Книга Мальчик в полосатой пижаме - Джон Бойн

— Перестань, Курт, — Гретель утирала слезы, — он не понимает твоих шуток. Ему только девять.

— А может, ты все-таки заткнешься? — крикнул Бруно, в бешенстве глядя на сестру. Мало того, что ему пришлось обратиться к лейтенанту с просьбой об услуге, так еще и родная сестра беспрерывно его дразнит. — Тебе самой только двенадцать, — добавил он. — Так что кончай притворяться старше, чем ты есть на самом деле.

— Мне почти тринадцать, Курт, — затараторила Гретель. Она больше не смеялась, лицо ее исказил ужас. — Через пару недель мне исполнится тринадцать. И мы с тобой почти сравняемся, ведь ты тоже пока считаешься подростком, тебе же еще нет двадцати.

Котлер улыбнулся, кивнул, но промолчал. Бруно внимательно разглядывал его. Если бы перед ним стоял какой-нибудь другой взрослый, мальчик закатил бы глаза: мол, мы-то с тобой понимаем, что все девчонки — дуры, а сестры — и вовсе полный караул. Но перед ним стоял не какой-нибудь другой взрослый. Перед ним был лейтенант Котлер.

— Ладно, — сказал Бруно, не обращая внимания на Гретель, сверлившую его злобным взглядом, — а кроме сержанта Хоффшнайдера, можно здесь найти у кого-нибудь запаску?

— Разумеется. — Котлер вдруг прекратил улыбаться. Казалось, он заскучал. — Но зачем она тебе?

— Я подумываю сделать качели. Ну, знаете, покрышка и веревка на ветке дерева.

— Вот оно что. — Лейтенант Котлер задумчиво кивнул, словно пытаясь вспомнить, что такое качели, хотя, как только что сказала Гретель, ему не было еще и двадцати. — Да, в детстве я и сам строил качели.

Бруно изумился: неужто у него с лейтенантом Котлером нашлось что-то общее? Но самое невероятное: неужто у лейтенанта когда-либо водились друзья?

— Ну так что? — спросил он. — Можно здесь найти запаску?

Котлер молчал с таким видом, будто размышлял, ответить честно и прямо или попытаться поддеть мальчишку, как у него было заведено. Затем он увидел Павла — старика, приходившего каждый день чистить овощи, а вечером, надев белую куртку официанта, прислуживать за ужином. Павел шел к дому, и лейтенант принял решение.

— Эй, ты! — крикнул он и добавил слово, Бруно совершенно незнакомое. — Иди сюда, ты… — Лейтенант опять произнес то же самое слово, и что-то в его резком звучании заставило Бруно отвернуться. Ему вдруг стало стыдно находиться в одной компании с Котлером.

Павел подошел, и Котлер заговорил с ним очень грубо, хотя по возрасту годился ему во внуки.

— За домом есть склад, отведи туда этого молодого человека. Там вдоль боковой стены сложены старые покрышки. Он выберет одну, а ты отнесешь ее, куда он скажет. Понял?

Павел стоял, держа шапочку в руках и опустив голову. Когда он утвердительно кивнул, голова его опустилась еще ниже.

— Слушаюсь, — произнес он едва слышно. Не сказал, но прошелестел.

— А потом, когда вернешься на кухню, не забудь вымыть руки, прежде чем прикасаться к продуктам, ты, грязный… — Лейтенант Котлер в третий раз произнес то слово и коротко сплюнул.

Бруно искоса глянул на Гретель. До сих пор она с обожанием пялилась на волосы Котлера, на которых резвились солнечные зайчики, но теперь, как и ее брат, немного смутилась. Никто из них раньше не разговаривал с Павлом, но за столом он прислуживал очень ловко, а такие умельцы, по словам папы, на дороге не валяются.

— Марш, — приказал Котлер, и Павел, развернувшись, потопал к складу.

Бруно, последовавший за ним, то и дело оглядывался на Гретель и молодого военного. Его так и подмывало вернуться, схватить сестру за руку и оттащить от Котлера подальше, несмотря на то что Гретель — задавала, эгоистка и постоянно подличает. Но в конце концов, ничего другого от нее и нельзя было ожидать, ведь сестры другими не бывают. Бруно страшно не хотелось оставлять ее наедине с таким человеком, как лейтенант Котлер. Тут как ни выбирай выражения, а иначе не скажешь: противный тип.

Катастрофа случилась двумя часами позже. После того как Бруно высмотрел подходящую шину, а Павел приволок ее к большому дубу под окном Гретель, Бруно принялся лазить вверх-вниз, вверх-вниз по стволу, крепя веревки, проверяя узлы на прочность и привязывая саму покрышку. Бруно уже строил однажды качели, и строительство завершилось полным успехом, но тогда у него в помощниках были Карл, Даниэль и Мартин. На этот раз он делал все сам, и это оказалось куда труднее. Тем не менее он справился и уже через час с небольшим, предвкушая веселье, забрался на покрышку и начал раскачиваться — так беззаботно, будто все в его жизни было в лучшем виде. Правда, это были самые неудобные качели, на которых он когда-либо катался, но Бруно предпочел закрыть глаза на этот факт.

Улегшись на шину, он отталкивался ногами от земли, а потом, когда качели взмывали ввысь, едва не врезаясь в ствол, отталкивался ногами от дерева — и качели поднимались еще выше. Все шло замечательно. Бруно крепко держался за шину, но, когда он в очередной раз отталкивался от ствола, его хватка на секунду ослабла и, сам не зная как, он перевернулся и полетел вниз. Сгруппироваться он не успел, потому что зацепился ногой за покрышку, и с грохотом рухнул лицом на землю.

На мгновение у него потемнело в глазах, а когда он снова стал видеть и принял сидячее положение, летающая покрышка ударила его по голове. Бруно взвыл и откатился подальше. Встав, он почувствовал, что рука и нога с того бока, на который он упал, сильно болят, но не так сильно, как при переломе. Он осмотрел руку, она была покрыта ссадинами, а на локте красовалась глубокая царапина. Хуже обстояло дело с левой ногой. Бруно поглядел на свое голое колено — и колено начало кровоточить, будто только и дожидалось, когда на нем сосредоточат внимание.

«О господи», — вслух произнес Бруно, уставясь на кровавую рану и не зная, что же ему теперь делать. В затруднении он пребывал недолго. Самодельные качели находились на той же стороне дома, куда выходила кухня, и Павел, чистивший картошку у окна, стал свидетелем катастрофы. Когда Бруно снова поднял голову, он увидел, как к нему бежит Павел, и только тогда он позволил слабости, окутавшей его, взять над ним верх. Бруно откинулся назад, но не лег на землю, а оперся на локти; Павел подхватил его на руки.

— Не знаю, как это случилось, — пожаловался Бруно. — Качели казались вполне надежными.

— Ты слишком высоко взлетал, — отозвался Павел спокойным тоном, и Бруно сразу почувствовал себя в безопасности. — Я наблюдал за тобой и думал, что это может закончиться падением.

— Так оно и вышло, — печально констатировал Бруно.

— Да, так вышло.

Павел нес его на руках через лужайку к дому. На кухне он усадил его на деревянный стул.

— А где мама? — Бруно оглядывался в поисках человека, к которому он обращался в первую очередь, когда с ним случалось несчастье.

— Боюсь, твоя мама еще не вернулась. — Встав на колени, Павел осматривал его колено. — Я здесь один.

— Что же теперь будет? — невольно запаниковал Бруно, а от паники и до слез недалеко. — Я истеку кровью и умру.