Книга Крестом и булатом. Атака - Дмитрий Черкасов

– Верно…

– С юга дорога вроде открыта, но я не уверен, что на том направлении нет замаскированных точек.

– А мелкие тропинки?

– Я обнаружил две. Здесь и здесь…

– Придется минировать, – решил Рокотов.

– Угу, – Никита потер глаза. – Вот, в принципе, и все… Где заложники, мы знаем.

– Тогда в чем дело? – Туманишвили положил «Винторез» на колени и привстал.

– Сиди! – жестко отреагировал Влад. – В психическую атаку ты сходить успеешь. Сначала надо подготовить засады. Нас – шестнадцать, а чучмеков не меньше полусотни.

– Больше, – проворчал Янут. – Каждый дом – это минимум два ствола. Сюда еще подростков добавьте. Человек сто двадцать наберется.

– Еще лучше! Восемь к одному, и все не в нашу пользу, – буркнул Рокотов. – Так что думать, думать и думать, как завещал Ильич… Никитой, давай так. Бери Кузьмича, Лешу и Мишу, и дуйте на окончательную рекогносцировку. Мне надо, чтобы командиры групп досконально изучили местность. А мы с Виталиком пока займемся сюрпризами на тропинках. Благо до вечера время есть…

* * *

Резван Гареев остановил свой вишневый «Lincoln Navigator» в пятистах метрах от блокпоста на границе с Ингушетией, выбрался, на шоссе и застыл, расставив ноги на ширину плеч и заложив за спину руки.

Бояться тут некого.

Все схвачено, за все уплачено.

Ежемесячно по этой дороге в сторону Магаса проходит три или четыре каравана с топливом, набодяженном в цехах на юге Чечни. И все довольны. Ингуши радуются дешевой солярке, жители родного аула получают стопроцентную прибыль от перепродажи горючего, офицеры на блокпостах имеют по паре сотен баксов с каждой пропущенной без досмотра машины.

Если Резван захочет, то сможет переправить в Россию хоть батальон боевиков. Конечно, в – этом случае двумястами долларами не обойдешься.

Но вопрос решаемый.

От серых бетонных надолбов, окружавших блок-пост, отъехала синяя «шестерка» замначальника отряда ОМОН по воспитательной работе и направилась в сторону Гареева.

Подполковник был первостатейной сволочью, готовой за пачку крупных купюр подставить под пули всех своих сослуживцев. Бывший парторг горотдела милиции, перекрасившийся в истового демократа и ревнителя гражданских свобод. Резван знал о его делишках от родственника, проживавшего в одном городке с подполковником. Тот и дома не брезговал взятками, освобождал из камер задержанных под предлогом процессуальных нарушений оперов.

Вернее, успевал получать взятки чуть раньше самих оперов, также не чуждых товарно-денежным отношениям.

Как и повсюду на Руси…

Подполковник приехал вместе с мордатым сержантом и сначала опасливо осмотрелся по сторонам, только потом вылез из машины. Сержант двигатель не глушил, сидел прямо и напряженно смотрел перед собой.

Гареев презрительно улыбнулся.

– Что на этот раз? – милиционер суетливо вытер пот со лба.

– Четыре машины, – Резван протянул конверт. – Дизтопливо. По таксе.

– Со следующего месяца сумма возрастает, – подполковник трагично покачал головой.

– Почему?

– Меняется отряд, новые всегда больше просят…

– А ты что, не уезжаешь?

– Пока остаюсь, – толстяк переступил с ноги на ногу. – Мне командировку на месяц продлили… Так что с деньгами?

– Решим, – Гареев повернулся к продажному менту спиной и залез в джип.

Взвыл мотор «жигулей», и синяя машина развернулась на середине шоссе.

Резван опустил стекло на двери своей машины, закурил и махнул рукой сидящему за рулем Лёме Беноеву:

– Поехали. Этот шакал снова денег хочет. Все ему мало…

– Будешь платить?

– Подумаю… Давай домой. Сегодня надо еще с русаками разобраться. Лечи сказал, что они себя ведут как-то не так.

– Сдернуть решили? – хохотнул Беноев.

– Шайтан их знает! – Гареев стряхнул пепел.

– Лечи обкуриться мог. Вот и показалось, – Лёма сморщил тонкий нос. – Вчера он вообще еле на ногах держался.

– Посмотрим, – Гареев откинул спинку кресла и расслабленно прикрыл глаза. – Лечи, конечно, дурак, но последить за русаками не помешает. Вдруг ему не показалось…

В ответ Беноев только пожал плечами. Молокососа Атгиреева он не любил, считал абсолютным дегенератом, но Резван отчего-то не гнал Лечи подальше, а даже по-своему привечал.

Значит, у Гареева были какие-то виды на молодого придурка.

Может, хотел сделать из него подрывника-самоубийцу, может, что еще…

Лёме стало скучно думать об Атгирееве, он широко зевнул и сосредоточился на управлении мощным внедорожником.

* * *

– Вот я тебе и говорю, – Гоблин потряс перед носом Юрия Нерсесова огромным кулаком. – Поймаю Вторичного – прибью…

Юра мягко отвел от своего лица кулак перевозбужденного Чернова и дописал на смятом листке бумаги финальную фразу статьи под названием «Воспитание ненависти», которую он намеревался отдать в национал-большевистскую газету «Смерч». Свои материалы журналист-патриот всегда творил от руки, ибо, как выражался склонный к метафорам главный редактор «Нового Петербурга» Леша Андреев, Нерсесов являлся «странной формой жизни, имеющей запутанные отношения с современной печатной техникой».

– Димон, ты смотри, махнешь своей грабкой[4]как-нибудь неудачно – и кранты моим очкам, – сказал Юра. – А заодно и мне.

– Извини, – смутился Гоблин. Экс-рэкетира, а ныне журналиста Чернова возмутили очередные экзерсисы небезызвестного критика Антона Первичного, переключившегося с разбора литературных произведений на обзор прессы и опрометчиво начавшего со статей Димона.

Гоблин мгновенно вскипел и пообещал оторвать «Вторичному» голову.

Старые привычки не забываются. – Нет, ну ты представляешь! – Димон влил в открытую пасть очередной стакан апельсинового сока и щелчком пальцев подозвал официанта. – Давай сюда кувшин! Надоело, блин, микродозы заглатывать… – Чернов повернулся к Нерсесову. – Так вот. Выхожу в Интернет, смотрю – сноска на одном из сайтов. Мол, так и так, какой-то Первичный классно критикует нынешние газетные публикации…

Юра подпер щеку ладонью и подумал, как обманчива бывает внешность.

Глядя на двухметрового Гоблина, на ум приходил образ громилы с бейсбольной битой в одной руке и утюгом в другой, вышибающего долг у визжащего связанного коммерсанта. Но уж никак не прилежного журналиста, посещающего Публичную библиотеку, протирающего штаны в читальном зале и не чуждого достижениям современной техники.

Кстати говоря, в библиотеке от Чернова тоже поначалу шарахались, незаслуженно подозревая бритоголового бугая в том, что он явился в сие культурное учреждение с целью поставить его под свою «крышу». Но проходила неделя за неделей, Гоблин ничем особенным себя не проявлял, и к нему потихоньку привыкли. Как привыкают живущие в пруду лягушки к регулярному хождению медведя на водопой. Опасаться, естественно, не перестают, но уже не так резво прыскают в стороны, заслышав хруст кустов под лапами бурого великана.