Книга Законы отцов наших - Скотт Туроу

Эдди, который тоже не знает, как убить время, подходит к Сету.

— Так о чем все-таки вы пишете? — интересуется он.

Сет выдает обычное клише: статьи для одновременной публикации, распространяющиеся через агентства печати, в этом городе публикуются в «Трибюн».

— О да, да, — говорит Эдди, но по всему видно, что он никогда не слышал о Майкле Фрейне и слегка разочарован.

Оба понимают, что их беседа зашла в тупик. Порывшись в уме в поисках темы, Сет спрашивает, не было ли у Нила здесь каких-либо неприятностей.

— Не похоже. Он поступил к нам только вчера, и я поместил его в отдельную камеру, однако он сам попросил перевести его туда, где побольше людей. Конечно, если бы он был во втором блоке… Я называю его крылом гладиаторов. Но здесь парень в полном порядке. Похоже, он ладит с «УЧС». Они не дают никому приставать к нему, отнимать у него еду.

— «УЧС»?

— «Ученики черных святых», будь они неладны. Знаете, у нас тут как в семье, ничего не скроешь. Мы тут все родственники. — Эдди, очевидно, любитель пошутить, опять испытывает приступ веселья и хохочет. Затем вынимает зубочистку и катает ее между пальцев, прежде чем продолжить рассказ. — Понимаете, инспекторы по надзору, копы, ну и мы, охрана — в общем, все могут находить общий язык с этими птичками, если они знают, что ты за человек, чего от тебя ждать. Когда я начинал, только пришел в систему, я работал в федеральной тюрьме, в Редъярде. Так вот тамошние ребята, ну не все, понятное дело, любят подначивать зэков. К примеру, приходят к тем бабы на свидание, охранник обязательно подойдет, потискает ее за корму, ощерится, как будто ему поставили новые зубы, а парень, который сидит по другую сторону стекла, все видит, а сделать ничего не может. Так можно когда-нибудь и заточку в спину схлопотать. Что же до меня: «Не давай слабину, но и сам не будь дерьмом», — вот мой девиз. Предположим, я сам попаду сюда. Так вот, у меня все будет в порядке, как у Нила. Кто-нибудь из них, «УЧС» или «ГИ» — «Гангстеры-Изгои», — кто-нибудь да прикроет меня. Как мы ни стараемся, а эти банды все равно здесь заправляют. Вы понимаете?

Сет согласно кивает головой. Он не хочет ничего говорить, чтобы не сбивать Эдди с темы. Пусть продолжает, здесь есть за что зацепиться. Колонка, где он напишет об Эдди и тюрьме, будет иметь бешеный успех.

— Так вот. — Эдди кладет на стул одну ногу, и Сет замечает на его брюках коричневый кант. Охранник подается вперед, принимая доверительную позу. Он чувствует, что тема заинтересовала собеседника. — В первый же день, когда ты заявляешься сюда на работу и проходишь инструктаж, тебе говорят, что это учреждение может существовать, только если заключенные будут с нами сотрудничать. Если возникали проблемы, мы находили среди «Святых» или «Изгоев» авторитета и договаривались с ним. Зачем нам лишний шум, верно? Мы хотим, чтобы все было тихо и спокойно. Чтобы никого не порезали в душевой, чтобы не было войны во дворе, чтобы тройка зэков не оттяпала какому-нибудь охраннику башку, как это случилось в Редъярде. Вот что нам нужно.

— А что нужно им? Что они хотят? — Сет по реакции Эдди, речь которого до этого лилась без задержки, понимает, что сейчас должна начаться самая интересная часть рассказа.

— Им? — Эдди опять смеется, но уже тише. — Послушайте, вы ведь не собираетесь об этом писать, верно?

Сет поднимает обе руки вверх, показывая, что у него нет ни бумаги, ни ручки — дескать, даже мысль такая ему в голову не приходила. Эдди поворачивает стул и садится верхом, облокачиваясь на спинку. У него продолговатое лицо и красивая улыбка, несмотря на чернеющий провал на месте переднего зуба. Коротко стриженные волосы.

— Дело вот в чем. Гангстеры не хотят, чтобы кто-то совал к ним нос и мешал им получать их дерьмо.

— Дерьмо?

— Контрабанду. Не смотрите на меня такими глазами. В этой тюрьме каждый скажет вам то же самое. Видите ли, мерзавцам без этого дерьма никак не обойтись. Понимаете, они совсем еще дети, и тюрьма для многих из них вроде школы: это то место, куда ходят большие ребята. Думаете, я пудрю вам мозги? Нет, без шуток.

Эдди оглядывается на Хоби, словно надеясь, что тот подойдет и подтвердит его слова. Однако Хоби и Нил по-прежнему заняты разговором. Кейс Хоби, дорогая вещь темно-коричневого цвета из итальянской кожи, лежит на столе, а Хоби, как обычно, что-то втолковывает своему клиенту. Рядом с каждым маленький бумажный стаканчик с кофе.

Эдди продолжает:

— Ну вот, когда они еще на свободе, половина этих юнцов уже думает: «Что банда сделает для меня, когда я загремлю в тюрягу? Ведь кто-то должен помочь мне, прикрыть, спасти мою задницу, а кто? Да братишки из той же банды. А как иначе?» Хорошо, дальше. Половина этих юнцов, даже больше половины, сидят здесь за сбыт наркотиков, и многие уже подсели на иглу. Значит, банда должна позаботиться о них, верно? Кое-кто не прочь подзабалдеть, рассеять скуку. В общем, как ни крути, без банды не обойтись. Как говорится в телерекламе: «Членство дает свои привилегии». Дает им деньги. Дисциплинирует. Соображаете? Но бандам нужно как-то протаскивать свое дерьмо сюда.

— На входе нас тщательно обыскали.

— Черт возьми, ну конечно же. А как иначе? Мы обязательно обыщем вас, потому что здесь пенитенциарное заведение, и мы не собираемся помогать никому, кто нарушает закон. Вы же знаете, что у шерифа скоро перевыборы. Да и у мэра тоже. Однако эти бандиты находят способ. Наркота поступает сюда, равно как и деньги, чтобы ее покупать. Короче говоря, идет своего рода взаимовыгодное сотрудничество.

Эдди опять улыбается, однако теперь вид его показывает, что он несколько встревожен: не проявил ли он излишнего откровения в разговоре с репортеришкой? Он опять сует в рот зубочистку, которую долго крутил между пальцев, и переводит разговор на свои обязанности.

Округ Киндл, думает Сет. Всегда здесь происходит что-то грязное, повергающее его в ужас и изумление. Удастся ему когда-либо сбежать отсюда? Нет. Он задавал себе этот вопрос в течение тридцати лет и теперь знает ответ: нет. Это место, где родились его мечты. В тусклом зимнем свете, густом, как шеллак. В воздухе детства, приправленном запахом мазута и угольной золы. Никуда от него не деться. Нет спасения. Спасения нет. Они с Люси жили везде: в Сиэтле, Ротакете, Бостоне, Майами и опять в Сиэтле в течение последних одиннадцати лет. Теперь, когда его жизнь только начала налаживаться и появилась возможность хорошо зарабатывать; теперь, когда мрачный период печали и скорби, пришедшийся на середину жизни Сета и слишком продолжительный, чтобы его можно было называть кризисом, казалось, миновал и заставил его подумать о том, чтобы начать все заново. Но когда контролер на трапе самолета спросил: «Домой?» — он ответил «да».

Проходит еще десять минут или около того. Хоби и Нил закончили свои дела. Нил выглядит более задумчивым и печальным. Хоби говорит, что увидится с ним завтра, и Сет торопливо обнимает Нила, прежде чем тот возвращается под опеку Эдди. Охранник, по-прежнему улыбаясь, машет им рукой на прощание.