Книга Евгения Гранде - Оноре де Бальзак

Вместо того чтобы выйти из зала в дверь под аркой ворот, Гранде проделал церемониальный путь коридором, отделявшим зал от кухни. Со стороны наружной лестницы коридор закрывала дверь с большим овальным стеклом, снабженная пружиной, чтобы не давать доступа холоду, тянувшему со двора. Однако зимой ветер прорывался в коридор очень резко, и, несмотря на прокладку под дверью зала, тепло там с трудом поддерживалось в надлежащей мере. Нанета пошла заложить на засов наружную дверь, заперла зал, затем спустила в конюшне волкодава, лаявшего так хрипло, как будто у него был ларингит. Этот пес, знаменитый своей свирепостью, признавал только Нанету. Два деревенских существа понимали друг друга.

Когда Шарль увидел пожелтелые и закопченные стены лестничной клетки, почувствовал, как трясутся полусгнившие ступеньки под грузными шагами дядюшки, его отрезвление пошло rinforzando.[18]Ему показалось, что он на насесте для кур. Обернувшись, он посмотрел на тетку и кузину вопрошающим взглядом, но они так привыкли к этой лестнице, что, не догадываясь о причине его удивления, сочли этот взгляд за дружелюбный привет и ответили приятной улыбкой, повергшей его в отчаяние.

«Какого черта отец послал меня сюда?» — подумал Шарль.

Поднявшись на первую площадку лестницы, он заметил три двери, выкрашенные этрусской красной краской; эти двери без наличников, сливавшиеся с пыльной стеной, были обиты бросающимися в глаза железными полосами на заклепках, изогнутыми в виде огненных языков; такие же языки были и вокруг продолговатой замочной скважины. Дверь, что находилась ближе к лестнице и вела в комнату над кухней, явно была заложена. И действительно, в эту комнату, служившую Гранде кабинетом, можно было пройти только через его спальню. Единственное окно кабинета, выходившее во двор, было забрано железной решеткой с толстыми прутьями. Никому, даже самой г-же Гранде, не позволялось туда входить. Хозяин желал оставаться здесь один, как алхимик у своего горна. Здесь, разумеется, был весьма искусно устроен тайник; здесь хранились всяческие документы, здесь находились весы для взвешивания луидоров, здесь тайно по ночам писались квитанции, расписки, производились подсчеты и расчеты; и деловые люди, находя Гранде всегда готовым на любые финансовые операции, могли воображать, что к его услугам постоянно были не то фея, не то дьявол. Когда Нанета храпела так, что тряслись стены, когда волкодав сторожил и, зевая, бродил по двору, когда г-жа Гранде и Евгения спали мирным сном, несомненно, старый бочар приходил сюда ссыпать, лелеять, перебирать, пересыпать, перекладывать свое золото. Стены были толсты, ставни надежны. У него одного был ключ от этой лаборатории, где, как говорили, он рассматривал планы своих владений с обозначенными на них плодовыми деревьями и высчитывал свои прибытки до последнего отводка виноградной лозы, до малейшего прутика.

Вход в комнату Евгении был напротив этой заделанной двери. Затем, в конце площадки находились покои обоих супругов, занимавших всю переднюю часть дома. Г-жа Гранде спала в комнате, соседней с комнатой Евгении, куда вела стеклянная дверь. Комната хозяина отделялась от комнаты жены перегородкою, а от таинственного кабинета — толстой стеною.

Папаша Гранде поместил племянника на третьем этаже, в высокой мансарде, как раз над своей комнатой, чтобы слышать, когда он приходит и уходит. Дойдя до середины площадки, Евгения и ее мать перед расставаньем поцеловались; потом, сказав Шарлю на прощанье несколько слов, холодных на устах, но, несомненно, горячих в сердце девушки, они разошлись по своим комнатам.

— Вот ты и у себя, племянничек, — сказал старый Гранде, отворяя ему дверь. — Если понадобится выйти, можешь позвать Нанету. Предупреждаю, без нее собака может тебя загрызть, ты и крикнуть не успеешь. Приятного сна, спокойной ночи. Ха! Ха! Наши дамы у тебя натопили, — прибавил он.

В эту минуту появилась Нанета-громадина, вооруженная грелкой.

— Это еще что за новости? — воскликнул г-н Гранде. — Вы что, принимаете моего племянника за беременную женщину? Унеси-ка уголья, Нанета.

— Да ведь простыни отсырели, хозяин, а, видать, племянник ваш неженка не хуже женщины.

— Ну уж ладно, коли вбила себе это в голову, — сказал Гранде, толкая ее за плечи, — да смотри, не зарони огня.

И скряга пошел вниз, бормоча какие-то неясные слова.

Шарль, растерявшись, остановился среди своих баулов. Он окинул взглядом стены мансарды, оклеенные, как в трактире, желтыми обоями с букетиками; потрескавшийся камин, сложенный из известняка и одним видом своим нагонявший холод; стулья желтого дерева, украшенные лакированным камышом и, казалось, имевшие более четырех углов; ночной столик с раскрытым шкафчиком, где мог бы поместиться маленький канатный плясун; тощий ковер, постланный у кровати с пологом, суконные полотнища которого, изъеденные молью, дрожали, словно собирались упасть, — затем Шарль пристально посмотрел на Нанету-громадину и сказал ей:

— Вот что, голубушка, я в самом деле у господина Гранде, бывшего сомюрского мэра, брата парижского господина Гранде?

— Да, сударь, у него самого, у приятнейшего, добрейшего господина. Не помочь ли вам разложить ваши сундуки?

— Да, да, помогите, пожалуйста, старый служака. А не служили ли вы в императорских моряках гвардейского экипажа?

— О-хо-хо! — произнесла Нанета. — А что же это такое — моряки в экипаже? Что же это, соленое? По воде ходит?

— Ну-ка, найдите халат, вот в этом чемодане. Нате ключ.

Нанета была потрясена, как чудом, увидев шелковый зеленый халат с золотыми цветами и с античным узором.

— И вы это наденете на ночь? — спросила она.

— Да.

— Матерь божья! Что за прекрасный вышел бы из этого покров на престол. Непременно, барин мой миленький, отдайте его в церковь. Вы душу спасете, а этак ее и загубите. Ах, какой же вы в нем красавчик! Позову барышню поглядеть на вас.

— Ладно, Нанета, раз уж вы Нанета, помолчите. Не мешайте мне спать. Вещи свои я разложу завтра. А уж если мой халат вам так нравится, можете спасти свою душу. Я хороший христианин и подарю его вам, когда буду уезжать; делайте из него все, что вам заблагорассудится.

Нанета так и застыла на месте, глядя на Шарля во все глаза, не смея верить его словам.

— Подарить мне такой красивый наряд! — сказала она, уходя. — Это он уж во сне. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Нанета…

«За каким делом я здесь оказался? — спрашивал себя Шарль засыпая. — Отец ведь разумный человек — какая-нибудь цель должна быть у моего путешествия. Ладно, „до завтра важные дела“, как говорил какой-то греческий олух».

«Пресвятая дева! Как мил мой кузен», — сказала про себя Евгения, прерывая молитвы, — в этот вечер они так и не были дочитаны до конца.

Госпожа Гранде, укладываясь в постель, ни о чем не думала. За дверью, находившейся посреди перегородки, она слышала, как скряга шагал взад и вперед по своей комнате. Подобно всем робким женщинам, она давно изучила характер своего властелина. Как чайка предвидит бурю, так она по неуловимым признакам всегда угадывала бури, бушевавшие в груди Гранде, и, по ее обычному выражению, она тогда лежала ни жива ни мертва.