Книга Невидимки - Стеф Пенни

Внезапно мне приходит в голову мысль: а вдруг, как и в прошлый раз, кому-то придется умереть, чтобы Кристо стало лучше? На мой взгляд, это не очень-то по-христиански; с другой стороны, разве не написано в Ветхом Завете «око за око, зуб за зуб»? Но Лурд же не имеет никакого отношения к Ветхому Завету? Он имеет отношение к Деве Марии, а о ней, если я все правильно помню, написано в Новом Завете. К тому же я не думаю, что Мария станет требовать одну жизнь за другую.

Но, скажем, если бы Она вдруг потребовала… интересно, кто бы это был?

Дед Тене? Я? Был бы я готов умереть ради Кристо?

Отвечать на этот вопрос мне не хочется.

8

Рэй

По словам Леона, лучше всех Розу знала ее сестра Кицци. Теперь Кицци Вуд зовется Кицци Уилсон и живет со своей семьей в организованном цыганском лагере под Ипсвичем. У нас с ней состоялся короткий телефонный разговор. Она сообщила, что сестру не видела и не слышала со свадьбы, так что толку от моего приезда будет не очень много. Я сказал, что мне это не трудно.

— Ну, если вы так хотите, — ответила она.

В организованном цыганском лагере я не был сто лет. Этот, в котором живет Кицци, довольно крупный — я насчитал больше двадцати трейлеров. Ровные, аккуратно нарезанные участки. Повсюду вазоны с цветами. Большой хозяйственный блок. Под любопытными взглядами я стучусь в дверь Кицци. Открывает мне миниатюрная женщина; выглядит она старше своих двадцати восьми лет. Волосы у нее туго стянуты в хвост на затылке; лоб расчерчен ранними морщинами. Я ищу в ее лице хоть какое-нибудь сходство с Розой, но практически ничего не нахожу: Кицци Уилсон рыжеватая, поразительно веснушчатая, с выдающимися изящными скулами и острым подбородком. Единственная общая черта у сестер — это рот: полные симметричные губы, очень белые зубы. Улыбка у Кицци, должно быть, очень приятная, но в данную минуту она не улыбается. Я представляюсь.

— Что ж, входите. Я ждала вас немного раньше.

Дверь расположена в задней части трейлера, рядом с входом в кухню. На безупречно чистом столе расставлены стальные миски. Есть здесь и газовая плита, но нет раковины — со времен моего деда в этом отношении ничего не изменилось. Стены обшиты кремовыми панелями из глянцевитого пластика; дровяная печь под каминной полкой не топится; на каждой стене висит по зеркалу, украшенному резным цветочным орнаментом. На U-образном сиденье в дальнем конце, под занавесочками, обшитыми оборками, сидит еще одна женщина — и при виде ее сердце у меня готово выскочить из груди.

— Моя вторая сестра, — представляет ее Кицци Уилсон. — Маргарет.

Если кто и похож на Розу, то это Маргарет Вуд, вернее, Маллинс, как ее зовут по мужу. Прямые густые волосы мышиного цвета и скругленная нижняя челюсть. Длинные темные брови. Теперь я отчетливо вижу, что она старше, чем сейчас была бы Роза, грузнее. И родимого пятна у нее нет.

— Кицци сказала, что вы хотите приехать. Я тоже здесь живу. Я старшая из троих.

Руки она мне не подает.

Кицци подводит меня к сиденью, я опускаюсь на скользкий кремовый винил и упираюсь ногами в пол, чтобы не съехать.

— Миссис Уилсон, у вас очень уютный трейлер.

— Спасибо.

Кицци наливает молоко и воду в кружки и ставит на стол. Чайные пакетики бултыхаются в них, точно утонувшие мыши.

— Мне скоро нужно ехать за мальчиками, — кивает она на громко тикающие часы с кукушкой, — так что времени у меня немного.

— Это много времени и не займет. Я просто хочу получить представление, каким человеком была Роза. Ну и если вы вспомните что-то о свадьбе или о том, что было после нее…

Я обращаюсь к обеим сестрам. Они расположились по разные стороны от меня, и мне приходится крутить головой, как зрителю на теннисном матче.

Обхватив ладонями свою чашку, Кицци поясняет:

— Я же сказала по телефону: от нее не было никаких вестей с самой свадьбы. Там мы и встречались в последний раз. Понимаете, когда люди кочуют, ты видишься с ними не так часто.

— А вы? — поворачиваюсь я к Маргарет.

— То же самое. Мы все были на свадьбе, — отвечает она с таким выражением, как будто мы говорим о чем-то совершенно не значащем. — И с тех пор ничего.

— Вам не показалось странным, что она не объявляется?

— Нет. Поначалу нет. Она ведь вышла замуж.

Маргарет смотрит на меня с легким вызовом.

— А потом? Когда вы начали предполагать, что что-то не так?

Сестры переглядываются.

— Пошли слухи, — вспоминает Кицци. — Кто-то сказал, что Роза сбежала. Неизвестно с кем.

— Но она сбежала с кем-то?

— Да. Так говорили.

— А сами вы не подозревали, что у нее в жизни что-то неладно?

Пытаться разговорить их — все равно что драть зубы. Сестрам кажется, что я обвиняю их в равнодушии. Они твердят, что не видеться с родными долгое время — совершенно нормально, что у них обеих семьи и дети, что им было некогда. Они ничего не слышали. Им ничего не известно о браке Розы. Они не пытались ничего выяснить.

— Можете рассказать мне, каким она была человеком? У вас ведь были близкие отношения? В детстве? — улыбаюсь я Кицци.

— Да уж наверное. Она была моей младшей сестрой. Я за ней приглядывала.

— В каком смысле?

Она разводит руками:

— Во всех смыслах. Я водила ее в школу. Играла с ней… ну, как обычно.

— У нее были друзья? В школе? Или еще где-нибудь?

Кицци качает головой:

— Роза была тихой девочкой. Очень тихой. Застенчивой, понимаете? Она отказывалась разговаривать с незнакомыми людьми. Ходила за мной повсюду как хвостик. Я бы знала, если бы у нее были друзья…

Вздохнув, она ссутуливается и снова переглядывается с сестрой.

Теперь я обращаюсь к Маргарет:

— Вы двое, похоже, сохранили близкие отношения.

Маргарет сверкает на меня глазами:

— Мы вышли замуж за двоюродных братьев. Стив с Бобби работают вместе.

— А, понятно. И с семьей Янко вы больше не общались?

— Нет.

— Как вам показался Иво Янко?

Маргарет фыркает, но ничего не отвечает.

— Он вам не понравился?

Кицци хмурится, отчего морщины еще глубже прорезают ее лоб.

— Насколько хорошо вы знали его до свадьбы? Или кого-нибудь из членов его семьи?

— Да мы не особо их знали. Их вообще никто особо не знал. Они были — как бы это сказать? — одиночки. Не такие, как мы.

Она беспомощно смотрит на сестру.

— Кицци имеет в виду, что их не очень любили, — поясняет та.