетты, выпавшее из тети Шуриных рук, но я поступила иначе. Приобретя в ближайшей аптеке «беруши», я стала на ночь отключать дверной звонок, а на работе сказала, что мне страшно повезло — я купила квартиру с «кентервильским привидением».

Впрочем, шутки шутками, но иногда дни выпадали очень утомительные. С 23–00 под моим окном пел Шнур, а когда стрелка часов переваливала за полночь, наступало время «кентервильского привидения».

Глава 8

Модный город Москва

Вторник начался как нельзя более удачно, несмотря на то что ночью поспать мне практически не удалось. Апрель месяц, изменчивый и непостоянный, неожиданно порадовал москвичей жаркой погодой: днем термометр на северной стороне моей квартиры показывал около 25 градусов, и даже ночью ртутный столбик не опускался ниже 14. Кучи грязного снега как-то враз, буквально за пару дней растаяли, а образовавшиеся ручьи и лужи высохли под лучами совсем не по-апрельски теплого солнышка.

Накануне кабальеро из соседнего подъезда до пяти утра активно наслаждались хорошей погодой и пели хором под «Ленинград», после чего, донельзя утомленные, пошли спать. Мне же оставалось ровно два часа, чтобы выспаться, принять душ и бодро отправиться на работу. Сегодня был очень важный день: в Москве началась очередная неделя моды.

Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что «загадочная русская душа» — не изобретение досужих романистов. Отнюдь. Душа эта загадочна и парадоксальна сверх всякой меры. Причем загадочность и, в особенности, парадоксальность проявляются в любой области, какую ни возьми. Такая мало отношения имеющая к душе сфера деятельности, как модная индустрия, не составляет исключения. Судите сами…

Взять, к примеру, Париж — город, испокон веку считавшийся мировой столицей моды. Вполне закономерно, что с 30-х годов прошлого столетия в Париже проводится Неделя моды. Начиная с 50-х годов свое место в модном бизнесе заняли итальянцы, крепко потеснив французов. Как следствие, появилась Миланская неделя моды, которая давно уже входит в первую пятерку самых значительных модных событий.

Еще через 30 лет в международный модный марафон включилась чопорная Англия.

Мода же заокеанская в Европе долгое время за моду не считалась, с чем американцы, конечно же, были не согласны. Не последнюю роль в становлении американской моды и ее проникновении на мировую арену сыграл патриотизм первых леди. После Жаклин Кеннеди, которая, как всем известно, у отечественных дизайнеров не одевалась, предпочитая шить костюмчики в Старом Свете, все последующие первые леди, напротив, очень даже пользовались услугами местных мастеров, добавляя тем самым необходимые баллы в предвыборную копилку своих мужей.