Книга Где спряталась ложь? - Людмила Сурская

— Не слушай его, — устало махнула рукой Лена, — это телефонный мастер.

Данька оттянул губу.

— Информация атакует. А как он к нам попал?

Лена неохотно объяснила:

— Телефон пришёл чинить.

— Он что сломался?

— С утра не работал, я вызвала, а тут вот… — оправдывалась она.

Данька, в своей любимой позе, опираясь на косяк спиной, в упор рассматривал телефониста: высок, строен, накачен, молод и обаятелен. О! руки холёны и пахнет дорого и часы на запястье… "Полезно понаблюдать за телефонистом", — отметил он про себя.

— Ты уже один раз слесаря вызвала, чем кончилось помнишь… Смотри, чтоб это был не он, — съязвил Данька, посматривая на испуганно моргавшую Лену. — Ладно, пошёл я свою келью разбирать. Вы у меня там ничего не трогали?

— Да, мы только спальню, кабинет, часть коридора, да вот кухню кое-как успели. — Простонала Лена, подавая мастеру посуду для раскладки в шкафах. Разбитое, сразу кидали в мешок для мусора. Последними сметали на совок крупы, сахар, муку и соль.

— Как же теперь готовить? — растирала слёзы Лена, — ни посолить, ни посластить, змеи подколодные.

Телефонист не упустил возможности прицыкнуть:

— Да не вой ты так, взрослая же баба. Парня напугаешь. Пока ты чистишь картошку, ей то ничего не стало, я в магазин сбегаю. Не охай, крутись, уже большую часть сделали.

— Сейчас деньги принесу, — метнулась она в спальню. Даже пропустив намёк на возраст. Ей не хотелось и неприятно было чувствовать себя обязанной или зависимой. Ещё и такому нахальному мужику. Она всегда удивлялась Даньке, относящемуся к таким вопросам «проще».

— Эй, слышь, не надо, у меня есть. Потом отдашь. — Откашлялся в кулак новый знакомый.

"Сбегать" в гастроном у него действительно получилось довольно-таки скоро. Ну намного быстрее, если б это пришлось делать ей. Он вернулся, с полными пакетами, когда картошка весело булькая, начинала кипеть на плите, сверкая аппетитно белыми боками.

Выкладывая продукты на стол, он тут же заявил:

— Я селёдки с грибами к картошечке купил, надеюсь, ужином вы меня за труды покормите.

— Купил, так купил. Куда ты? — метнулась она следом, заметив, что он пошёл в сторону входной двери.

Он, обернувшись, объяснил:

— Прихожую до ума доведу. А то по вещам приходится ходить.

Вещи вещами, но она вспомнила про его прямые обязанности, в принципе про то, зачем она его и вызывала.

— А телефон?

Не оборачиваясь, он буркнул:

— Он давно работает.

Лена, определяя на полки обувь, замерла и, имея полное право, поинтересовалась:

— Что ж с ним было такое?

Он равнодушно кивнул в сторону двери.

— На площадке кто-то влез.

— Господи, я, наверное, это не переживу, — всхлипнула она, пытаясь соединить три половинки когда-то любимого кувшина.

Сунувший нос на страдания и причитания парень, ухмыльнулся:

— Переживёшь и привыкнешь. Единственное, к чему нельзя привыкнуть, это к красивым женщинам и новым машинам. Всё остальное усвояемое.

Лена, вытерев слёзы кухонным полотенцем, хотела достойно ответить, но не успела.

— Мать, ты кормить будешь? — с вопросом вошёл, отдуваясь, Данька. — Правда, мне не будет лишним сначала помыться.

— Помойся, а у нас вот, — обвела она руками потери, всхлипнув.

— Разбалансировка мозгов и хаос мысли… Эй, мужик, тебя как зовут? — выглянул он в прихожую.

Телефонист протянул руку.

— Никита.

— Клёво, а меня Данька, — ответил он на рукопожатие. — А это у нас Елена Максимовна.

Телефонист не отказался от возможности ухмыльнуться:

— Ну раз Елена Максимовна, значит Елена Максимовна. Я понял, ужин готов, пора мыть руки с мылом? Быстро справилась с задачей, а с виду не скажешь…

Лена надулась: молчал бы уж, ещё кудахчет. Но решила быть благодарно гостеприимной и не поддаваться провокациям.

— Мойтесь и присаживайтесь, — натянула улыбку она.

— Уже, — вырос он рядом с ней.

— А это что, молодой человек? — воззрилась она удивлённо на бутылку «мартини», что достал он из пакета.

— А это с устатку, — иронически заметил он. — Не знаю как ты, а я устал на сегодня. И давай без "молодого человека", а то «голубоватым» оттенком отдаёт.

У Лены вытянулось лицо и застыла шея. Всё запросто, по ходу, как будто сто лет знакомы. Удивляясь толи обаянию, толи наглости парня, она поймала себя на том, что когда он с ней так запросто разговаривает, кажется, что в мире вообще не существует больше ничего важного, как слушать его и она злилась на себя за это. Один уже обаял, всё золото унёс. Хорошо шутя. Стараясь не спорить, разложила по тарелкам еду, пододвинула поближе к ним салаты и селёдку с солёными огурчиками.

— А сама? — поинтересовался Никита, — картофельные кожурки ты не жевала, я б заметил.

— Ешьте. Я покупаюсь, а потом к вам присоединюсь. Сахар и соль на зубах скрипит. Не могу уже.

— В этом свой смак, за солонкой и сахарницей тянуться не надо, всё в одном месте. — Расплылся в улыбке Данька.

Лене очень хотелось ответить любимому сыночку что-то резкое, но она сдержалась. При чужом человеке. В самый раз перетерпеть. И потом с одним мужиком ещё можно связываться, но когда их двое пустое дело. Круговая порука. Встают стеной. Разворачиваются цепью и погнали не разбирая дороги. И поэтому, проявляя осторожность, она, устало махнув рукой, отправилась в спасительный душ.

Когда она вышла из-под магического освежительного потока, то заметила, что без неё «мартини» никто не открывал. Но стоило ей присесть к столу, как Никита налил всем по бокалу.

— Давайте за такое нелепое знакомство… И за память об отце твоём Данька.

Лена, пригубив, отговорилась тем, что не пьёт, отставила бокал. Они молча, маленькими глотками, пили, стараясь не смотреть, друг на друга.

— Даня, у тебя всё на месте? — нарушила усталое молчание Лена.

— Пропали, как и у отца дискеты, все до одной.

— Как и там дискеты? — уронил нож на стол из руки Никита. — Что ж вы гадаете, какого рожна ищут… Дискету и ищут. Только вот с чем?

— Мать, а это не то, что ты у меня забрала вчера? — вытянулось от догадки лицо у Даньки.

Лена тут же пхнула сына под столом по ногам. Данька покраснел и уткнулся в тарелку.

— Ладно, я пойду. Хватит на сегодня развлечений, — поднялся, ухмыляясь, Никита. — Ночевать-то не забоитесь?

— Переспим, — заверил Данька.