Книга Тарлан - Тагай Мурад

Душанбе. По дороге меня дважды вырвало. Из Душанбе полетели в Москву.

Первый раз в жизни я летел на самолете. Самолет то опускался, то поднимался, и у меня душа уходила в пятки. Потом встала на место. Выглянув в окошко, я поразился: прямо под нами лежали горы хлопка. Самолет их вот-вот заденет. Сидевшему рядом учителю Хамидову я сказал:

– Эй, поглядите, сколько хлопка.

Тот взглянул и рассмеялся. Взял мой треух и плюхнул его на мою гладкую голову. Я втянул голову в плечи. А он шлепнул по треуху и натянул мне его по самые уши. Как я потом узнал, это был не хлопок, а белоснежные облака.

Мы приземлились в Москве, и я поехал вместе с жалобщиками. Сколько же здесь машин! И ни одного коня!

Автобус ехал, ехал и наконец доехал до места. Мы стояли на обочине, я голосовал проходящим машинам. Столько машин, и ни одна не остановилась! Я устал голосовать. От долгого стояния отекли ноги. В животе заурчало. Терпение лопнуло.

И тогда, гудя, подъехала длинная машина. При приближении к нам замедлила ход. Я догадался, что, если подниму руку, наверняка остановится.

– Эй, учитель Хамидов, это что за машина? – спросил я.

– Трамвай, – сказал учитель.

– Будем стоять как столб? Вот этот трамвай и остановим! Расходы с меня! – сказал я.

Учитель Хамидов засмеялся:

– На трамвае дороговато выйдет.

– Ну и пусть! Даже если возьмут цену одного барана, – ответил я.

– Тогда сами и платите.

Я побежал, встал на пути трамвая, поднял правую руку над головой:

– Эй, трамвай, остановка!

Трамвай, позвякивая, остановился. Водитель посмотрел в окно. Поинтересовался, чего я хочу. Я махнул рукой.

– Прямо, – сказал я. – Сколько скажете? Заплатим. Водитель трамвая смерил меня взглядом и кивнул.

Большим пальцем он показал на дверь.

Дверь с шумом распахнулась. Я заскочил в трамвай, вслед за мной – жалобщики. Я смотрел на них с гордостью:

– Вот, всего лишь одно мое слово.

– Ну ты даешь, Зиядулла, – сказал Батыр-мираб.

Трамвай то шел, покачиваясь, то останавливался. Ехали долго. В какой-то момент учитель Хамидов сказал:

– Сейчас выходим.

Я вышел первым, подумав, что раз я остановил трамвай, то должен теперь платить. Стал рыться в карманах. Тогда Батыр-мираб сказал мне:

– Я заплатил.

– Ну ладно. Хорошо, – ответил я.

Должно быть, это дорого обошлось Батыру-мирабу. Ведь за четверых заплатить не так-то просто. Во сколько обошлось, во столько и обошлось. Разве я просил Батыра-мираба, чтобы он взял меня собой? А раз взял – пусть сам и платит.

Жалобщики скрылись в каком-то большом учреждении. Я остался сидеть у входа, возле вахтера. Снова и снова твердил про себя слова, которым научили меня жалобщики. Наконец они вышли. Оказалось, начальникам я был вовсе не нужен. Они поверили на слово. И очень хорошо. А то я боялся, что растеряюсь перед начальством и начну заикаться.

42

На следующий день мы вылетели в Душанбе. В этот раз я держался посмелее. Пассажиры знаками подзывали девушку, бегавшую по проходу самолета, будто аист. Девушка приносила им воду в маленьких чашках.

Чем я хуже других? Головы моей под шапкой не видно. Решил я себя испытать. Шевеля указательным пальцем, подозвал девушку. Показал себе на рот: воды, мол, хочу. Девушка кивнула и принесла воды. Одним глотком я осушил чашку. Как и другие, мотнул головой: дескать, живите долго. Выпятив грудь, развалился в кресле. Посмотрел из окошка вниз. Мне показалось, что внизу наш Вахшиварсай. Даже дома вроде как разглядел. Неподалеку ползают какие-то черные точки. Хотел спросить учителя Хамидова, не наши ли это овцы. Но промолчал, опасаясь, что тот опять стукнет по голове.

43

Прилетев в Душанбе, мы взяли такси и поехали в кишлак. Мне захотелось похвастать: рассказать, куда я ездил. По улице шел степенным шагом. Сердечно приветствовал встречных. Дойдя до конца улицы, развернулся и пошел обратно. Приветствовал встречных, расспрашивал о здоровье их близких. И про житье-бытье не забыл. И хоть бы один из них мне сказал:

– Зиядулла-наездник, что-то вас давно не видно!

Обидевшись на людей, я пришел домой. Попил чай, прилег. Повернулся на правый бок – сон не идет, повернулся на левый – опять же нет сна. Все, думаю, сейчас лопну! Сунул за пазуху горсть конфет, привезенных из Москвы, оседлал Тарлана и отправился к приятелю Мамату.

Заглянул через забор:

– Мамат! Невестушка, дома ли Мамат? Разбуди, есть разговор!

Из дома, потирая заспанные глаза, вышел Мамат.

Я заговорил громко, так, чтобы слышали соседи:

– Ну, как ты, жив-здоров? Как поживаешь? Возьми и раздай внучатам вот эти конфеты, пусть полакомятся. Они священные, привез их из далеких земель.

– И откуда же, позволь спросить?

– Из Москвы!

– Из колхоза «Москва», что ли?

– Колхоз? Какой еще колхоз? Да за кого ты меня принимаешь? По таким местам я не езжу. Если уж и соберусь, то только в такой большой город, как Москва! Только Москва! Ну, в крайнем случае, проездом могу в Душанбе остановиться. А скажи, в полдень над твоим домом не пролетал самолет? С пропеллерами на крыльях?

Мамат задумался. Глянул на небо:

– Вроде пролетал, а что?

– Живи долго! Хочешь я тебе скажу кое-что? В том самолете я сидел!

– Быть того не может!

– Сидел с правой стороны! Прямо рядом с пропеллерами, да!

– Ух и сукин сын, быть тебе Гагариным!

– Кем? Фу, да кто он такой, твой Гагарин! Разок поднялся на небо и тут же назад. За то время, что я летел, можно было четыре раза плов сделать! Сам видишь, я тебе человек не простой. Теперь, прежде чем со мной заговорить, подумай, как следует!

– Все, все, понял! Разговора нет.

– И еще скажу. Самолет, оказывается, не такой маленький, как бумажный змей. Внутри он – как Обширская промоина.

– Заходи в дом, чай пить будем.

– Нет, у меня срочное дело. Ехал мимо. Дай, думаю, узнаю, как ты поживаешь.

Я выпустил из рук поводья. Братья мои, облегчил я свою душу.

44

Говорят, братья, приехал человек из Москвы. На голове шляпа. Собрал руководителей района, взял в оборот плешивого начальника. По действующему закону правительство постановило сдавать мясо, исходя из возможностей каждого. Это распоряжение получили в нашем районе. Руководители района отправили плешивого начальника к нам уполномоченным. Последний, желая продвинуться вверх по служебной лестнице, решил воспользоваться мясозаготовками. Любым путем хотел добиться сдачи мяса раньше срока с перевыполнением плана и тем самым заслужить благосклонность начальства и получить повышение. Поэтому путем насилия запугивал неграмотные массы. Вышестоящие начальники сильно ругали того плешивого и сняли его с работы. Хотели было исключить из