Книга Постель и все остальное - Эллина Наумова

Она всхлипывает.

Арсений растерян и предпринимает вторую попытку отказаться от роли исповедника:

– Не плачьте. Я, знаете ли, атеист. Материалист, можно сказать. В астрологию, колдовство не верю. Разумеется, во всем есть цикличность, зависящая от вращения небесных тел. Но и только. Для вас это все серьезно, а мне даже настроиться на сочувственный лад трудно. То есть я сочувствую, как человеку, вы пережили смерть бабушки. Словом, для меня это пересказ сцены из фильма, как для вас раньше.

Татьяна:

– Очень хорошо.

Почти грубо он пытается сорваться с крючка еще раз:

– То есть, напротив, я верующий, хотя и не религиозный. Как положено христианину, колдовства не признаю. Наверное, мне нельзя это слушать, чтобы не… Черт, как же это называется? Как? А, чтобы не оскверниться.

Татьяна:

– Ладно, чертыхающийся христианин, потерпите несколько минут. Я наполовину душу вывернула, назад у меня не получится. Когда я вышла из палаты, в коридоре действительно сидели все родственники. Они сначала вскочили и кинулись ко мне. А потом увидели пакет в руках. И представляете, одновременно отпрянули. Смутились, но обратно не шагнули. Стоим и смотрим друг на друга, будто чужие. Тут подошла моя мама, обняла за плечи, отвела в сторону, погладила по голове. Я снова заплакала. А она тихо сказала: «Поезжай домой, пакет спрячь, отдохни». И подала мне деньги. Это экономная, прижимистая даже мама! Я с непривычки отвела ее руку и забормотала про две автобусные остановки, которые я с детского сада про бегаю бегом в любую погоду. Она твердо заявила: «Бабушка велела на такси…»

Дома я пометалась, не зная, куда такие пакеты прячут. В итоге просто положила его в ящик письменного стола, рухнула на софу и заснула. Утром мама сказала, что бабушка умерла через час после моего ухода. Врачи так и не поняли, с чего состояние вдруг резко ухудшилось. Я обиделась, что не разбудили, не сообщили. А она посмотрела на меня странным долгим взглядом и объяснила: «Не решились беспокоить. Да ты, наверное, все знала, иначе разве заснула бы в такой вечер».

Арсений нервно, будто предупреждая несчастье:

– Я ведь никаких советов по поводу родственных отношений дать не смогу…

Но Татьяна полна решимости:

– Мне нужен совет по другому поводу. Поняла, вас напрягают детали. Перехожу к сути. Через сорок дней уже в Москве я сходила в церковь, помолилась, вернулась в свою конуру и вскрыла пакет. В нем оказались те самые «отчеты» всех Татьян. Первый был датирован серединой девятнадцатого века. Представляете? Я толком не поняла смысла ни его, ни послания второй Татьяны. Спасибо, третья в двадцатом году двадцатого столетия «перевела» их на относительно современный язык. И тут выяснилось, что я не ошиблась. Что наша тайна… Что это уж слишком… Если коротко, от первой Татианы собрался сбежать муж. С любовницей. Он был мелким помещиком, отцом пятерых дочерей, картежником и пьяницей. Почти разорил свою небольшую деревеньку, влюбился невесть в кого и, понимая, что развода не будет, решил удрать, продав все, что еще не проиграл. Дичь, да? Я тоже думала, что старые русские писатели все выдумывали, а ведь они так жили! Ладно, ни шагу в сторону. Татиана подслушала разговор мужа с разлучницей, крепко задумалась на трое суток, а потом перекрестилась, да и сообщила ему, что является хранительницей тайного знания, которое передаст внучке, а та своей внучке… Ничего больше не сказала, не угрожала. Я думаю, она немного умом тронулась и не мужа пугала, а себя подбадривала такой идиотской выдумкой. Но удивительное дело, мужик вдруг присмирел. Наверное, «сам дошел» до того, что речь идет о колдовстве и не эта, так следующая ведьма не его, так любовницу или их будущих детей изведет. Не только бабу свою, даже водку и карты бросил. Принялся хозяйство восстанавливать. И преуспел. И помер легко. А Татиана изобретенный с отчаяния способ доверила бумаге, побеседовала с внучкой, которую велела назвать своим именем, и вместе старуха с молодухой разработали ритуал на века. Можете смеяться, но с тех пор женщин в нашей семье мужья не бросали. Так же как и первый бедолага, пьянствовать и дебоширить остерегались, работали много и почему-то свои удачи и успехи относили на счет хранительниц Татьян. Но не только мужчины путали обычных женщин со святыми Татьянами. Сами внучки тоже постепенно менялись. Уже вторая Татьяна серьезно порассуждала в «отчете» о том, что избавила жен своего семейства от грехов обращения к гадалкам и колдуньям за приворотным зельем. Третья с пугающей непосредственностью описала, как после революции сестры и жены братьев отдавали ей лучшее, а чаще последнее, в ущерб себе и собственным голодным детям. Но смирением, терпением, молитвами за каждого она, видите ли, отработала все их жертвы. Ну, а четвертая и пятая, мои прапрабабушка и бабушка, не сомневались в том, что избраны от Бога, а не делегированы первой неуравновешенной и сообразительной Татианой запугивать родственников, чтобы на сторону и не глядели. Но времена меняются. Вот-вот кто-нибудь нарушит табу. Как говорится, позору не оберешься. Потому что, я думаю, лгущие ради общего блага Татьяны – это объяснимо и простительно. А вот поругание «тайного знания», которое таковым никогда не являлось, – позор. И я намерена сказать всем правду. Отпустить рабов предрассудков и страхов на волю. И прошу вашего совета. Вы, в конце концов, мужчина.

Обескураженный Арсений готов уже и от собственного пола отказаться, раз к нему взывают в такой ситуации.

– Э-э-э… Когда утром вы объяснили, как попали в мою кровать, я счел это, извините, проявлением белой горячки. Но рассказ о ваших предках… Вы на учете у психиатра не состоите? Нет, вы не обижайтесь, поймите меня, я – нормальный человек, мне такого не выдумать. Следовательно, только больному воображению дано… С другой стороны, четверо похмельных, обычных для субботы мужчин подтвердили, что спускали вас на веревке с балкона… То есть повесть об ухищрениях Татьян тоже может оказаться правдой. У вас даже речь была стилизованной… Слушайте, а ведь я сам едва не купился. Вы попали не скажу в десятку, но близко к центру мишени и с моей семьей, и с квартирой. Я суеверно подумал: «Вот и ведьма по воздуху прилетела. Неужели действительно есть потомственные колдуньи? Может, будущее предскажет?» Спасибо, рассеяли наваждение. Так что вас смущает в этой истории?

Татьяна:

– Ложь. Пусть во благо. Пусть во спасение. Но ложь. И глумление над избранничеством. Вы же сами прекрасные слова об ответственности избранных говорили.

Арсений:

– Позвольте, но все ваши предшественницы вели себя, жили как избранные. Насколько я понял, они учились, честно трудились, растили детей, да еще постились, молились, всем помогали. Что дурного в благополучии вашего рода? Может, оно действительно вымолено? Сейчас, когда церковь обрела голос, так сказать, восстановила в нашей памяти терминологию, это не представляется ни странным, ни забавным. Если перефразировать пословицу, не стоит семья без праведницы.

Татьяна:

– Той, которая лжет? Которая поклялась у смертного одра бабки невесть что хранить, затем прочитала бумаги и раскрыла обман. И не побежала к священнику, но продолжила исполнять нечестивую клятву. И соблазнила внучку поступать так же. Учились, честно трудились, растили детей – это не праведницы, а нормальные люди. Постились, молились, всем помогали – это не праведницы, а нормальные христианки. Вы церковь сюда не приплетайте. По церковным правилам гореть всем Татьянам в адском огне.