Книга Заповедник страха - Владимир Гриньков

Упыря долго не было.

Вернулся без добычи.

Шел быстро, почти бежал. Часто оглядывался, будто ожидал погони.

– Они его ищут, – сказал Хмелю и кивнул на голову несчастного белобрысого.

– Кто? – спросил Хмель одними глазами, потому что рот его был заткнут кляпом.

– Эти, про которых ты рассказывал.

Хмель смотрел на него со страхом. Он был единственным свидетелем происшедшего. Поэтому умрет. Он ждал смерти.

– Ты мне скажи! – потребовал упырь. – Ты мент? – И выдернул кляп.

– Нет!

Хмель перекрестился бы, если бы мог.

– Ты тут зачем? – спросил упырь.

Действительно, зачем? Самому себе Хмель сейчас не смог бы ответить.

– А они? – спросил упырь. – Зачем вы все здесь?

Он приблизил лицо к Хмелю. Хмель зажмурился от ужаса. Боялся смотреть в эти красные глаза.

– Ты мне все соврал! – шипел упырь. – Игра! Ты прячешься! Они ищут!

С ненавистью выплевывал фразы.

– Зачем вы здесь? Что вам тут нужно?

Он вдруг воткнул кляп и стал бить Хмеля, боль была такой невыносимой, что Хмель, обезумев, был готов признаться в чем угодно, но только не знал, в чем именно надо признаваться, чтобы прекратился этот кошмар.

Упырь очень скоро превратил Хмеля в животное и мог его уже не бить, достаточно было глянуть строго, чтобы напугать до полусмерти. Обнаружив, что Хмель целиком в его власти и не способен на лукавство, упырь повторил вопрос:

– Зачем вы здесь?

И любой ответ, кроме правдивого, предполагал новые мучения. Хмель это понял, и слезы сами собой покатились по его лицу. Он рыдал и не мог остановиться. Упырь выдернул кляп.

– Мы играли! – в отчаянии выпалил Хмель. – Мне сказали, что это будет просто игра! Я клянусь!

* * *

Потом упырь достал нож. Пошел к Хмелю. Хмель рванулся, но веревки не пускали. Он мычал и бился.

– Тихо! – прошипел упырь и острием ножа коснулся шеи обезумевшего Хмеля. – Будет тихо – будешь жить.

Хмель не поверил, но замер.

Упырь споро перерезал веревки, и Хмель рухнул на землю. Тогда упырь перерезал и те веревки, которыми были связаны руки-ноги. Хмель не мог пошевелиться. Все затекло.

– Вставай! – скомандовал упырь.

– Не могу, – проскулил Хмель.

Упырь ушел к машине и долго возился там.

Хмель подумал, что это его единственный шанс. Сначала он не смог встать на ноги и поэтому пополз прочь на карачках, но каждый следующий метр прибавлял ему сил, даря надежду на спасение, и он все-таки поднялся, побежал, то и дело испуганно оглядываясь. Он бежал к деревне, потому что только там мог спастись. Сердце бешено колотилось, и уже не хватало воздуха, казалось, что еще чуть-чуть, и Хмель задохнется. Он боялся этого зверя болотного. Боялся, что тот догонит в два прыжка, повалит и своим страшным ножом умертвит. Когда Хмель, поскользнувшись в очередной луже, падал, то вскакивал так стремительно, словно его подбрасывала мощная пружина – он боялся хотя бы одну секунду потерять.

Хмель ворвался в деревню и помчался по разбитой машинами дороге, выкрикивая призывно:

– Пацаны! Это я! Пацаны!

За очередным домом он увидел оба внедорожника – «Ниссан» и «Исудзу».

– Э-э-э! – выдохнул потрясенно.

На громкий крик уже не оставалось сил.

Его услышали. Сбежались все: и Виталик, и Сергей, и чернявый, и приятель погибшего толстяка. Они высыпали разом из-за дома и замерли, увидев Хмеля. Его трясло. Не мог поверить в свое спасение. Смотрел безумным взглядом и не мог сказать ни слова.

– Где Паша? – спросил чернявый.

Хмель понял, о ком тот спрашивает, и ужаснулся от осознания того, что ему предстоит сказать этим парням. Обвел их тоскливым взглядом затравленного зверя.

– Паша – где? – повторил чернявый, понижая голос, отчего делалось еще страшнее.

Хмель покачивал головой. Его корежило от ужаса, и он готов был разрыдаться.

– Ты где был? – спросил Виталик. – Где машина? Ты Пашу видел?

И пошел к Хмелю. И все с ним вместе тоже.

Как им сказать про Пашу? Про то, что Паши нет, а есть голова.

– Где Паша? – спросил чернявый.

У него был жестокий взгляд. Даже страшно смотреть в глаза.

– Паши нет, – сказал Хмель, почти пропел, и выглядел он в эту минуту безумцем.

Все ужаснулись при виде этой картины.

– Как – нет? – спросил чернявый. – Где он?

– Там, – ответил безумный Хмель и показал рукой куда-то вдаль.

Теперь, приблизившись, все видели, что Хмель седой, а помнилось, что не был он таким, и поэтому всем без исключения представилось нечто ужасное. Хмель эти подозрения не опроверг.

– Его нет, – сказал Хмель. – Он умер.

Он никак не решался сказать про отрезанную голову. Потому что даже вспоминать об этом было страшно. А выговорить и вовсе невозможно.

Чернявый всматривался в Хмеля и вдруг увидел кровь на его одежде.

– А это что? – вдруг спросил он и, взяв Хмеля за одежду, потянул его к себе. – Кровь?!

Остальных тоже уже терзали дурные предчувствия, и они приблизились, обступили Хмеля. Да, кровь и они увидели. Чернявый рванул Хмеля на себя, одновременно выбросив вперед кулак, и в этот кулак Хмель врезался. Еще удар. Хмель рухнул на землю. Чернявый избивал его ногами, не разбирая, куда бить.

– Это не я! – взвыл Хмель. – Там какой-то гад! Я его видел! Он убивал! Я покажу! Идемте, он еще там!

Чернявый лупил его, не останавливаясь. Хмель захлебывался собственной кровью.

– Где Паша?! – орали все одновременно. – Куда ты его дел?!

Они убьют его. Хмель рванулся, покатился по земле, чернявый его преследовал и продолжал пинать, но так прицельно бить, как раньше, уже не получалось, и Хмель смог подняться на ноги. Чернявый попытался схватить его за грудки, но Хмель отбился и помчался прочь. Все бросились в погоню. Обезумевший от страха Хмель знал, что они его убьют, если догонят. Он очень хотел жить. Он видел этой ночью смерть и не желал себе подобной участи.

Он не отдавал себе отчета в том, что бежит к тому месту, где оставил машину. Дорога эта была ему знакома, но он ее до поры не узнавал. И вдруг выбежал к тому пригорку, где он был совсем недавно, промчался, подгоняемый звуками погони, но спустя какое-то время понял, что погоня отстала. Он упал на мягкий мох, еще не веря до конца, что смог уцелеть.

Только немного отдышавшись, он понял, что остановило его преследователей. Они наткнулись на голову бедного белобрысого Паши, и им стало не до погони.