Книга Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

соскользнул на пол. Медленно подкрался к забитому толстыми досками окошку. Затаил дыхание, прислушался…

На улице расхаживал мертвец. Шаркал ногами, ворчал, хрипел. Гиз не видел его, но мог совершенно точно сказать, где тот сейчас находится… Вот он подошел к высоко поднятому окну, ударил в доски, заскреб ногтями по стене, запыхтел, пытаясь на нее влезть. Потом засмеялся жутко, бесчувственно. Умолк. Перешел к другому окну, попробовал, крепко ли приколочены доски, подергал их. Щелкнул зубами, медленно побрел вдоль стены…

Гиз следовал за мертвяком.

Они были совсем рядом — их разделяла бревенчатая стена. И они оба чувствовали присутствие друг друга.

— Ну, давай же… — прошептал Гиз. Мертвяк шел к крыльцу, и вот-вот должен был учуять петушиную кровь. — Давай…

Охотник прижался к доскам, приложил ухо к тонкой щели, из которой веяло теплым уличным воздухом. Ему показалось, что он слышат позвякивание бубенчиков, мелодичное, далекое и влекущее.

Мертвяк встал. Втянул ноздрями воздух. Захрипел возбужденно.

— Вкусно пахнет? — прошептал Гиз. — Иди попробуй на вкус…

И мертвяк послушался. А через мгновение тревожно загремели, зазвенели бубенцы, что-то лопнуло, треснуло, раздались чавкающие звуки, послышалось громкое ворчание.

Гиз холодно улыбнулся:

— Нашел? Ну и молодец… Завтра моя очередь искать… А теперь самое время пройтись по спящему дому… — Он шагнул назад. И тут тьма вокруг шевельнулась, расслоилась, разбежалась тенями. Черный силуэт шевельнулся на полу, растянулся, вскочил на стену, вырос под самый потолок.

Гиз не сразу понял, что произошло.

— Я хочу поговорить с тобой, охотник, — прозвучал усталый голос за его спиной, и Гиз резко повернулся.

В дверях, держа горящую лампу в опущенной руке, стояла Дила, больше похожая на мертвяка, нежели на живого человека.

31

— Мой муж не умел прощать ошибки. Кроме того, он был жесток. Но об этом никто не догадывался, все считали его примерным семьянином и хорошим работником. Его никогда не видели пьяным. Он постоянно что-то делал по хозяйству. Соседки часто говорили, что завидуют мне. А я завидовала им, но сказать об этом не могла никому.

— Он тебя бил? — спросил Гиз.

— Да… Но к этому я привыкла. Не это было самым страшным. Намного хуже было то, что он всячески меня изводил, издевался надо мной. Когда я мыла полы, он специально расхаживал по дому в грязных сапогах. Если я занималась стиркой, он выхватывал из моих рук белье, расшвыривал его, кричал, что я слишком расточительна, что мыло стоит дорого, и хорошая хозяйка могла бы обойтись вовсе без мыла. Ему не нравилось, как я готовлю. Ему ничего не нравилось. Он почти не выпускал меня из дома, а иногда на несколько дней запирал в подвале. Он постоянно ругался, хотя на людях держался тихо и скромно. А когда наши дети подросли, он стал настраивать их против меня.

— Почему он это делал?

— Я не знаю… — пожала плечами Дила. — Кажется, издеваясь надо мной, он просто получал удовольствие.

— И сколько это продолжалось?

— Всю мою жизнь, — сказала Дила. — Всю жизнь, с того самого дня, как он взял меня в жены.

— Ты не думала о том, чтобы уйти от него?

— Уйти? Куда?.. — Дила покачала головой. — А если бы даже и было куда… Я слишком его боялась… Но я думала… Думала о том, как хорошо бы стало, если бы он исчез из нашей жизни. Я мечтала о том, что однажды он сгинет, и жизнь в этом доме станет спокойной.

— Ты думала о том, чтобы его убить?

— Нет… Нет!.. Я просто надеялась его пережить.

— Так и вышло, — сказал Гиз.

— Да, — согласилась Дила. — Но облегчения это мне не принесло.

— Так что же случилось?

Дила вздохнула, неуверенно заглянула охотнику в глаза — казалось, женщина никак не может решиться все рассказать. Но все же собралась с духом и проговорила быстро, словно боялась, что у нее не хватит решимости закончить фразу:

— Он пошел в лес на вырубку приглядеть нам дров и там его придавило старым деревом… — Она замолчала, опустила голову, глядя на упрятанный под стекло огонек, слушая доносящиеся с улицы звуки.

— Ты нашла его? — спросил Гиз.

— Нет. Он сам приполз к дому. Через два дня, ночью. У него была сломана спина. Он превратился в беспомощного калеку.

— Он был жив?

— Да.

— Ты уверена?

— Да. Он был жив, и разговаривал со мной. Но он не просил помощи, не умолял меня простить его, он лишь угрожал и требовал. От него несло вонью, он был перепачкан кровью и грязью. Он казался мне зверем, и я ненавидела его.

— Ты его убила, — сказал Гиз.

— Нет! — вскинула голову женщина. — На это у меня не хватило бы духу. Он умер сам, и я даже не знаю точно, когда… Той ночью я обманула его. Я сказала, что не могу пустить его в наш дом. Сказала, что дети уже спят, и он может их напугать. Сказала, что ему будет гораздо удобней отдохнуть в тихом месте. Я придумала еще целый десяток глупых причин, но он почему-то со мной согласился — наверное, боль и усталость сводили его с ума. И тогда я оттащила его к заброшенному дому, что стоит через дорогу, и бросила там, пообещав привести старую Исту. В тот момент я и сама верила, что приведу к нему ведьму. Но выйдя на улицу, вдруг осознала, почему я приволокла своего полумертвого мужа в этот мертвый дом. Я не хотела, чтобы он возвращался. Здоровый или больной — он не был нужен ни мне, ни моим детям…

— И ты бросила его, — сказал Гиз.

— Да. Я оставила его в этой жуткой старой избе, куда лишь изредка заходят нищие бродяги. Я пришла домой и легла спать. И все никак не могла заснуть. Все думала, что будет, если он очнется