Книга Пираты московских морей - Сергей Александрович Высоцкий

самодовольный басок. Но обладатель красивого голоса находился в полном здравии! Владимир Петрович видел его в каком-то новом сериале.

Сам Фризе сериалы не терпел, но когда у него «на постое» обреталась Дюймовочка…

— Криминальные сериалы помогают в моей профессиональной работе, — с несвойственной для нее наглецой заявляла Галина Романовна, когда Владимир пытался выключить телевизор. — Некоторые приемы киношных сыщиков можно использовать.

Здравый смысл и логика следователем Межрайонной прокуратуры в расчет не брались.

Как ни старался он отвадить приятельницу от иссушающего мозги времяпрепровождения, успеха не добился. И нередко подсаживался к ней на диван, чтобы отвлечь от голубого экрана завлекательными разговорами или еще более завлекательными действиями. Последнее ему почти всегда удавалось. Даже в том случае, если накал экранных страстей бывал на самом пике: подлинные страсти Дюймовочка всегда предпочитала бутафорским.

Так вот, несколькими днями ранее обладатель слегка ленивого и в меру самодовольного баса был жив и здоров. Ну, если быть точными, отчасти жив и отчасти здоров. В телесериале, который с увлечением смотрела Галина Романовна и в то же время пыталась не поддаваться на приставания Фризе, его застрелили нехорошие мужчины. Невеста долго и горько рыдала на изрешеченной пулями и политой клюквенным соком груди героя.

Но замордованным ужасом телезрителям на этот раз преподнесли «утешительный приз». Им показали документальный фильм о фильме, в котором «жестоко убиенные» герои были живы и здоровы, улыбались и даже слегка бражничали.

В документальной киношке положительный герой, такой же в меру самодовольный, как и его басок, увлекательно рассказал любителям сериалов о тех нравственных муках, которые он испытал, работая над образом. А продюсер заявил, что их сериал стал по истине народным.

— Вот видишь, — сказала Дюймовочка. — Народ обожает такие сериалы.

На что Владимир ответил латынью:

— Maximus error is populus magister. — А так как приятельница, несмотря на незаконченное юридическое образование, латыни не знала, тут же перевел:

— Народ есть величайший мастер по части ошибок.

— Народ всегда прав, — заупрямилась Дюймовочка. Но развивать свое заявление не стала. Сказала как отрезала.

Фризе, испытывая нравственные и иные муки, обращаясь к продюсеру, сердито пробормотал: «Вот мудозвон!», подхватил притихшую Дюймовочку под мышку, и даже не выключив телик, унес в спальню.

А теперь этот актер, застреленный понарошку в сериале и оживший в документальной короткометражке, находится где-то рядом. Наверное, сидел или даже лежал на горячем песке. Может быть, загорал в одних плавках.

— Вы про закон хотели рассказать, — вежливо напомнил сыщик. — Закон сохранения и превращения энергии. Его Михаил Васильевич Ломоносов и Антуан Лавуазье вывели.

— Антуану якобинцы голову на гильотине оттяпали, — назидательным тоном прокомментировал настырный обладатель приятного баса.

— Еще раз вякнешь — переберешься сюда на постоянное место жительства, — тихо произнес гость. От интонации, с которой была произнесена эта фраза, даже у сыщика по спине пробежали мурашки. Больше их беседу никто не комментировал.

— Теперь мало кто сомневается в том, что мысль — особая форма энергии. Так?

Фризе кивнул. Буквально на днях он с интересом посмотрел на канале Евроньюс большую передачу о том, что английские ученые вывели теорию и доказали ее на практике, что МЫСЛЬ МАТЕРИАЛЬНА! Вполне вменяемые вальяжные мужики демонстрировали в своей лаборатории, как другие мужики, не менее вменяемые, давая простор своим мыслям, производили бесконтактно массу всяких манипуляций с приборами и предметами. Вот только сейчас Фризе засомневался: английские это были ученые или американские?

— Мысли тех, кто умерли, их умственная энергия сохраняются во вселенной. Правильно? — Не получив, на этот раз от Фризе подтверждающего сигнала — ни кивка, ни реплики, — гость насупился:

— Порочные мысли — не исключение. К большому сожалению, они обладают колоссальной энергетикой.

— Читал я об этом. — На этот раз, Фризе вспомнил информацию в одной немецкой газетке про египетские пирамиды. Там в глубине, в погребальной камере, сохранились звуки далекого прошлого. Обрывки разговоров врачей и рабов, которые бальзамировали фараона.

«Много я все-таки знаю, — похвалил себя сыщик. — Эрудит».

— Эрудит, эрудит! — подтвердил собеседник, вогнав сыщика в краску.

«Вот уж Божья кара! — преодолевая смущение, подумал Фризе. — Он меня и думать отучит».

— Ты, Владимир Петрович, когда-нибудь задумывался, почему наш первый президент так часто и тяжело болел в лихое время?

— Пил много. Отчего же еще? — легко отозвался Фризе. — И угрызения совести мучили.

— Совесть еще надо иметь, чтобы она замучила, — ворчливо сказал собеседник. — А водка… Водка добру молодцу сердце не повредит. Вот ненависть самый крепкий организм разрушит! Ненависть нашего «гаранта» сгубила. Ненависть. Когда миллионы граждан телезрителей сидят у голубого экрана и от гнева и ненависти раскаляются так, что на них котлеты можно жарить, куда эта энергия девается?

— Если котлет под рукой нет? Отправляется по назначению.

— Смотришь в корень, — одобрил мужик. Он перестал наконец шептать и заговорил вгромкую: — С живыми мы разобрались. А что ты знаешь о фантомах?

— О каких фантомах?

— Мы здесь все — детки прогресса, — загадочно изрек гость. — Фантомы электронных средств массовой информации. Думаешь, герои фильмов остаются только на всех этих пленках, DVD и прочих флешках? Как бы не так! Они начинают жить самостоятельно и не только в Интернете.

Он сложил руки на груди и наконец отвел взгляд от Фризе. И от этого сыщик испытал явное облегчение.

— Ты, наверное, помнишь те времена, когда, включая приемник, можно было услышать: «В эфире радиостанция “Юность”. Или еще какая другая. В эфире, Володя! В эфире. У нас, братец, своя среда обитания. Эфир!

— Понятно… — пробормотал сыщик. Ему вспомнилась не радиостанция «Юность», а студенческая прибаутка: «Ночной эфир струит кефир». После серьёзной поддачи бутылка кефира из холодильника была самым желанным напитком.

— Проблема в том, что наши пределы с катастрофической быстротой стали заселять фантомы с большой отрицательной энергией. — Это уже не туповатые братки и живущие одним днем чикагские гангстеры. Изощренные маньяки и коррупционеры с размахом наступают хорошим ребятам на пятки! Мы не за себя боимся! Ты думаешь, фантомы не влияют на вас, на живых?

Сыщик так не думал. Честно говоря, мысль о каких-то влияющих на него фантомах ни разу не приходила ему в голову. И теперь он не знал, что и думать, настолько фантастично выглядело происходящее. И поэтому только пожал плечами.

— Во вселенной все взаимосвязано, — назидательно изрек гость.

«Надо прекращать балаган, — подумал Фризе. — Встать и уйти. Всего дела-то — раз плюнуть!»

Но он не плюнул. Какая-то непонятная сила удерживала Фризе на месте. Словно кресло сильно намагнитили, а его афедрон стал чугунным.

«Ну, вот, приехали! Если я допускаю, что балаган можно закончить, значит, признаю его реальностью. Или у меня белая горячка. Подцепил от нового клиента, которому по ночам снятся