Книга Устрицы и белое вино - Натали де Рамон

И ушла.

– Идиот! – взорвалась Марьет. – Ты что, не мог, Шарло, съесть ложку салата? А ты тоже хороша: «Выглядит аппетитно! Дайте рецепт!» Не видите, что ли, в каком она состоянии?

– В каком, Мари? – Поль с кряхтеньем отодвинул плетеное кресло и начат подниматься. – Ты сама ее все время провоцируешь, а теперь вдруг Шарло виноват?

– Ну не я же? Я помогала ей готовить, а Шарло с Вив, будь они поумнее, начали бы уплетать за обе щеки и расхваливать на все лады!

Поль махнул рукой и пошел к дому.

– Задача ясна, господа? – весело спросил Симон. – Уплетать и расхваливать!

– Живо, живо! – Марьет начала проворно накладывать еду на наши тарелки. – Чтоб к ее возвращению корочкой подчистили!

Симон налил вина в самые большие фужеры.

– За вас, Вив и Шарло!

Мы растерянно кивнули. Все выпили, занялись едой.

– Шарль, может быть, нам лучше уехать? – прошептала я. – Мне кажется, это из-за меня. Я чувствую себя виноватой.

– Глупости. Ты-то тут при чем? На маму и без тебя периодически находит. Ешь, не обращай внимания.

– Раньше не было ничего такого! Она всегда хорошо относилась ко...

– Больше двух говорят вслух, – сказала Марьет.

– Вив неважно чувствует себя, – соврал Шарль. – Голова кружится. Жарко.

– И ночь не спали. – Марьет многозначительно повела глазами.

– Я спала! Это он не спал... из-за щенка!

– Да, – подтвердил Шарль. – Он скулил всю ночь. Пойду-ка схожу за ним, мне не нравится, что он там совсем один.

– Я с тобой!

– Вив, я быстро. А то мама обидится, что все разбежались.

Я смотрела ему вслед. Он обернулся и пошевелил в воздухе растопыренными пальцами. Я ответила тем же.

– Что ни говори, Вив, а наш Шарло очень красивый, – сказала Марьет. – Так как вы вчера помирились?

– Что?

– Да ты не бойся, Симон все знает. Он не проболтается, но я же не могла не рассказать ему историю с котом? Он их обожает!

– Котов?

Симон кивнул.

– Кошек тоже. Ладно, история про примирение в другой раз. Вон, – он кивнул в сторону дома, – старики на подходе. Сосредоточились, едим! Поактивнее, поактивнее... Это просто фантастика, Катрин! Вы так готовите! Просто Лукуллов пир!

– Да что ты, милый Симон! Это все Марьет! – В руках мать Шарля вертела маленькую продолговатую коробочку; в таких обычно держат драгоценности. – Она у меня такая кулинарка! Такая талантливая! Такая способная!

– Ах нет, Катрин! Дома от Мари яичницы не дождешься! Она способная кулинарка только под вашим чутким руководством! Это просто божественно! Как это называется? Фрикасе? Так это и есть фрикасе? Ну никогда бы не подумал! А это что? Пудинг? Восхитительно!

– О, Симон! Как очаровательно ты умеешь льстить! – Катрин положила коробочку на стол и рассеянно постукивала по ней пальцами.

– О чем вы, Катрин? Какая лесть? Это чистая правда! Я открою вам секрет: я и женился-то на Мари ради ваших непревзойденных воскресных обедов!

Марьет открыла было рот, но Поль молниеносно хлестнул ее взглядом.

– Как приятно слышать, что кому-то еще нравится моя стряпня! В твоем обществе, Симон, я просто отдыхаю душой! – Тем не менее пальцы Катрин нервно барабанили по коробочке. – Кстати, где Шарль? – Она пристально посмотрела на меня.

– Пошел за щенком, – пролепетала я.

– А. – В полной тишине она повертела коробочку. – Ладно, обойдемся без него. – С лучезарной улыбкой Катрин открыла коробочку, полюбовалась чем-то внутри и протянула ее мне. – Я считаю своим долгом, Вивьен, сегодня подарить тебе это. Именно сегодня, потому что сегодня ты входишь в нашу семью.

Коробочка содержала золотую брошь в виде двух сердец, нанизанных на стрелу. За исключением явно благородного металла, ничем иным шедевр не радовал глаз.

– С-спасибо, Катрин, – тем не менее благодарно смогла произнести я, не решаясь прикоснуться к коробочке.

– Бери, не стесняйся, моя девочка. – Она вложила коробочку в мою руку, для надежности зафиксировав ее там двумя своими. – В день моей помолвки с Полем эту брошь подарила мне его мать, той же – ее свекровь в день ее помолвки, соответственно, свекрови – свекровь предыдущая, которой, в свою очередь, эту брошь тоже в день помолвки подарила ее свекровь. Полагаю, Вивьен, нашей, так сказать, эстафетной палочке лет двести, не меньше. Надеюсь, что и ты однажды... – Она многозначительно замолчала, убирая свои руки.

– Спасибо вам, Катрин, я очень тронута, Катрин...

– Ха, так вот в чем дело! – фыркнула Марьет. – Теперь я понимаю, мамочка, почему ты вечно торопила Шарля с женитьбой! Тебе не терпелось избавиться от этого уродства!

На лице Катрин застыла улыбка. Стало слышно, как осы ползают по торту. Поль и Симон дружно жгли взорами мятежную Марьет, но бунтарка вовсе не думала униматься.

– Ты и родила-то его исключительно с этой целью! Не будь этой безвкусицы, у меня была бы старшая сестра! Умная и красивая, а не бестолковый братец!

Поль яростно закашлял. Катрин обвела всех снисходительным взглядом, подправила улыбку на лице.

– Вот и хорошо, Мари. Теперь у нашей Вив есть стимул: как можно скорее обзавестись невесткой и тогда в ближайшие двадцать пять – тридцать лет она сумеет избавиться от этой, как ты говоришь, безвкусицы. А умные мужчины из семьи Бутьи никогда не женились на девушках с дурным вкусом.

Симон зааплодировал.

– Браво, Катрин!

Поль тоже произвел парочку сухих хлопков и поцеловал жене руку. Марьет обиженно ковырялась в своей тарелке.

– Давайте выпьем за умных мужчин и прекрасных женщин Бутьи. – Симон принялся наполнять самые большие бокалы.

– И присоединившегося к ним умного мужчину Симона Курлена, – добавила Катрин, поднимая свой бокал.

– Ой, мамочка! – очнулась Марьет. – Неужели ты выпьешь и за тетушку Аглаю? Она ведь одна из прекрасных женщин Бутьи.

– Не одна, – пробасил Поль. – Вас таких у нас две!

– Каких, папа?

– Эй, господа родственники! – раздался голос Шарля. Все обернулись. Мой жених очень вовремя вышел из-за угла дома с щенком на руках. – Что это вы пьете без меня?

– А ты гуляй подольше! – крикнул Поль. – И кончай таскать собаку на руках. Пусть сам ходит. Четыре ноги все-таки.

– Мы и пошли на четырех ногах. – Шарль любовно погладил щенка. – Только у нас еще очень медленно получается. Да еще бабочки, дуры, отвлекают. На четырех ногах мы бы и до вечера не дошли, правда, Пьеро? Так за что пьем, господа?

Симон объяснил.

– И за тетушку Аглаю в том числе, – добавила Катрин.