Книга По ту сторону дороги - Екатерина Андреева

кричали, но я не разбирала их слов, в моих ушах всё звенело и гудело так громко, что я не могла расслышать и собственные мысли. Последний рывок, и моё тело упало на пол прихожей, с силой, с размахом. За мной быстро щёлкнула дверь, и я, хоть и не видела, знала, что моя семья сейчас затыкает тряпками все щели у порога. Когда я подняла глаза от ковра, то мгновенно наткнулась взглядом на пепельную мглу, растёкшуюся за окном.

Он стал приходить в Город после времён Чистки. Ша говорит, что это плата за пролитую кровь, ведь Пустошь никогда не оставляет безнаказанным за любую провинность. Может, поэтому он такой мрачный и грязный, будто хранящий в себе пепел того огня, что пожирал леса, и, может, шёпот тех убитых несёт он за собой, дабы свести с ума всех, кто ещё остаётся в живых. Туман появляется каждый год в середине лета, всегда именно так, хоть и определить его точное время всё ещё невозможно. Он вдруг просто закручивается в лесах и двигается на Город. Туман может оставаться целую неделю, а может лишь пару часов, и потом он просто растворяется в воздухе. Удивительно. Но время его периода — это время абсолютного бездействия, мы словно заперты, как в темницах, в стенах своих же собственных домов. В Туман нельзя выходить из зданий, нельзя даже открыть окошко, ведь стоит только оказаться в его объятиях, как с тобой произойдёт что-то ужасное, что-то способное свети с ума, лишить рассудка самым мучительным способом. Когда Туман только стал появляться, в Городе после него часто оставалось много жертв. Их находили на улицах в странных позах, с перекошенными лицами и с остекленевшими глазами, запечатлевшими сам Ужас... Говорят, что на телах некоторых погибших обнаруживали глубокие следы когтей, словно громадный хищник напал на бедняг. Так появилось много легенд и страшилок про страшного зверя, что бродит в серой мгле. Никто не знает наверняка, что прячется в Тумане на самом деле, но желания выяснить правду пока ни у кого не появлялось. Главное, все помнят: нельзя открывать дверь на стук, потому что Туман может обманывать и всегда желает выманить тебя из дома...

Я сидела на диване, позволяя ша обрабатывать мои ладони.

— Нечего морщиться. Уже давно не маленькая девочка, — ворчала она.

— Будто это что-то меняет, — буркнула себе под нос Сэм. Вот это да! Первое замечание в мой адрес за всю неделю! Сестра сидела напротив и казалась полностью погрузившейся в изучение какой-то преумной книги, которую она читала уже, наверное, раз в шестой.

— Всё, жить будешь! — заключила ша с улыбкой.

— Спасибо!

— В этот раз сигнал дали позже, — вдруг помрачнела няня. — Его всё труднее отследить...

— Может, просто ответственные халатно отнеслись к своей работе? — возразила я. Не хотелось верить, что Туман становится опаснее.

— Нет, — потянула ша, — вы думаете, он не умнеет вместе с нами? Он та ещё зараза. Однажды, он перехитрит нас всех! Помяните моё слово!

Я заметила, как у Сэм нервно дёрнулся уголок рта. Эх, ша, эта её любовь к драматизму! Для сестры время Тумана всегда проходило особенно напряжённо. Она с детства боялась глупых сказок, и мы вместе прятались на чердаке. Сэм — потому что там есть лишь одно крохотное окошко, я — просто в качестве поддержки. А сейчас наше укрытие было оккупировано изгнанником. Я невольно подняла глаза к потолку. Надо бы его проверить. Теперь, пока мы все заперты в доме, помогать этому юноше незаметно будет ещё сложнее.

— Пойду в свою комнату, — я резко поднялась с дивана. — Пока есть время, доделаю кое-что по работе.

— Я с тобой пойду, — неожиданно заявила Сэм и вскочила. Мои брови непроизвольно поползли вверх:

— Да? Э... ну ладно.

Я успела заметить довольную улыбку ша, наверное, она посчитала это первой ступенькой к примирению, и, пока мы брели до лестницы, няня вдруг громко произнесла:

— Да, и захватите еды тому человеку. С завтрака прошло уже немало времени.

Мы остолбенели. В буквальном смысле.

— А... о чём ты? — от удивления я начала заикаться.

— Ну, тот гость, которого вы поселили на чердаке, он давно не ел.

— Не понимаю...

— Алиса, от меня ничего не может утаиться в этом доме.

— Ты же не ходишь на чердак, — буркнула я и тут же прикусила язык.

— Не совсем так. Я иногда поднимаюсь посмотреть на фотографии ваших родителей. Я же их так любила! Но мне не хотелось вам говорить, чтобы не трогать уже затянувшиеся раны. А вчера этот гость ваш так выл от боли, что сложно было не подняться.

Я мысленно чертыхнулась. Не мог посидеть тихо?!

— И ты ничего не сказала..., — продолжила я.

— Но вы же решили сделать из этого тайну.

— И ты не станешь задавать никаких вопросов?

— Иногда ответы лучше и не знать.

— И этот человек может пока остаться?

— По завещанию это ваш дом, не мой, и гости здесь не мои. Так что, только вам решать, кому здесь оставаться, а кому уходить, — она сделала небольшую паузу, а затем вдруг весело воскликнула: — Пойду-ка поставлю нам всем чайку!

Тяжёлой походкой ша покинула комнату, напевая себе что-то под нос. Да, её времена Тумана никогда не лишали приподнятого настроения, в отличие от меня и в особенности от Сэм. Всё ещё пребывая в абсолютном недоумении, я повернулась к сестре:

— Мы можем напоить его снотворным, чтобы он сидел потише? Не то ещё и соседи услышат!

— Нечего так злиться, ты сама привела его в дом. Бэн не виноват, что ему больно.

— Извини? — меня, кажется, всё-таки достиг Туман и немного повредил мой головной мозг.

— Его имя Бэн. Не глухая, слышала! — огрызнулась сестра и затопала на второй этаж.

— Ну-ка постой! — я поспешила следом. –Ты разговаривала с ним?

Мы остановились возле лестницы, ведущей на чердак.

— Совсем немного.Пару дней назад ему стало совсем плохо, и мне чуть ли не до рассвета пришлось с ним нянчиться. К утру он очнулся и назвал своё имя, больше ничего. Но потом... постепенно стал немного разговаривать.

— А мне он даже имени не назвал!

— Что, ревновать начнёшь?

Я только закатила глаза.

— Что он тебе рассказал? Не стоит слушать изгнанников, Сэм, вдруг