Книга Фактор Ясеня (фрагмент) - Павел Андреевич Кузнецов

вверх… Тварь больше не угрожала, она выла. В последнем ударе нож прошёлся по её брюху, играючи распоров его. Наружу вывалилось нечто горячее, в восприятии умной электроники отразившееся ещё одним жёлтым пятном – которое, впрочем, быстро остывало. Рык твари сделался удивлённым, недоумевающим, а потом её лапы подломились. Заскулив, животное завалилось набок. Часто-часто задышало. Конечности забились в явной агонии.

Несколько минут жизнь уходила из некогда грозного создания. Всё это время снежка провела, замерев, ловя каждый звук в окружающем пространстве, фиксируя каждое движение или тепловой всплеск. Она плохо знала повадки подобных тварей. Во времена достопамятного урока по выживанию ей не приходилось с ними встречаться – только слышать о них. И слава космосу, что не приходилось. Она тогда была ещё слишком слаба, чтобы выйти один на один против столь совершенной машины для убийства. Теперь – другое дело. Последние годы закалили тело, подарили уверенность в себе, воспитали боевой дух. Снежка была готова принять бой с любым живым существом… кроме, разве что, самых матёрых хищниц исследованной Галактики – валькирий. На их фоне она всё равно казалась юной и неоперившейся ещё девчушкой, но здесь и сейчас именно она выступала самой серьёзной хищницей в реликтовом лесу.

Реликтовый лес… старый, древний… он слишком закостенел в своих представлениях о мире. Ему было невдомёк, что где-то вызрели и даже вышли к звёздам существа иного порядка социальной и биологической организации. На их фоне он сам казался пережитком, чем-то давно отжившим. Реликтовым. Да, это именно то слово, которое ярче всего характеризовало суть. Он – реликт, в то время как перед ним предстало существо новой формации, принадлежащее уже иному, новому, миру.

Когда пятно противника остыло, Лита пошла в дальний угол жилища. Там, среди костей и обрывков ткани, лежала Гала. Девочка представляла собой жуткое зрелище. Кровь во многих местах уже запеклась, волосы свалялись и висели такими же обрывками, как и клочья одежды. Никакой жизнерадостности, никакой воли к жизни – республиканка казалась сломанной куклой. Особенно в свете того, что одна нога у неё была отгрызена по самое бедро, а рука – по локоть.

Лита склонилась над подругой. Долго искала пульс, проверяла энергетическую оболочку. Пульса не было, но энергия ещё теплилась в растерзанном теле. Тогда снежка принялась за реанимационные процедуры. Не меньше часа она колдовала над Галой, и вскоре её усилия оказались вознаграждены: девочка задышала. Хрипло, прерывисто, но задышала. Республиканская кризисная медицина порой творила чудеса. Так и сейчас: бездыханное тело на глазах возвращалось к жизни.

Двое суток провела Лита в пещере. За это время она стабилизировала состояние подруги настолько, насколько это вообще возможно в их ситуации. Дальше оставаться здесь было опасно: в любой момент могли нагрянуть конкуренты убиенного хищника. Он уже два дня не обновлял свои метки по границе охотничьей территории, а лес не терпел малейших сбоев в биологических процессах. Поэтому, приладив на спине бессознательное тело Галы, снежка отправилась в путь. К цивилизации. К людям.

…Её подобрали спустя четыре дня. Поисковые экспедиции не прекращали попыток отыскать пропавших воспитанниц. Отлаженный механизм спасения работал всё это время, прочёсывая метр за метром громаду реликтового леса. Но, к сожалению, до того он работал вхолостую. Он бы сработал и раньше, да только подростки слишком далеко удалились в лесные дебри. Энергетические же аномалии, вкупе с мощной атмосферной грозой, не позволили определить место аварии. Спасатели вынуждены были тыкаться вслепую, пока она сама не вошла в зону поиска.

Пара женщин, руководящих спасательными процедурами, не сразу даже поняли, кто перед ними – уж больно спокойно и уверенно держалась эта девчонка, уж больно чистенькой и ухоженной была для подростка, пережившего страшную аварию и отмахавшего по древнему лесу не одну сотню километров за более чем неделю пути. Только горящие ослиным упрямством глаза, да скорбная ноша за спиной позволили взрослым не ошибиться, угадать в странной девчонке потеряшку. Даже электроника, посредством которой они впервые заметили снежку, не могла скрыть всей степени эмоционального накала, разлитого вокруг юной республиканки.

А ещё она спасла подругу. Пронесла её через бессчётные опасности на собственной спине. Не бросила и ни разу не дала слабину. Это оставило, пожалуй, самый сильный след в мировосприятии воспитанницы. Лита резко, за какие-то дни, окончательно повзрослела. И стала ещё упрямей – хотя, казалось бы, куда уж больше…

- Что ж, теперь вижу, ты заслужила право попробовать доказать, что достойна, - просмотренные кадры не оставили равнодушными никого, кошки прониклись образом нашей гостьи, и теперь старались всячески выразить ей свою приязнь.

Проще всего с этим оказалось мне. Я попросту выпустил заломленную руку… вместо неё намотав на кулак солидную прядь волос – насыщенного медного оттенка, с дразнящей краснинкой, они своей жёсткостью и несгибаемостью намекали на другой столь же жёсткий материал. Медную проволоку. Юная снежка восприняла мою вольность стоически, даже нарочито демонстративно. Эдак свысока, как одолжение непутёвому котику. Мне подобное отношение показалось в корне неправильным. Я нахмурился.

- Скажи, красавица, что ты вообще знаешь о боевой семье?.. Не боишься, что её образ окажется не таким, каким ты его себе напридумывала?.. - спросил негромко, на грани слышимости, но кошки в крике и не нуждались, коммуникаторы послушно донесли слова до всей стаи.

Снежка сначала дёрнулась, будто от пощёчины. Чуть помолчала, словно чего-то ожидая. Не дождалась. Тогда девочка заговорила:

- Нет, не боюсь, - запоздало до меня дошло: а ведь она считала, что меня одёрнут! Не ожидала от мужчины самостоятельной игры… - Я понимаю, что далеко не все движущие мотивы фракции получают огласку. Не обо всём принято говорить. И я уже подтвердила, что готова меняться. Готова принять семью в своё сердце. Каждая девочка в воспиталище мечтает о том миге, когда окажется среди близких людей. Я же… мечтала за всех своих близких. Ведь они положили себя на алтарь Экспансии. Я… открыта перед вами, валькирии – моя душа открыта.

- Не считай Кошака наивным мальчиком или законченным формалистом, - ухмыльнулась на это Вик. - Его вопрос с подвохом. Когда надо, он может смотреть далеко вперёд, и мы все уважаем его за ясность взгляда. Тебя спросили не о боевой семье вообще, девочка. Вопрос был про конкретную семью. Нашу семью. Неужели ты полагаешь, что в семье не может быть уникальных особенностей?.. Что всегда и везде ты встретишь лишь общие правила?..

Такая интерпретация на первый взгляд простого