Книга Фаворитка Императора - Жюльетта Бенцони

– Я заглянул сюда, – сказал он, – выпить кружку пунша с друзьями, когда услышал хозяйку, во весь голос звавшую врача. Следовавший за нею по пятам князь де Клари засыпал ее вопросами. Это он сообщил мне, кто заболел. Вы можете сказать, что делает здесь и в таком состоянии синьорина Мария-Стэлла?

Строго поглядывая на продолжавшую рыдать Марианну, врач со скрещенными на груди руками всей своей одетой в черное тяжеловесной фигурой совершенно подавил Аркадиуса. Жоливаль был слишком утомлен для долгих объяснений, особенно с такой могучей натурой. Он удовольствовался беспомощным жестом.

– Она – ваша пациентка, – пожимая плечами, сказал он, – вы уже должны немного узнать ее, доктор. Она любой ценой решила ехать.

– Этого нельзя было позволить.

– Интересно, как бы вы это сделали? Мы поехали за кортежем эрцгерцогини еще до Суассона, представляете себе? Когда Марианна узнала, что произошло во дворце, с нею случился нервный припадок.

– Всю эту дорогу, и под проливным дождем! Но это же форменное безумие! Что касается того, что произошло во дворце, то не из-за чего терзаться. Праведное небо! Истерика из-за того, что Его Величество захотел немедля воспользоваться заключенной сделкой?

Пока мужчины вели этот разговор, м-м Робино с помощью служанки быстро раздела беспомощную Марианну и уложила ее в постель, согретую большой медной грелкой. Рыдания постепенно утихли, но сжигавшая молодую женщину лихорадка, похоже, прогрессировала с каждой минутой. Однако рассудок ее немного прояснился. Потрясший ее бурный припадок отчаяния снял слишком большое умственное напряжение, и теперь она в состоянии прострации, с полузакрытыми глазами, слушала громовой голос Корвисара, бранившего ее за то, что она отважилась часами ехать верхом под холодным проливным дождем.

– Мне кажется, у вас есть карета и превосходные лошади? Какая же муха вас укусила, что вы проделали такой путь верхом, да еще в такую погоду?

– А мне нравится ездить верхом! – упрямо возразила Марианна, решив ничего не говорить о ее истинных побуждениях.

– Вот полюбуйтесь! – ухмыльнулся врач. – Как вы думаете, что скажет Император, когда узнает о вашем подвиге, и что…

Рука Марианны стремительно выскользнула из-под одеяла и легла на руку Корвисара.

– Но он не узнает об этом! Доктор, прошу вас ничего не говорить ему! Впрочем… вероятно, это ничуть не заинтересует Его Величество.

Корвисар вдруг громко расхохотался.

– Мне ясно: вы не хотите, чтобы Император узнал, но если бы вы были уверены, что его разгневает ваша проделка, вы немедленно послали бы меня рассказать ему? Ну, ладно, успокойтесь, я все расскажу ему и он будет в ярости.

– Я ничуть в это не верю! – раздраженно сказала она. – Император…

– …занят попыткой завести наследника! – грубо оборвал ее врач. – Дражайшая моя, я не понимаю вас: вы же знаете, что такой род… деятельности неизбежен, поскольку Император женился только для этого.

– Он мог бы не так спешить! Зачем уже сегодня вечером он…

– …взял эрцгерцогиню в свою постель? – докончил Корвисар, решивший, похоже, играть в «бессвязные речи»[4]. – Да потому что он торопится, вот и все. Он женат, хочет наследника и сразу берется за дело. Вполне естественно!

– Но ведь он фактически еще не женат!.. Подлинная свадьба должна состояться через несколько дней в Париже. А этой ночью Императору полагалось…

– …отправиться спать в Шантийи, я знаю! Это всего-навсего небольшой прокол в брачном контракте. И нет никаких оснований доводить себя до такого состояния. Черт возьми! Посмотрите на себя в зеркало, именно сейчас, когда вы больше похожи на мокрого пуделя, чем на знаменитую певицу, и бросьте взгляд на эту здоровую, полную девушку, которой не откажешь в свежести и которая должна принести всем нам наследного принца. У ваших ног все мужчины или почти все! Вплоть до этого австрийца, который, едва приехав, толчется у лестницы, ожидая новостей о вас! Итак, предоставьте Императору заниматься своим супружеским ремеслом. Это не повредит вашему любовнику, простите за откровенность.

Марианна не ответила. Зачем? Ни один мужчина не понял бы ее в эту минуту, и, действительно, этого невозможно было требовать, ибо оно противно самой природе мужчин. Она не была настолько наивной, а Фортюнэ Гамелен достаточно скромной, чтобы вообразить, что она была первой женщиной, затронувшей сердце властелина Европы. Наполеон обожал свою первую супругу и постоянно изменял ей. Такова сущность мужчины: потребность в переменах, непреодолимая склонность к полигамии, даже когда он страстно влюблен. Однако попытка пофилософствовать на эту тему не успокоила глухую боль в сердце Марианны. Неужели внешний вид, телосложение женщины, которую он обнимал, имели так мало значения в его глазах? В таком случае почему его выбор пал на нее, Марианну? До какой степени затронула она глубочайшие фибры его души? Какое место занимает между памятью о Жозефине, светловолосой Марии Валевской, в которую, как говорят, он безумно влюбился в Варшаве, и другими возлюбленными?

Решив, что она уснула, Корвисар осторожно задернул занавески кровати и, сопровождаемый Аркадиусом, направился к выходу. Он передал ему микстуру, прописал горчичники и отдых в тепле. Марианна услышала, как он шептал на пороге:

– Истерика прошла, а простуда, по-моему, ничем не грозит. Естественно, она будет немного подавлена, но в данном случае я рассматриваю это как положительный фактор. По крайней мере, она будет вести себя спокойно.

Угревшись под одеялами, Марианна вдруг с удивлением обнаружила, что улыбается. Спокойно?.. Она?.. О каком спокойствии может быть речь, когда она ощущает, как в ней кипят свежие боевые силы, закаленные, может быть, на огне лихорадки? Она не была женщиной, готовой долго жаловаться на свою судьбу. Она любила борьбу, и этой ночью, брачной для другой, она открыла для себя новый смысл существования: неприязнь, прежде всего неприязнь, неистовая, всеобъемлющая, близкая к ненависти, которую она испытывала теперь к этой белой с розовым австриячке. Затем, вполне естественно, необходимо вступить в борьбу с нею, оценив возможности ее влияния на рассудок, сердце и чувства Наполеона.

А почему бы не попытаться ответить ударом на удар ее ветреному возлюбленному?.. Почему не испытать на нем самое лучшее средство, заложенное дьяволом в женском арсенале: эту ревность, которая за одну неделю так ее измучила? Она уже достаточно знаменита. Весь Париж знает ее имя, голос, даже ее лицо. Она имела в своем распоряжении все средства заставить говорить о себе с тех пор, как Фуше стал в некотором роде ее слугой, вплоть до газетных статей и хитроумных сплетен Фортюнэ. Если ее имя начнут часто упоминать вместе с именем другого мужчины, как прореагирует на это Император? Интересно узнать!.. «Вся императорская гвардия влюблена в тебя!» – сказала Фортюнэ. И Корвисар отметил, что почти все мужчины увлечены ее красотой. Глупо было бы не использовать это и не попытаться проникнуть в тайны сердца Наполеона. Но, конечно, речь идет только о видимости, а не о подлинной измене.