Книга Жестокость и воля - Сергей Зверев

— Что ж ты так ломишься, сынок? — укоризненно сказала она, глядя на искаженное от злобы и ярости лицо Константина.

— Вы чего позапирались? Вам что, до людей уже никакого дела нет?

— Так у нас приемный покой с другой стороны, — недоуменно сказала пожилая медсестра и развела руками.

Константин сплюнул от досады, махнул рукой и убежал вниз по ступенькам.

— Эй, милок, ты куда?

— Я сейчас, у меня тут человек.

Он подбежал к машине, открыл заднюю дверцу и, осторожно подняв на руки Игната, вытащил его из автомобиля.

— Держись, братишка…

Голова Игната бессильно откинулась назад, глаза его закатились, дыхания почти не ощущалось. Но сердце еще билось, это Константин чувствовал.

Он поднялся на крыльцо, прошел в дверь и зашагал следом за медсестрой.

— Сюда иди, милок, вот здесь у нас приемный покой.

В маленькой тесной комнате не было ничего, кроме жесткой тахты, стула и пустого стеклянного шкафа.

— Что — здесь? — удивленно спросил Константин, оглядывая скудную обстановку комнаты, стены, выкрашенные унылой зеленой краской, обшарпанный пол.

— Здесь, — подтвердила медсестра, — сейчас дежурный врач придет.

— Какой дежурный врач? — не сдержался Константин и перешел на крик. — Ему бригада реаниматологов нужна! Реанимация в этой долбаной больнице есть?

— Успокойтесь, больной, — начала было старушка, но осеклась.

— Какой я вам больной! Это у него жизнь на волоске висит!

— Сейчас, сейчас, — засуетилась медсестра и исчезла в двери, которую Константин сразу не заметил.

Тяжело дыша, Константин опустился на тахту.

Странное это было зрелище: молодой мужчина в мятых испачканных брюках, наполовину расстегнутой на груди рубашке и незашнурованных туфлях на босу ногу держал на руках парнишку и приговаривал:

— Держись, Игнат, мы тебя починим. Все будет нормально.

Внутренняя дверь приемного покоя распахнулась.

Широким шагом вошел крепкий мужик в белом халате и шапочке, следом за ним еще один, ростом поменьше. Сзади пожилая медсестра тащила за собой металлическую тележку на колесиках.

Врачи подошли к Константину.

— Я дежурный реаниматолог Савельев, — представился высокий. — Что с больным?

— С балкона упал.

— Какой этаж?

— Первый, но высокий.

Реаниматолог обменялся странным взглядом со своим коллегой. Потом оба воззрились на Константина.

— Что вы смотрите? — зло сказал он. — У меня времени не было одеваться.

— А вы случайно не того?

— Тетка, тащи сюда свою телегу, и быстро.

Константин встал и на глазах у удивленных докторов положил Игната на каталку.

— Где тут у вас реанимация?

— Подождите, подождите, — воскликнул Савельев, — кто тут врач, я или вы?

— Слушай, Савельев, — Константин резко развернулся, — ты давно здесь работаешь?

— Второй месяц. А что?

— Оно и видно. Его зовут Игнат Панфилов, и у него была тяжелая травма позвоночника.

— А что с ним случилось?

— Пулевое ранение. Это вас устраивает? Ему не то что падать, неосторожно двигаться нельзя.

Савельев густо покраснел, и Константин машинально отметил про себя этот факт. Значит, человек еще не совсем очерствел душой.

А может, реаниматологу и вовсе не положена излишняя чувствительность. В конце концов он каждый день должен кого-нибудь с того света вытаскивать.

— Ну что ж, Андрей Петрович, — обратился Савельев к своему коллеге, — помогите… э… Как вас звать?

— Константин.

— Помогите Константину. Кстати, Андрей Петрович — хирург. А вы, Наталья Дмитриевна, — он обратился к медсестре, — срочно найдите и принесите мне медицинскую карту больного Панфилова.

Дежурный реаниматолог склонился над Игнатом, проверил зрачки, пульс, дыхание и лишь после этого дал команду:

— Везите.

Константин вместе с хирургом катили тележку по пустым коридорам больницы.

— Что с ним, доктор?

— Пока еще не знаю, но скоро выяснится. Одно могу сказать твердо — ему сильно повезло. Кем он вам приходится?

— Братом.

— Он мог бы умереть от одного болевого шока. В моей практике, увы, такое случалось. Пульс у него есть, правда, слабый; ниточный, но это дает нам шанс. Так что мы еще поборемся.

Они остановились перед широкой стеклянной дверью. Рядом на стене висела табличка «Реанимационное отделение. Посторонним вход строго воспрещен».

— А теперь извините, Константин, — сказал Савельев, — дальше вам нельзя. Посидите в коридоре. Андрей Петрович, готовьте больного.

— Хорошо, Евгений Семенович.

Хирург распахнул дверь реанимационного отделения, вкатил тележку, а Константин так и остался стоять в коридоре.

— Что же вы, — сказал Савельев, — идите отдыхайте. Вы сделали все, что могли. Теперь дело за нами.

Глава 6

— Константин, проснитесь. Панфилов открыл глаза, почувствовав, что кто-то трясет его за плечо.

— А? Что?

— Проснитесь.

Пред ним стоял доктор Савельев.

— Что с Игнатом? Он жив? — Константин вскочил.

— Жив, жив, — сдержанно улыбнулся реаниматолог.

Улыбка получилась какой-то кривой — Савельев устал после бессонной ночи.

— Который час?

— Полседьмого.

Константин тряхнул головой и вытер рукой лицо, прогоняя остатки сна.

— Вы извините, доктор, сам не заметил, как задремал. И еще извините, что накричал.

— Ничего страшного, вас можно понять. Мне приходилось и не с таким встречаться. Идемте в мой кабинет. Мне надо присесть, а то ноги гудят.

Они прошли по коридору, свернули направо, миновали несколько дверей с номерными табличками и наконец вошли в небольшую комнату, насквозь пропахшую, как ни странно, табачным дымом.

Обстановка кабинета была самой что ни на есть спартанской — стол, пара стульев, два шкафа, металлический и стеклянный, стандартная жесткая тахта, обтянутая потрескавшимся дерматином, и металлическая вешалка.

— Присаживайтесь куда-нибудь.

Константин опустился на тахту, прислонившись спиной к холодной стенке. Савельев закрыл за собой дверь, нерешительно потоптался рядом с тахтой, наконец вынул из кармана халата пачку «Явы».