Книга Осень в Пекине - Борис Виан

— Ни в коем случае! Выбирайте как для меня. Я так хочу. У вас отвратительный вкус. Идемте, я выхожу вместе с вами. Мне надо навестить больного.

— Идемте, — согласился Крюк. Они поднялись и пошли к выходу.

6

— Послушайте... — сказал Корнелиус Шмонт.

Он говорил еле слышным, сонным голосом; глаза его самопроизвольно закрывались. Жуйживьом устало вздохнул:

— Так, значит, эвипан вас уже не берет. И вы намерены снова донимать меня этими невообразимыми предложениями?

— Да вовсе нет! — сказал Корнелиус. — Но этот стул...

— Ну и что, что стул? Он болен, его лечат. Вы знаете, что такое больница?

— О Боже! — простонал Корнелиус. — Уберите его отсюда. Он скрипел всю ночь напролет...

Практикант, стоявший рядом, тоже, казалось, едва владел собой.

— Это правда? — спросил у него профессор. Тот кивнул в ответ.

— Можно было бы его выбросить, — сказал практикант. — Какой-то старый стул...

— Это стул эпохи Людовика XV, — назидательно сказал Жуйживьом. — И потом, кто из нас заявил, что у него горячка, вы или я?

— Я, — буркнул практикант. Его бесило, когда Жуйживьом начинал обхаживать стул.

— Ну так и лечите его.

— Я сойду с ума!.. — простонал Корнелиус.

— Тем лучше, — заметил Жуйживьом. — Наконец-то перестанете доставать меня своими дурацкими предложениями. Сделайте-ка ему еще один укол, — добавил он, обращаясь к практиканту.

— Ой, ой-ой-ой! — завопил Корнелиус. — Я уже не чувствую собственной ягодицы!

— Значит, дело идет на поправку.

В этот момент стул разразился целой очередью потрескиваний и похрустываний. Вокруг кровати распространился отвратительный запах.

— И так всю ночь, — устало пробормотал Корнелиус. — Переведите меня в другую палату.

— Вас и так положили в двухместную, а вы еще чем-то недовольны, — возразил практикант.

— Кроватей-то две, но стул уж очень воняет, — пожаловался Корнелиус.

— Да ладно вам, — сказал практикант, — думаете, вы очень благоухаете?

— Попрошу вас быть повежливей с моим пациентом, — одернул его профессор. — Что такое с этим стулом? У него что, проникающая непроходимость?

— Кажется, да, — сказал практикант. — К тому же давление сорок девять.

— Ну ладно, — заключил Жуйживьом. — Вы сами знаете, что надо делать. Счастливо оставаться.

Он нажал Корнелиусу на нос, чтобы его рассмешить, и вышел. Крюк ждал его с моделью «Пинг-903».

7

Крюк нервничал и кусал губы. Перед ним лежал лист бумаги, испещренный вычислениями и уравнениями двадцать шестой степени.

Искания и сомнения. Жуйживьом ходил взад-вперед по комнате, а чтобы не разворачиваться, от грязно-зеленой стены обратно он шел пятясь.

— В здешних условиях ничего не выйдет, — объявил Крюк после долгого молчания.

— Вы просто паникер, — сказал Жуйживьом.

— Здесь мало места. Он будет пролетать четыре измерения в минуту. Вы можете себе представить, что это такое?

— Ну и что теперь?

— Нужна пустыня.

— Но я должен быть при моих больных.

— Устройтесь врачом в колонию.

— Нет ничего глупее. Я буду мотаться по деревням и не смогу заниматься «Пингом».

— Тогда возьмите отпуск.

— Это не принято.

— Ну, значит, ничего не получится.

— Вот ведь незадача! — сказал Жуйживьом.

— Как хотите! — сказал Крюк.

— Ба! Постойте! — воскликнул вдруг Жуйживьом. — Я бегу в больницу... Продолжайте расчеты.

Он спустился по лестнице, миновал вестибюль и вышел на улицу. Около тротуара, возле решетчатого настила, ждал автомобиль. После смерти одной из своих любимых пациенток[18]профессор перестал принимать дома и занимался врачебной практикой исключительно в клинике.

Войдя в палату Корнелиуса, Жуйживьом застал там высокого и крепкого светловолосого парня: он сидел на кровати рядом с перевернутым стулом. При появлении профессора парень встал.

— Здравствуйте, — сказал он. — Меня зовут Анна.

— Сейчас не время для посетителей, — заметил практикант, входя за профессором.

— Но он все время спит, — сказал Анна, указывая на Корнелиуса. — Мне приходится сидеть и ждать, пока он проснется.

Жуйживьом повернулся к студенту-медику:

— А с вами что сегодня?

— Ничего, пройдет, — отвечал тот. Руки у него прыгали, как дверные молотки, глаза были обведены черными кругами в пол-лица.

— Вы что, не спали?

— Нет... Этот стул...

— Да ну? Что-то не так?

— Жопа с ручкой, а не стул, — злобно проговорил практикант.

Стул поворочался, скрипнул, и в палате снова дурно запахло. Взбешенный студент двинулся к кровати, но Жуйживьом остановил его, положив руку на плечо.

— Успокойтесь, — сказал он.

— Не могу больше!.. Он надо мной издевается!

— Вы давали ему судно?

— Давал. Но он ничего не желает делать. Только скрипит, трещит, валяется с температурой и изгаляется надо мной, как хочет.

— Держите себя в руках, — сказал Жуйживьом. — Сейчас мы им займемся. Ну а вы что хотите? — спросил он, повернувшись к Анне.

— Мне нужно поговорить с господином Шмонтом. По поводу подписанного контракта.

— Не рассказывайте мне ничего. Я все равно не в курсе.

— Разве господин Шмонт не делал вам никаких предложений?

— Господин Шмонт настолько болтлив, что я вынужден давать ему снотворное, и он спит дни и ночи напролет.

— Простите, — сказал практикант, — но это я даю ему снотворное.

— Хорошо, — сказал Жуйживьом. — Пусть так... Вы даете.

— Я знаю все его предложения, — заявил Анна. — Могу вам рассказать.

Жуйживьом посмотрел на ассистента и подал знак. Тот сунул руку в карман и встал у Анны за спиной.

— Правда? Как интересно, — сказал профессор. — Расскажите, расскажите.

Практикант извлек из кармана огромный шприц и вонзил иглу Анне в бицепс. Тот попытался было отбиваться, но моментально заснул.

— Куда мне его деть? — спросил практикант, с трудом поддерживая тяжелое тело.